ШПИОНОМАНИЯ.
АРЕСТ ВТОРОЙ ЖЕНЫ МАРШАЛА БУДЕННОГО
В первых месяцах 1937 года Семена Михайловича пригласил к себе для разговора Сталин. Он сообщил маршалу, что Ежов, возглавляющий органы НКВД, обладает информацией о том, что жена Буденного, Ольга Стефановна Буденная-Михайлова ведет себя очень неприлично и вызывающе, компрометируя своего высокопоставленного мужа.
Сталин предупредил Семена Михайловича, что партии такая компрометация не выгодна ни с какой стороны и она ее не допустит. Иосиф Виссарионович предложил Буденному самому встретиться с Ежовым.
Такая встреча вскоре состоялась. На ней Ежов прямо скдзал маршалу о том, что его жена уже не первый; год является любовницей своего собрата по искусству, ведущего тенора Большого театра Алексеева. Кроме того, он сообщил Буденному, что Ольга Стефановна дружит с женой заместителя наркома обороны маршала Егорова Галиной Егоровой и женой наркома просвещения Бубновой. Они посещают иностранные посольства, знакомы со многими дипломатическими" работниками, на даче японского посольства они пробыли до трех часов ночи. У подруг есть постоянная потребность в крупных денежных средствах, Буденная-Михайлова играет на скачках, у нее при себе в итальянском посольстве имелась программа забегов на ипподроме.
Ежов сказал Буденному, что считает целесообразным арестовать Ольгу Стефановну и на допросах выяснить характер ее связей с иностранными посольствами. Если же окажется, что в ее действиях нет ничего противозаконного, то потом ее можно освободить.
Семен Михайлович ответил, что не видит оснований для ареста жены, так как о ее политических преступлениях нет никаких веских улик, а измена - дело сугубо личное, сами в этом разберутся. Ежов предупредил, что наблюдение будет продолжаться, а пока попросил ничего не говорить Ольге Стефановне.
В мае тридцать седьмого Ежов принес Сталину документы, якобы выкраденные во время пожара в здании немецкого абвера и попавшие затем в чехословацкое правительство, и выкупленные Ежовым за громадную по тем временам сумму - три миллиона рублей. Это были фотокопии приказов и донесений вермахта об организации слежки за теми высокопоставленными сотрудниками германской военной машины, которые контактировали с Тухачевским и могли с ним встречаться по долгу службы. На одном из таких документов - резолюция и подпись самого фюрера, причем экспертиза подтвердила подлинность и почерка, и подписи.
И еще один документ, объясняющий столь пристальное внимание к личности Тухачевского, оказался в той папке: письмо самого Михаила Николаевича к своим единомышленникам о необходимости государственного переворота и захвата власти в стране группой военных. Подпись Тухачевского так же подтверждалась данными экспертизы. В письме фигурировали такие фамилии, как Якир, Путна, Примаков.
Та же самая информация была получена от бывшего начальника управления штаба РККА Медведева с перечислением тех же фамилий.
Сталин размышлял недолго, и уже через месяц состоялся первый судебный процесс над военными - первый, но далеко не последний: Сталин приказал выжигать заразу каленым железом. На скамье подсудимых оказались Тухачевский, Якир, Фельдман, Эйдеман, Путна, Примаков, Корк и Уборевич. Председателем суда был Ульрих, членами суда - Буденный, Блюхер, Шапошников и другие.
Дождался своего часа Семен Михайлович, следивший все эти годы за Тухачевским как тигр из засады. Ведь этот мальчишка, выскочка, недобитый дворянчик посмел когда-то доставить немало неприятных минут народному герою. Именно Тухачевский возложил всю ответственность за гибель дивизий Гая и Азина на Буденного, именно Тухачевский обвинил Семена Михайловича в неподчинении приказам и борьбе за власть еще в самую первую их встречу, именно Тухачевский повесил на Буденного ответственность за неудачные действия в двадцатом году, определившие судьбу мировой революции.
Много причин было у Семена Михайловича ненавидеть Тухачевского и желать его смерти, но Сталин относился к Тухачевскому очень уважительно, ценя ум, деловую хватку и стремление молодого военачальника ко всему новому. Мотопехота, десантники - все это начинания Тухачевского, которые активно приветствовались Сталиным. Он не мог ожидать подобных новаций от тех же Буденного и Ворошилова, которые не очень-то стремились, да и не могли уже воспринять многие новшества. А потому Семену Михайловичу приходилось ждать своего часа, ждать момента, когда опасный противник хоть чуть-чуть пошатнется, чтобы подтолкнуть того к пропасти и добить. Природный инстинкт: кто из нас не мечтал о смерти врага.
Час расплаты настал. Семен Михайлович выступил с самой большой и резкой речью, обвинив Тухачевского, Якира и Уборевича во многих смертных грехах, а главное - в государственной измене, выраженной в настойчивых попытках создать крупные танковые соединения за счет сокращения расходов на кавалерию.
Большое внимание на процессе уделили вопросу сговора подсудимых в целях отстранения от руководства наркома Ворошилова. Это обвинение подтвердили все участники процесса, рассказав, что готовилось обращение в ЦК партии по этому вопросу.
В мае Сталин предложил назначить Буденного командующим войсками Московского военного округа, к тому времени предложения Иосифа Виссарионовича уже стали приказами, и 6 июня маршал приступил к исполнению новых обязанностей с освобождением от прежней должности начальника кавалерии. Вновь оказался востребован Семен Михайлович - Сталину понадобились доверенные люди на ключевых постах. Он знал, что армия поделена на сторонников Ворошилова и Тухачевского, и для устранения раскола в военном руководстве должен был сделать выбор между личной преданностью и передовой военной наукой. Сталин выбрал первое.
Началась волна репрессий, сметающая как высших военачальников, так и младший комадный состав вооруженных сил страны. Было получено "добро" на охоту за ведьмами со стороны самого высшего руководства, и этим не преминули воспользоваться сонмы подонков, преследующих личные выгоды, доносчиков всех мастей и просто завистников. Многочисленные аресты нужно было как-то оправдывать, и заработали непрерывные линии по фабрикации дел. Одно цеплялось за другое, затем третье - и вот уже процесс стал неуправляемым, вышел из-под контроля.
В августе 1937-го года Буденный выехал с инспекцией в войска, в Гороховецкие лагеря. Он все лето проводил в разъездах после нового назначения, устраняя недостатки, выявленные в частях округа. В это время была арестована его жена Ольга Стефановна. Буденный, узнав об этом, никаких решительных мер предпринимать не стал. Почему? Неужели так испугался бесстрашный маршал? Вряд ли. При всех обстоятельствах Семен Михайлович оставался мужчиной. А основная обязанность мужчины - защита его семьи, защита людей, которых он любит и за которых отвечает перед своей совестью. Но семьи с Ольгой Стефановной у него как раз-таки и не было, была только совместная жизнь в течение двенадцати лет в одной квартире. Что же касается любви, то какая уж тут любовь к человеку, который открыто изменяет с другим в течение длительного времени.
Семен Михайлович помогать жене с риском для себя самого не стал. Можно ли его осуждать за это? Кроме того, Буденный понятия не имел, чем занималась в свободное время его жена: у него- свой круг общения, у нее - свой, и кто его знает, чем там она занимается, какие разговоры ведет в посольствах. А то, что среди иностранных дипломатических служб добрая треть персонала работала на внешнюю разведку своих стран, так в этом не было никаких сомнений.
В показаниях Егоровой, арестованной несколько позже, говорилось о том, что ее общение с польским послом Лукасевичем из просто дружеского постепенно перерастало в нечто большее, Лукасевич дал понять, что дружба требует каких-то доказательств и проявил заинтересованность в области авиации и вооружений Красной Армии, а также ее перемещений. В дальнейшем такое же внимание начинает оказываться Тухачевской. Первые танцы, сидение рядом во время еды, множество других мелочей, "поднимающих" авторитет в глазах окружающих. А жены военачальников могли многое рассказать заинтересованным слушателям.
В тех же показаниях Егоровой встречается такой эпизод: "После ужина Буденный подсел ко мне и спросил, знаю ли я об аресте Ольги Стефановны. Я ответила утвердительно и спросила, что же произошло, он мне ответил, что она и Бубнова оказались шпионками. Первая - шпионкой польского государства, вторая - шпионка трех государств.
Ольга Стефановна вела шпионскую жизнь в течение семи лет, жила с каким-то поляком из посольства, получила за свою работу 20 000. Я впервые здесь услыхала от Буденного, что Ольга Стефановна и Бубнова рассказывали обо мне на допросе как о главаре шпионской группы, что я давала им шпионские поручения. Буденный меня предупредил, чтобы я была готова ко всяким неожиданностям".
А уж когда показания стала давать Буденная-Михайлова, она такого наговорила! Если ее первые показания вполне правдоподобны, она пишет о том, что хотя Семен Михайлович ее очень любил, он давал ей почувствовать свое превосходство, всем своим поведением показывал, что он-то заслужил все эти привилегии, которыми они пользуются, машины и дома отдыха ЦИКа, а ее дело - ухаживать за ним и заботиться о его здоровье и хорошем настроении, то чуть позже она написала письмо на имя наркома внутренних дел Ежова, в котором буквально с первых же строк начала всячески оговаривать Буденного, зачастую неся откровенную чушь. Из ее показаний выходило, что Семен Михайлович постоянно вел тайную преступную деятельность против Сталина и Ворошилова, что на Дону у него были какие-то темные связи и что с начала тридцать седьмого года он стал союзником Тухачевского в антисталинской борьбе.
Позже, вернувшись из тюрьмы, Ольга Стефановна рассказывала, что ее вынуждали давать показания против Буденного пытками и побоями, что ей говорили, будто бы он уже арестован и дает показания против нее. Еще она рассказывала, что ее подвергали групповым изнасилованиям, что везде за ней шла слава, будто бы она хотела отравить Буденного, и за это ее все ненавидели. Однако в "деле" Ольги Стефановны есть показания некой стукачки, "подсадной утки", которая докладывала по начальству, что бывшая жена Буденного говорит о нем много негативной информации, якобы он во время поездки в Сибирь организовывал повстанческие отряды для организации военного переворота, и что она не рассказала об этом следствию потому, что боялась мести Буденного и ее об этом не спрашивали (!). Кроме того, сексотка сообщала, что с Ольгой Стефановной очень трудно разговаривать - она часто впадает в состояние тяжелой депрессии.
Похоже, что уже в это время бывшая жена Буденного была душевнобольной. Однако эта не помешало приговорить ее в 1939 году к восьми годам лагерей. Далее в деле есть сведения МВД Владимирской области, в которых указывается, что Михайлова неоднократно заявляла сокамерницам о своем враждебном отношении к существующему строю и собиралась после отбытия наказания продолжать борьбу с Советской властью. Учитывая все это, предлагалось Михайлову, являющуюся социально-опасным элементом, не выпускать из тюрьмы по истечении срока - в 1945 году, а добавить ей еще три года тюрьмы.
В 1948 году ее отправили в ссылку в Красноярский край. Один бывший заключенный, встречавший ее в ссылке, позднее рассказывал, что она работала уборщицей в средней школе, была очень отчуждена и запугана, рассказывала, что она пострадала как жена маршала, что Семен Михайлович сильно болен и никого не принимает в свои девяносто четыре года, а следствие в НКВД она вела сама.
Только в июле 1955 года Буденный наконец-то простил обиды и написал письмо в Главную Военную прокуратуру с просьбой разрешить Ольге Михайловой вернуться в Москву. Благодаря этому письму тяжело больная Ольга Стефановна смогла приехать в столицу. Буденный помог ей, чем смог: устроил в больницу, выхлопотал квартиру. Изредка она заходила в гости к Семену Михайловичу, но делала это крайне редко, считая, что это может быть неприятно его новой жене.
Да, будь у них нормальная семья, будь Ольга Стефановна любящей женой и матерью его детей, не отдал бы без боя Семен Михайлович ее на съедение государственной машине, бился бы до конца и или спас бы ее, или сложил голову вместе с ней. Однако не запятнал он себя и клеветой на неверную жену, не устраивал публичных отречений и посыпаний головы пеплом по поводу того, что не разглядел под боком вражескую шпионку.
А то, что Буденный, хоть и проявлял повышенную осторожность в это жестокое время, но не прятал голову в песок, свидетельствует хотя бы такой факт: когда стали сажать директоров конных заводов, Семен Михайлович не стал отмалчиваться, он пошел к Ворошилову. Осторожный Климент Ефремович отослал его к Сталину, и Буденный прошел путь до конца - убеждал "отца всех народов" оставить в покое заслуженных ветеранов. Помог Буденный и командиру дивизии П.А.Белову.
Такие факты говорят о многом - мало кто решался в то время заступаться даже за близких родственников, тот же маршал Егоров после ареста писал доносы на свою жену, и таких примеров - тысячи.
Между тем Берия, пришедший на место расстрелянного Ежова, точил зубы и на Буденного, и на Ворошилова. Для Берии существовал один критерий отношения к своим коллегам по высшему эшелону власти: в первую очередь подлый Лаврентий старался подставить тех, кто пользовался особым доверием Сталина. Так было и с Молотовым, и с Калининым, так могло быть и с Ворошиловым, и с Буденным, однако эти орешки оказались Берии не по зубам. Много лет в народе рассказывали такую анекдотическую историю: смотрит Семен Михайлович - уже трех маршалов посадили, вот-вот до него доберутся. Поехал он на дачу, выкопал два спрятанных в саду "максима" и установил их на чердаке. Видит - едут машины энкаведешников. Остановились, вышли из машин и начали ломать ворота. Буденный открыл огонь, приехавшие попадали и начали отползать, затем попытались обойти дом с другой стороны. Семен Михайлович перебрался ко второму пулемету и вновь открыл ураганный огонь. Чекисты начали окапываться, а Буденный связался по телефону со Сталиным: "Иосиф Виссарионович, за мной приехали, взять хотят!"
Защищаюсь пулеметами.
Патронов надолго хватит?
Десять коробок, часа два продержусь.
Ладно, разберемся.
Бой продолжался, энкаведешники взять Буденного не могли, ждали, пока закончатся патроны. Часа через полтора подъехала полуторка, из нее выскочил какой-то начальник, и чекисты перестали стрелять. Побросали раненых и убитых в кузов полуторки и убрались восвояси. Зазвонил телефон: "Семен Михайлович, это было недоразумение, виновные наказаны, будьте спокойны".
Передохнул Буденный, смел стрелянные гильзы в угол. Вдруг опять раздается звонок:
Товарищ Буденный, а откуда у Вас взялись пулеметы?
А это, Иосиф Виссарионович, именное оружие, мне их преподнесли бойцы Первой Конной к шашке и нагану, которыми меня награждал Реввоенсовет и Вы лично.
Прекрасно, что бойцы так любят своего командира. Однако непорядок, что эти пулеметы были направлены против наших карающих органов. Нужно сдать.
Позвонил Буденный Ворошилову, вместе отвезли "максимы" в арсенал. Едут обратно - Семен Михайлович радостный, улыбается, спрашивает Ворошилова, чего тот грустит.
Без защиты ты остался, Семен Михайлович. Пулеметы сдали.
Ну, за это не переживай! У меня в саду пушка закопана и снаряды с картечью, завтра же затащу на чердак.
Вот такая история. Это, конечно, легенда, уж очень хотелось людям, чтобы хоть кто-то смог не идти на плаху подобно овце и противостоять всесильным органам. И не даром эту роль в народном творчестве отвели Буденному - кто, если не он. Между прочим, имеются свидетельства очевидцев, что в поездках Семен Михайлович всегда держал при себе пистолет, а перед сном загонял в ствол патрон и оставлял оружие на расстоянии вытянутой руки. И можно было не сомневаться, что в случае необходимости он, ни минуты не колеблясь, пустит оружие в ход. Прав тот, кто стреляет первым, главное - остаться в живых, а там разберемся. Сам Буденный объяснял эту привычку влиянием Гражданской войны, когда могла случиться любая неожиданность.
Вместе с Буденными в московской квартире жила мать Ольги Стефановны, Варвара Ивановна. Иногда ее навещала родная племянница Мария, приехавшая в Москву в 1936 году из Курска и поступившая в стоматологический институт. После ареста ее двоюродной сестры, Ольги Стефановны, Варвара Ивановна попросила Марию помогать по хозяйству. Так с ней познакомился Семен Михайлович, а через некоторое время сделал предложение - прошло около полугода с ареста Ольги Стефановны.
Как позже вспоминала сама Мария Васильевна, она очень растерялась - Буденный был для нее чем-то высшим, любимым героем, сверхчеловеком. Бросилась советоваться к тетке - та сказала: "Выходи. Я знаю, он очень хороший человек, а с Ольгой им вместе не быть, он все равно на ком-нибудь женится".
Первое время Буденный от стеснения называл молодую жену то на "ты", то на "вы", а она вообще никак не могла назвать его на "ты", звала по имени-отчеству. Он в ответ сердился: "Я твой муж, а Семен Михайлович на коне сидит".
Несмотря на большую разницу в возрасте, тридцать три года, они сразу же притерлись, прикипели друг к дружке и зажили очень дружно. Конечно, никто тогда не мог предполагать, что Буденный, чья первая жена застрелилась, а вторая пропала в тюрьмах, с третьей женой проживет долгую и счастливую жизнь, более долгую, чем с двумя предыдущими женами, вместе взятыми.
После свадьбы, естественно, по столице пронеслась новая волна слухов: "Буденный на старости лет закрутил роман с молоденькой девочкой-домработницей, а чтобы прежняя жена не мешала, свез ее на Лубянку". "У третьей жены Буденного пятьдесят шуб, когда она их развешивает на просушку - это зрелище!"
Между тем Семену Михайловичу наконец-то повезло в семейной жизни: в августе 1938 года у него родился сын, буквально через год - дочь. В жене и детях маршал души не чаял. Мария Васильевна тоже старалась угодить мужу: как не жалко было бросать институт, однако после рождения дочери пришлось - не хотели Буденные бросать детей на нянек, даже на родственников. После рождения первого ребенка родители Марии переехали в Москву и стали жить вместе с молодоженами. Жила вместе с ними и мать Буденного, и его сестра Татьяна. Так что компания подобралась пестрая, а жили очень дружно, и перед войной, и позже, в эвакуации. Мама Семена Михайловича во время войны частенько повторяла: "Хоть бы дожить до конца войны, а то умрешь и будешь думать, чем же она закончилась".
Да, думал Буденный, что по его вине не было у него детей, а оказалось, что с ним-то все в полном порядке, и еще в каком - позавидуешь! Третий сын, Миша, родился в 1944 году, когда Семену Михайловичу было уже больше шестидесяти.
Прятал Буденный свое семейное счастье от кремлевских миазмов, старался держать жену подальше от политики, политиков и их жен. Да и молодая она была, совсем девчонка, а жены Молотова, Ворошилова, Кагановича - все сплошь большие начальницы, намного старше. Так что общалась Мария все больше с женами военачальников.
Можно быть уверенным - эту свою жену Семен Михайлович никому не дал бы в обиду, хоть во имя высоких идеалов, хоть во имя пролетарской революции. И тот же Берия почувствовал, что это не Калинин и не Молотов, которые смиренно дожидались из тюрем своих жен, здесь можно и пулю схлопотать без всяких высоких слов и долгих выяснений отношений. Понял - и старался не замечать жену Буденного, забыл о ее существовании. А имея за спиной крепкий тыл, и сам Семен Михайлович чувствовал себя уверенней и спокойней. Как-то сказал жене: "Спасибо тебе, Мария, ты мне продлила жизнь, создала семью. Мне после работы домой хочется. Я всю жизнь мечтал с детьми возиться".
Многое о личной жизни Буденного говорит написанное им в сентябре 1941 года письмо к жене:
"Здравствуй, дорогая моя мамулька! Получил твое письмо и вспомнил 20 сентября, которое нас связало на всю жизнь. Мне кажется, что мы с тобой с детства вместе росли и живем до настоящего времени. Люблю я тебя беспредельно и до конца моего последнего удара сердца буду любить. Ты у меня самое любимое в жизни существо, ты, которая принесла счастье, - это наших родных деточек. Думаю, что все закончится хорошо и мы снова будем вместе. Передай привет маме, Маланье Никитичне и всем нашим. Крепко целую Сережу и Ниночку. Желаю вам всем счастья и здоровья. Привет тебе, моя родная, крепко тебя целую, твой Семен".
Кстати, это письмо написано без единой грамматической ошибки. А ведь когда Буденный при поступлении в академию писал вступительный диктант, то наделал столько ошибок, что, по его собственным словам, "был обескуражен".
Обстановка в мире накалялась все больше. Уже мало кто сомневался, что стране не избежать большой войны, однако Сталин надеялся оттянуть ее начало, ведь в результате репрессий боеготовность армии оставляла желать лучшего. Война с Финляндией продемонстрировала множество слабых сторон нашей военной машины и то, что на одном ура-патриотизме далеко не уедешь. Притих Ворошилов, не мог понять Климент Ефремович, как же так получилось: собирались бить врага малой кровью и могучим ударом, а могучего удара не смогли нанести, да и крови пролилось немало, причем все больше советских войск. Буденному по поводу финской войны говорить особо было нечего, кавалерия в боевых действиях практически не участвовала. Был сделан вывод, что роль этого рода войск в современной войне незначительна, и количество кавалерийских дивизий сократили до тринадцати, правда, каждой для усиления придали танковый полк.
В апреле 1940 года Сталин собрал Главный военный совет, на котором подвели итоги финской военной кампании. Главный вывод - культ традиций и опыта Гражданской войны мешает командному составу перестроиться на новый лад.
В мае того же года Ворошилова сняли с должности наркома обороны, которую он занимал много лет подряд, и назначили заместителем Председателя СНК СССР, а Семен Михайлович, хорошо зарекомендовавший себя в должности командующего Московским военным округом, сдал должность и пошел на повышение - в июле его назначили первым заместителем наркома обороны Тимошенко.
Безусловно, в том, что Красная Армия в решающую минуту оказалась не готовой к современной войне, есть большая доля вины Сталина и Ворошилова, а следовательно, и поддерживавшего их Буденного. Не просто убирались из армии неугодные этому трио люди, но на их место ставились свои, проверенные на преданность, независимо от образования и умственных способностей. Большинство выдвиженцев - бывшие бойцы и командиры Конармии. Люди, которым по силам был максимум полк, ставились во главе дивизий и корпусов. В результате к лету сорок первого года около 90 процентов командиров на уровне дивизии - армии были выдвиженцами Ворошилова и Буденного, знакомых им по Первой Конной, и этот грех - самый крупный на совести Семена Михайловича. Однако пусть первым бросит камень тот, кто сам избавлен от греха "своих людей".
Сталин понимал, что армия не готова, но надеялся успеть привести ее в порядок, выиграв немного времени. Именно поэтому он не предпринимал никаких ответных действий на многочисленные провокации германской стороны и запретил реагировать войскам на обострение ситуации. Однако расчеты Сталина оказаться самым ловким и приступить к военным действиям в удобный для него момент не оправдались: проанализировав действия Красной Армии в финской кампании, Гитлер решил, что лучшего момента для нападения не выбрать.
Они были очень разными людьми, можно даже сказать, представителями двух разных миров: крестьянин-иногородний Буденный и утонченный дворянин Тухачевский. Семен Михайлович был старше несостоявшегося Красного Бонапарта на десять лет, сызмальства узнал, что такой крестьянский труд и социальная несправедливость, граничащая с расизмом. Тоже социальным. Ведь в глазах казачества иногородние оставались людьми второго сорта, о чем некоторые станичники сами и писали – достаточно почитать интереснейшие и предельно честные воспоминания одного из самых достойных представителей этого сословия – кубанца полковника Федора Елисеева.
“ Деникин, надо отдать ему должное, был твердо настроен удерживать Ростов с Новочеркасском и при первой возможности вернуть стратегическую инициативу ”
Высшего военного образования в Российской империи Буденный не получил, в армии оказался по призыву и в ней остался, имел боевой опыт Русско-японской и Первой мировой. Едва не был расстрелян за то, что ударил вахмистра, унизившего его. Тухачевский окончил элитное Александровское училище и начал службу в гвардейском Семеновском полку.
Крушение Императорской армии встретили по-разному: Буденный – в чине вахмистра, полного Георгиевского кавалера, Тухачевский – подпоручиком, коротавшим время в германском плену. Оба добровольно, почти не раздумывая, вступили в Красную армию – поди только разберись теперь, по каким мотивам. Прославились победами и в мирное время дослужились до заместителей наркома обороны, став частью советской военной элиты, впрочем, к таковой их можно было причислить уже на исходе Гражданской войны.
Известно, что военачальники недолюбливали друг друга, но их судьбы радикально разошлись в 1937-м, в преддверии Второй мировой, когда страна не могла себе позволить, чтобы ключевые командные должности в Красной армии занимали дилетанты в вопросах стратегии и оперативного искусства – прежде всего Тухачевский и его соратники, возглавлявшие важнейшие военные округа: Якир, Блюхер, Уборевич, некоторые из них вдобавок ко всему были еще и палачами своего же народа – Иону Эммануиловича и собственно Михаила Николаевича имею в виду. Последний, по утверждению следствия, возглавил военный заговор в РККА, в число его ближайших подручных и вошли названные деятели, исключая Блюхера.
Был заговор военных или нет – вопрос до сих пор остается открытым. Однако нужно ли говорить, что накануне агрессии даже гипотетическая «пятая колонна» в высших эшелонах власти крайне опасна. Да и примеры военных переворотов в Европе, осуществленные Пилсудским и Франко, были хорошо известны советскому руководству. А то, что названные военачальники, повторю, оставались дилетантами относительно задач, задаваемых должностными обязанностями, сомнений не вызывает. Правда, еще недавно Тухачевский со товарищи пребывал в ранге незаслуженно репрессированных «выдающихся полководцев», гибель которых якобы привела к страшным потерям в РККА, позволила немцам блокировать Ленинград, дойти до Москвы и Кавказа.
Анекдоты и факты
Так родился – «спасибо» Хрущеву – первый миф. Примерно в то же время появился и другой – о простоватом и недалеком Буденном с его будто бы произнесенной фразой, направленной против моторизации войск: «Лошадь себя еще покажет», и анекдотом, как Семен Михайлович собирался отстреливаться из пулемета от приехавших его арестовывать энкавэдэшников.
О том, что Буденного враги называли Красный Мюрат, хрущевские пропагандисты предпочли забыть. Да и приведенные выше байки о маршале не единственные, с помощью которых лепился образ недалекого рубаки. Что они – миф, тождественный, как писал Лосев, реальности? Самый настоящий. Рубакой и был. Недалеким? С точки зрения фундаментального как гражданского, так и военного образования, несмотря на оконченную им Военную академию им. Фрунзе, пожалуй, да. Но недостаток фундаментальных знаний Красный Мюрат компенсировал самообразованием и дарованным Богом военным талантом – его признавали соратники не только по Гражданской, но и по Великой Отечественной.
Кроме того, даже если обучение Буденного в Военной академии носило отчасти формальный характер – он ведь посещал лекции, будучи инспектором кавалерии РККА, тем не менее будущий маршал всеми силами пытался наверстать упущенное и привести свои знания в соответствие с теми задачами, которые ему приходилось решать на занимаемых высоких должностях. Для этого Семен Михайлович брал уроки у выдающегося отечественного военного теоретика генерал-лейтенанта Андрея Евгеньевича Снесарева. Да и с генералом от инфантерии Алексеем Алексеевичем Брусиловым также много общался. К слову, Снесарев характеризовал Красного Мюрата так: «Незаурядные способности Буденного я заметил еще под Царицыном (летом 1918-го Семен Михайлович возглавлял кавалерийскую дивизию, оборонявшую город в составе 10-й армии, а Снесарев занимал должность военрука Северо-Кавказского военного округа. – И. Х. ), в боях на Южном фронте. Воевал он хорошо благодаря врожденному военному таланту».
По поводу академического образования Тухачевского: маршал его не имел, даже формального. Но Военную академию РККА возглавил. Не постеснялся. Может, подобно Буденному, стремился также наверстать упущенное в плане знаний, особенно после проваленной им Польской кампании? Нет. Больше того – травил выдающегося военного теоретика генерал-майора Александра Андреевича Свечина. Впрочем, о нелепых прожектах Тухачевского в должности замнаркома обороны по вооружению написано достаточно, давно уже опубликованы его пропагандистские труды, долгое время выдававшиеся едва ли не за сокровищницы военно-научной мысли. Чего стоит утверждение маршала о том, что будущее в грядущей войне отнюдь не за гусеничным танком, а за колесно-гусеничным и быстроходным. Буденный имел на сей счет иное мнение – более верное, как показала история.
Репрессированные по делу Тухачевского военачальники и в самом деле были выдающимися, только не полководцами, а карьеристами и демагогами. В отличие от высмеянного хрущевской пропагандой Семена Михайловича, Тухачевский и его подельники по военному заговору в РККА, повторю, не учились и учиться не собирались, хотя возможности для этого открывались блестящие. Предвидя возможное возражение, замечу: я далек от мысли называть фундаментальным военным образованием обучение на академических курсах рейхсвера, пройденных Тухачевским, Якиром и Уборевичем в период их поездки в Германию.
Однако все это преамбула. Среди военных историков давно ведутся дискуссии о целесообразности действий 1-й конной в районе Львова в августе 1920-го: мол, поверни она вовремя на Варшаву, Польская кампания была бы выиграна Тухачевским. На мой взгляд, Красный Мюрат в своих мемуарах дал обстоятельный ответ на все выдвигаемые к нему претензии, да и маршал Борис Шапошников в работе «К Висле. К истории кампании 1920 года» также объяснил причины неудач осуществлявшегося под руководством Тухачевского наступления.
Встреча в вагоне
Но не всем известно, что первый раз судьба свела двух полководцев еще в марте 1920-го в Батайске. В вагоне командующего Кавказским фронтом Тухачевского, недавно назначенного на эту должность. Вверенные ему войска только-только завершили Тихорецкую операцию, в ходе которой решающую роль сыграла 1-я конная. И ее командарм вместе с членом Реввоенсовета Ворошиловым ехал в Ростов, дабы решить ряд вопросов со снабжением армии. Узнав, что в Батайске стоит поезд нового комфронта, решили зайти познакомиться. Буденный следующим образом описал эту встречу. «Мы решили представиться Тухачевскому, доложить о состоянии армии и узнать о новой задаче. Войдя в вагон, мы встретились с Тухачевским в узком проходе перед салоном. После того как мы представились ему, он строго спросил:
“ Снесарев не ошибся в характеристике Красного Мюрата: врожденный военный талант ”
– Почему вы не выполнили моего распоряжения об ударе в направлении станицы Мечетинской (приказ № 368 от 28 февраля 1920 года. – И. Х. ) и повели конную армию в район Торговой?
На строгий вопрос Тухачевского я спокойно ответил ему, что удар конармии из района Платовской строго на запад в направлении Мечетинской в конкретно сложившейся к тому времени обстановке был нецелесообразным по следующим причинам: конармия, утомленная форсированным маршем, не могла наступать по степи, заваленной глубоким снегом, где нельзя было найти ни жилья, ни фуража.
Но главное – начались сильные морозы, при которых оставлять армию в степи означало сознательно погубить ее, что и подтвердила участь группы генерала Павлова.
Поэтому Реввоенсовет конармии решил несколько уклониться вправо – в населенные районы, где можно было достать фураж и обогреть людей, а затем во взаимодействии со стрелковыми соединениями 10-й армии разгромить противника и продолжать движение в указанном направлении. События показали, что решение Реввоенсовета армии было оправданным».
На первый взгляд, диалог как диалог, даже заурядный в условиях Гражданской войны – трения между командармами и комфронтов случались тогда нередко и у красных, и у их противников. Однако данный разговор – прямое свидетельство того, как своим решением наступать в направлении Торговой Буденный спас 1-ю конную от гибели, а армии фронта – от вполне возможного поражения и вероятного перелома в войне в пользу белых.
Чтобы понять это, перенесемся из мартовской слякоти 1920-го в морозный декабрь предыдущего года. Чуть больше месяца прошло после завершения ожесточенного встречного сражения между Добровольческой армией генерал-лейтенанта Владимира Май-Маевского и левого фланга Донской армии генерал-лейтенанта Владимира Сидорина с войсками красного Южного фронта. Отнюдь не вследствие действий Буденного, как утверждала советская историография, а благодаря пассивности левого фланга Донской армии, имевшей все шансы разгромить левый фланг Южного фронта, а именно 8-ю армию, красные одержали победу и вырвали из рук противника стратегическую инициативу.
В декабре фронт докатился до Дона. Казалось бы, поражение деникинцев неминуемо. Однако это только казалось. И белые, и большевистские войска были измотаны и переутомлены, а казаки в значительной степени деморализованы. Но при этом большевистские части оторвались от своих тылов и баз снабжения. Донцы, напротив, находились на территории родных станиц и понимали: отступи они дальше, на Дон вернутся все «прелести» красного террора. Нужно также принимать во внимание наличие еще одного врага и красных, и белых, беспощадно косившего их ряды, – эпидемию тифа.
Численно силы сторон в декабре 1919-го были почти равны. Главком Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) генерал-лейтенант Антон Деникин, надо отдать ему должное, несмотря на тяжелые неудачи последнего месяца и выматывающие конфликты с командующим Добровольческой армией генерал-лейтенантом Петром Врангелем, был твердо настроен удерживать Ростов и Новочеркасск, не допустить красных на правый берег Дона и при первой возможности вернуть стратегическую инициативу. Ростов должны были оборонять добровольцы, донскую столицу – части Сидорина, объединившего в своих руках командование донцами и добровольцами, – их армия после серьезных потерь была сведена в отдельный корпус, возглавленный вместо Врангеля генерал-лейтенантом Александром Кутеповым.
Добровольцы дрались успешно и отбросили противника от Ростова. Они, собственно, не теряли присутствия духа даже во время отступления от Орла до Донбасса. Действиям донцов также местами сопутствовал успех, но, как это часто случалось в Гражданскую, исход сражения решил моральный фактор: возглавлявший донскую конницу генерал-лейтенант Константин Мамонтов не верил в победу и отвел казаков за Дон. Вопреки приказу главкома. Это позволило 9-й армии красных взять Новочеркасск, обесценив успех добровольцев под Ростовом и выйдя им в тыл. Частям Кутепова пришлось прорываться через захваченный неприятелем город на левый берег Дона.
Форсировать реку и развивать наступление на Северный Кавказ должны были войска Юго-Восточного фронта, в январе 1920-го преобразованного в Кавказский, под командованием бывшего подполковника Василия Шорина. В состав фронта вошла и 1-я конная. Шорин бросил ее в лобовые атаки в направлении Батайска. Думал, верно, что донцы совсем разложились и существенного сопротивления не окажут. Ошибся. Успеха лобовые атаки не принесли, но привели к потерям среди конармейцев, равно и к острому конфликту Буденного с Шориным. В конце концов в Москве также оказались недовольны незамысловатыми действиями комфронта, заменив его сначала на бывшего полковника Федора Афанасьева, а в феврале 1920-го – на Тухачевского.
В тот период обе стороны готовились к наступлению. Деникин планировал удар в направлении Ростова, в штабе Кавказского фронта в свою очередь решили обойти правый фланг противника и выйти в его тыл ударом на Тихорецкую. По оценке главкома ВСЮР «численность войск была приблизительно одинакова у обоих противников, колеблясь между 40–50 тысячами у нас и 50–60 тысячами у большевиков». В целом эти данные находят подтверждение и у советских авторов – у того же Буденного.
Донские приказы
В январе 1920-го, словно пришедшие в себя от морока неудач и отступления, донцы нанесли поражение форсировавшим Маныч дивизиям Буденного и другого легендарного красного командира – Бориса Думенко. Однако вновь, как и в истории с почти что разгромленной в ноябре 1919-го 8-й армией красных, казаки не организовали преследование и тактический успех не перерос в стратегический. Тем не менее в начале февраля Деникин отдал директиву о переходе в общее наступление. Началось оно успешно – добровольцы вернули Ростов. Одновременно с этим в штабе Кавказского фронта приняли решение: отказаться от бесплодных лобовых атак и перебросить 1-ю конную вверх на Маныч для более глубокого обхода противника.
Белые прекрасно понимали, чем угрожают прорыв противника в районе Тихорецкой и выход в тыл всей группировки ВСЮР, поэтому против Буденного была сосредоточена конная группа генерал-лейтенанта Александра Павлова. Ее основу составлял 4-й Донской корпус – тот самый, во главе которого Мамонтов совершил знаменитый рейд по красным тылам в августе-сентябре 1919-го, описанный Алексеем Толстым «В хождениях по мукам». Корпус был едва ли не самым боеспособным в Донской армии. Да на беду казаков Мамонтов заразился тифом и умер в решающем для белых феврале 1920-го. Павлова трудно было назвать удачной заменой, хотя его частям удалось разгромить конную дивизию Гая и легендарную 28-ю стрелковую дивизию Владимира Азина. Но дальше генерал повел донцов по левому, безлюдному берегу Маныча в лютую стужу и метель, при полном по сути отсутствии зимовников. Вроде как Павлов считал нужным двигаться по правому берегу, на этом настаивали и его офицеры, но, соглашаясь с ними, командир группы мотивировал свое решение нежеланием нарушать приказ вышестоящего начальства. Мороз в ту трагическую для казаков ночь, по воспоминаниям донского комдива генерал-майора Сергия Позднышева, достигал 20–27 градусов.
Тухачевский, к тому времени возглавивший Кавказский фронт, приказал Буденному наступать в направлении Мечетинской, о чем и сказано в процитированном выше отрывке мемуаров Красного Мюрата. Собственно, маршрут частей Буденного должен был пролегать по такой же территории, открытой всем ветрам и лишенной зимовников.
Теперь давайте представим последствия, выполни Красный Мюрат распоряжение Тухачевского. Для Буденного ситуация усугублялась тем, что он оторвался от тыловой базы на десятки километров и должен был рассчитывать, как позже вспоминал, «только на местные средства и трофеи… приходилось кормить своих коней главным образом неубранной пшеницей».
Это в весьма неприглядном свете характеризует комфронта, поставившего перед 1-й конной по сути стратегическую задачу, но не изучившего должным образом театр военных действий, не учитывавшего погодные условия, не принявшего во внимание фактическое отсутствие тыловой базы у Красного Мюрата и в конечном счете обрекавшего элитные конные части Кавказского фронта на бессмысленную гибель в безлюдной степи.
Буденный в этой ситуации поступил вполне по-суворовски: «Если я сказал – налево, а ты видишь направо. Меня не слушать! Местному всегда видней!». Грамотные самостоятельные действия командарма и стали залогом успеха не только 1-й конной, но и в большой степени всей операции красных по разгрому противника на Северном Кавказе, завершившейся его новороссийской эвакуацией. Но история могла сложиться иначе, равно как иным мог оказаться итог Гражданской войны, выполни слепо Буденный приказ Тухачевского об ударе на Мечетинскую.
В завершение: в мою задачу не входило формирование новых мифов как о Тухачевском, так и о Буденном. Оба внесли свой вклад в победу красных в Гражданской войне. Но лично я не думаю, что звезда бывшего подпоручика взошла бы, сражайся он изначально на юге России, где в распоряжении Деникина было гораздо больше, нежели у Колчака, подготовленных и грамотных офицеров. Таковых в достаточном количестве оказалось у Пилсудского. Результат известен.
А Буденный, особенно в боях под Царицыном и в рассмотренной здесь операции, продемонстрировал и инициативность, и талант. Вполне возможно, что Врангель не смог бы взять «Красный Верден», прислушайся командарм 10-й к советам Буденного, возглавлявшего конный корпус в июне 1919-го. И именно дивизии Семена Михайловича, его твердое и грамотное руководство ими не допустили полного разложения 10-й после падения Царицына и крушения левого фланга Южного фронта. Снесарев не ошибся в приведенной выше характеристике Красного Мюрата. Самостоятельность суждений, умение брать на себя ответственность Буденный проявил и в Великую Отечественную. Но это другая история.
Малоизвестные факты из биографии маршала Советского Союза Семена Буденного, ушедшего из жизни 45 лет назад
Жизнерадостный и веселый, легкий в общении с подчиненными, герой Гражданской войны и один из первых маршалов СССР Семен Буденный был кумиром нескольких поколений советских мальчишек.
1. Семен Буденный, второй сын в семье крестьянина-батрака, где кроме него было еще семеро детей, родился в 1883 году на хуторе Козюрин в Ростовской губернии. Старший брат будущего маршала, Георгий, после революции эмигрировал в США. Дело в том, что до 1917 года Григорий Буденный работал у немца-колониста, а после смены власти в России вместе с ним перебрался за океан, где и умер после Второй мировой войны.
2. Унтер-офицер 18-го драгунского Северского полка Семен Буденный во время Первой мировой войны был награжден за проявленную храбрость Георгиевскими крестами четырех степеней и четырьмя Георгиевскими медалями. В бытность советским военачальником Буденный носил полный Георгиевский бант на отдельном кителе.
3. После революции 1917 года Семен Михайлович перешел на сторону большевиков. «Я решил, что лучше быть маршалом в Красной армии, чем офицером в белой», — вспоминал он позже. А уже в 1919 году Буденный стал командовать легендарной Первой конной армией. В 1932 году Семен Михайлович окончил Военную академию имени Фрунзе, где во время изучения новых методов борьбы с противником совершил прыжок с парашютом. В 1935 году ему одному из первых в СССР присвоили звание Маршала Советского Союза.
4. Семен Буденный был трижды женат. С первой супругой, Надеждой, казачкой из соседней станицы, обвенчался в 1903 году. Спустя 21 год она трагически погибла. Официально сообщалось, что причина смерти — неосторожное обращение с оружием. Но ходили слухи, что супруг застрелил ее из ревности.
Так или иначе, но через год после смерти Надежды Семен Михайлович женился на оперной певице, солистке Большого театра Ольге Михайловой. Однако отношения супругов быстро разладились, так как актриса предпочитала богемный образ жизни. А в 1937 году Михайлову арестовали и сослали в лагеря. После ее освобождения в 50-х годах Семен Буденный, уже оформивший развод, перевез Ольгу в Москву, выхлопотал для нее квартиру и работу. Сразу после ареста второй жены Семен Михайлович женился на двоюродной сестре Ольги Михайловой, Марии. Как и для многих других советских людей, Буденный был для своей третьей супруги прежде всего народным героем. Поэтому поначалу Мария называла мужа по имени и отчеству. Однажды командарм не выдержал и, разозлившись, бросил: «Я твой муж! А Семен Михайлович на коне сидит!» В браке с Семеном Буденным Мария родила двух сыновей — Сергея и Михаила, а также дочь Нину.
5. Сшитый из сукна красноармейский шлем, напоминающий по форме шлем древнерусского воина, стали называть «буденовкой», потому что самыми первыми такой головной убор надели именно бойцы армии Буденного.
6. В 1937 году НКВД пыталось арестовать и Буденного. Существует несколько версий того, как это было. Согласно одной из них, маршал встретил «гостей» с шашкой наголо. По другой — выставил в окно пулемет. Так или иначе, но, говорили, что Семен Михайлович позвонил Сталину и сказал: «Иосиф, контрреволюция! Меня пришли арестовывать! Живым не сдамся!» После чего Сталин рассмеялся и приказал оставить Буденного в покое.
7. Неотъемлемой составляющей образа Семена Буденного были его пышные усы, которые он всячески холил и лелеял. А в музее Первой конной армии даже хранится наусник командарма — приспособление для придания усам определенной формы. Как-то после неосторожного обращения с порохом один ус Семена Михайловича стал седым, и Буденный решил вообще сбрить их. Но Михаил Фрунзе отговорил его: «Это, Семен, не твои усы, а народные».
8. До конца жизни маршал находился в прекрасной физической форме. Его дочь Нина вспоминала, что после 60 лет Буденный еще крутил «солнышко» на турнике, и в 84 года уверенно сидел в седле. Скончался легендарный командарм в октябре 1973-го на 91-м году жизни.
Семён Будённый спорил с самим Иосифом Сталиным и свою репутацию готов был отстаивать с шашкой наголо. Человек-харизма, военачальник, командарм Первой конной - маршал Будённый был и остаётся одной из самых ярких фигур XX века.
«Иногородний» казак
Семён Будённый родился 25 апреля 1883 года в семье «иногородних» крестьян на хуторе Козюрин станицы Платовская Сальского округа Области Войска Донского (ныне Ростовская область). Самим местом своего рождения Будённый был «предрасположен» к тому, чтобы оказаться в самой гуще революционный событий, которые во всю мощь развернутся спустя четверть века после его появления на свет. «Иногородние» крестьяне, жившие на казачьих землях, но не принадлежавшие к казачьему сословию, как правило, были людьми бедными. Они вынуждены были мириться со своим «второсортным положением», так как шансы получить большие земельные наделы, «как у казаков», у них были крайне невелики.
Как мы помним из шолоховского «Тихого Дона», казаков, особенно «старой закалки» возмущала сама мысль, что у «пришлых» могут быть такие же права, как у них.
Тем не менее, Будённый, несмотря на «неравные стартовые условия», уже в начале своей жизни сумел добиться больших успехов, чем многие из его станичных ровесников.
В 1903 году он был призван в армию, проходил службу на Дальнем Востоке в Приморском драгунском полку. Там же остался на сверхсрочную. Участвовал в русско-японской войне 1904-1905 годов в составе 26-го Донского казачьего полка.
В 1907 году был признан лучшим наездником полка (факт сам по себе удивительный: казаки нередко дразнили «иногородних» наездников за плохое умение держаться в седле «свиньями на заборах», а здесь этот самый «иногородний» превзошёл их в верховой езде). В результате, Будённый был отправлен в Петербург, в Офицерскую кавалерийскую школу на курсы наездников для нижних чинов, которые закончил в 1908 году.
Георгиевский крест за неподчинение приказу
Первая мировая война, столетие которой мы вспоминаем в эти дни, высветила многие черты молодого ещё унтер-офицера, позволившие ему стать в будущем одним из самых прославленных «красных командиров». Первый из своих четырёх Георгиевских крестов Будённый получил, прямым образом нарушив строжайший приказ.
8 ноября 1914 года он возглавил разведывательный взвод численностью 33 человека, с задачей вести разведку возле местечка Бжезины. Обозные колонны немецких войск, двигавшиеся по шоссе, показались Семёну Михайловичу лёгкой добычей. Несколько раз он отправлял донесения вышестоящему офицеру с предложением напасть на один из обозов противника. Получив категорический приказ продолжать скрытно вести наблюдение, Будённый всё же не выдержал, и принял решение атаковать один из обозов.
Казаки как из-под земли выросли перед изумлённым противником. Им противостояла целая обозная рота, вооружённая двумя станковыми пулемётами. Тем не менее, всё произошло так внезапно, что сопротивление попытались оказать лишь два офицера, которые тут же были зарублены. В итоге 33 казака захватили около двухсот пленных, повозку с револьверами разных систем, повозку с хирургическими инструментами и тридцать пять повозок с тёплым зимним обмундированием.
Кстати, этого, полученного за лихачество Георгиевского креста, Будённый очень скоро лишился за очередное стихийное проявление своей натуры. Не выдержав оскорбления от старшего по званию вахмистра Хестанова, который оскорбил и ударил его в лицо, Будённый «дал сдачи». Но уже в конце всё того же 1914 года он вернул себе звание георгиевского кавалера, когда на Турецком фронте, в бою за город Ван, проник в глубокий тыл противника, и в решающий момент боя захватил три вражеских орудия.
Начало революционной карьеры
Летом 1917 года судьба снова бросает Будённого в гущу событий. Кавказскую кавалерийскую дивизию, где он служил, с Турецкого фронта перебрасывают в город Минск.
Будённого, который, как мы помним, самим фактом своего происхождения был склонен к бунту против сложившегося порядка вещей, избирают председателем полкового комитета и заместителем председателя дивизионного комитета. В августе 1917 года Будённый решительно становится на сторону большевиков и вместе с Михаилом Фрунзе руководит разоружением пяти (по другим данным – шести) эшелонов корниловских войск в Орше. Правда, существуют исследования доказывающие, что роль Семёна Михайловича в тех событиях была сильно преувеличена советской пропагандой середины 1920-х, создававшей миф о непобедимом красном командарме.
После Октябрьской революции Будённый покинул разложенную не без его участия царскую армию и вернулся на Дон, в станицу Платовскую. Здесь его избирают членом исполнительного комитета Сальского окружного Совета. Однако дома Семёну Михайловичу явно не сидится. Он видит, что большинство казаков прямо или скрыто выступают против советской власти. Поэтому уже в феврале 1918 года он создаёт «революционный конный отряд».
«Современный Разин»
Сначала группа Будённого объединилась с отрядом Бориса Думенко, будущего комдива. Затем они приняли ещё несколько отрядов, и образовался конный дивизион.
В войска Ворошилова Будённый влился уже в качестве командира Особой кавалерийской дивизии. С этой дивизией Семён Михайлович совершил рейд против белых: разгромил двадцать три пехотных и кавалерийских полка, взял в плен пятнадцать тысяч человек, захватил семьдесят орудий, двести пулемётов и три тысячи подвод с боеприпасами. За этот поход Будённый получил орден Красного Знамени, а его дивизия стала костяком Первой Конной армии.
Авторитет Будённого был высок, поэтому в своей дивизии в начальный период Гражданской войны, когда другие красные отряды на Дону больше походили на полубандитские шайки, чем воинские части, он умел поддерживать относительный порядок. Кстати, будущий командарм не гнушался рукоприкладством, от которого ему самому доставалось в начале армейской службы. В воспоминаниях Хрущёва говорится о том, что Семён Михайлович дважды съездил по физиономии рядовым солдатам, уже будучи маршалом СССР.
Не случайно, лучший друг Будённого Климент Ворошилов и другие большевики подозревали его в том, что он может стать атаманом типа батьки Махно и возглавить какое-то мощное антибольшевистское восстание.
Троцкий как-то отозвался о Будённом и его конниках так: «Это современный Разин, и куда он поведёт свою ватагу - не известно: сегодня за красных, а завтра за белых, и они все двинутся за ним». Существуют воспоминания, в которых описывается, что крестьяне во время встреч с Будённым стремились отрезать от его шинели кусочек, чтобы приобрести, таким образом, талисман «на счастье». Уже тогда многие верили в Будённого, как в неуязвимого командира, которого «не брали» пули в бою.
19 ноября 1919 года командование Южного фронта на основании решения реввоенсовета Республики подписало приказ о переименовании Конного корпуса в Первую Конную армию. Командующим этой армией был назначен «неукротимый» Будённый. Эта армия сыграла важную роль в ряде крупных операций Гражданской войны. В частности, в разгроме войск Антона Деникина и Петра Врангеля в Северной Таврии и Крыму. Она приняла участие в самом крупном встречном конном сражении, получившем название Ерголыкского. С обеих сторон в нём приняли участие 25 тыс. всадников.
После Гражданской войны образ прославленного полководца всячески мифологизировался советской пропагандистской машиной. Хотя это не спасло Будённого от «дворцовых» сталинских интриг. Он был в числе тех политических деятелей, кто выступал за «предание суду и расстрелу» Николая Бухарина, Алексея Рыкова, Михаила Тухачевского и Яна Рудзутака.
Известна история, больше похожая на миф, о том, что и сам Семён Михайлович едва не стал жертвой «культа личности». Якобы в одну из ночей за ним приехали «на чёрном воронке». Однако боевой дух ещё не выветрился в бывшем красном командарме. Он выхватил шашку, угрожая зарубить всякого, кто к нему приблизится и бросился к телефону звонить Сталину.
Дескать, генсек после этого бросил фразу: «Оставьте старого дурака, он не опасен». И от Будённого на самом деле отстали. В этой истории важно даже не то была ли она на самом деле. Важно, для понимания личности Будённого, что она могла быть, и потому возникла не случайно.
Рудимент эпохи гражданской войны
Несмотря на то, что к началу Великой отечественной войны Будённый имел звание маршала СССР, значительной роли в этой войне он не сыграл.
От военачальника Второй мировой требовалось несколько больше, чем личное бесстрашие и «харизма». Будённый был самородком, умевшим «на лету схватывать обстановку», но стратегического видения ситуации складывавшейся на фронтах, умения разрабатывать многоходовые военные операции ему не хватало. Именно поэтому нельзя назвать ни одной крупной военной победы, которую войска под управлением Будённого одержали во время Великой Отечественной.
Тем не менее, один эпизод из периода Великой Отечественной говорит о том, что Семён Михайлович оставался здравомыслящим и смелым человеком, не боявшимся навлечь на себя гнев Сталина. В сентябре 1941 года Будённый отправил телеграмму в Ставку с предложением отвести войска от Киева из-за угрозы окружения. В то же самое время командующий фронтом Кирпонос информировал Ставку о том, что у него нет намерений отводить войска. В результате Будённый был отстранен Сталиным от должности главнокомандующего Юго-Западным направлением и заменён С. К. Тимошенко. Однако история показала, что прав был именно Будённый. И если бы вовремя были отведены войска, то большую часть из почти 700 тыс. красноармейцев, погибших в «Киевском мешке» удалось бы сберечь для последующих боёв.
После войны Семён Михайлович занимал скорее «почётные», чем важные должности. При этом он всё больше уделял времени и внимания своему любимому коневодству. В 1948 году под его руководством была создана новая Будённовская порода лошадей.
Ровно 35 лет назад, 26 октября 1973 года, умер легендарный маршал трижды Герой Советского Союза Семен Михайлович Буденный
Последнего и самого любимого коня главного кавалериста Страны Советов звали Софист. На этом коне маршал Буденный принял на Красной площади семь парадов. Софист чуял хозяина за версту: когда Семен Михайлович выходил из дому в подмосковном поселке Баковка, конь фыркал от нетерпения и бежал к изгороди конюшни. Последний раз Буденный сел на коня в 84 года. Причем в форме, он никогда не садился на лошадь в штатском
За год до смерти 89-летний Семен Михайлович решил отдать старого любимца на конезавод. Подошел к Софисту, прижался к нему лицом и погладил: «Ну, старина, до свидания! Неизвестно, кто кого переживет, ведь мы с тобой оба старички » На 2-м конном Новоподмосковном заводе бытует легенда, что, когда Буденный умер, Софист стоял в своем деннике и плакал
Конь пережил хозяина на семь лет. Как-то начальник конезавода позвонил вдове маршала Марии Васильевне и дочери Нине: «Приходите проститься с Софистом. Он совсем плох». Женщины вспоминали, что ноги его уже не держали, и животное было подвешено к потолку за брюхо. Тогда у Софиста тоже текли слезы
Десять фактов из жизни маршала Буденного
Брат Буденного обосновался в Америке
1. Семен Михайлович Буденный родился 25 апреля 1883 года в семье крестьянина-батрака на хуторе Козюрин на Дону. Он был вторым ребенком в семье, где росло 11 детей. Старший брат будущего Маршала Советского Союза, будучи батраком, вместе с хозяином в 1902 году перебрался за океан и со временем обосновался в Америке. С восьми лет Сема, помогая отцу, тоже батрачил у богатого купца. Был подручным кузнеца, работал молотобойцем. А в свободное время постигал такое исконно казачье дело, как конные скачки и рубка лозы, и достиг в этом основательных успехов. В 1900 году в станице состоялись скачки, посвященные приезду военного министра. Высокий гость был весьма удивлен, что самый отчаянный наездник вовсе не казак, и подарил 17-летнему Семену серебряный рубль.
В 20 лет Буденный обвенчался с казачкой Надеждой из соседней станицы, а через полгода его призвали на службу в царскую армию и зачислили в конницу.
2. Как-то во время занятий верховой ездой на хорошую выучку новобранца Буденного обратил внимание унтер-офицер. Желая подшутить над солдатом, он приказал тому оседлать коня по кличке Ангел и продемонстрировать галоп. А лошадь эта была весьма своенравной и сбросила не одного седока. Однако солдат достойно держался в седле. Сколько лошадь ни металась по площадке, сбросить наездника не смогла. Тогда Ангел понесся прямо на колючий забор. Буденный спокойно пришпорил коня, резко дернул поводья, и скакун птицей перемахнул через изгородь. Зрители опешили: еще ни один драгун не решался на подобное! С тех пор за Семеном закрепилось прозвище Орел. После этого старослужащие его зауважали, служба стала легче.
О первой русской революции 1905 года драгуны узнали из листовок, подброшенных в казармы. Конечно, новость обсуждали. Буденный участия в таких разговорах не принимал, а только слушал. На вопрос командира полка: «Кому служишь и что думаешь о революции?» - отрапортовал: «Служу царю-батюшке и Отечеству. Про революцию слыхал. Как не слыхать, про нее все гуторят, но не думал - мое дело служба, ваше благородие».
И не кривил душой. За удаль и отвагу, проявленные в сражениях Первой мировой, Семен Буденный был награжден четырьмя Георгиевскими крестами и четырьмя медалями, дослужился до чина старшего унтер-офицера, что было редкостью для батрацкого сословия.
3. После Октябрьской революции 1917 года по всей армии началась демобилизация, и вместе с другими солдатами бравый кавалерист Буденный возвратился к родителям, которые жили в станице Платовская. В начале гражданской войны Семен с братом Денисом ушли из станицы и участвовали в боях на стороне большевиков. За годы гражданской войны Денис Буденный отрастил такие же усы, как у старшего брата. Семену это категорически не нравилось. И вот однажды, пригласив брата к себе в хату, он изловчился и обрезал концы его усов, приговаривая: «Буденный должен быть один».
Через два года, в 1919-м, Семена Буденного назначили командармом вновь созданной 1-й Конной армии и приняли в ряды РКП(б). Рекомендации в партию ему давали лично нарком государственного контроля Иосиф Сталин и Климент Ворошилов, один из организаторов и руководителей Красной Армии.
4. Известна фраза Буденного: «Да по мне, все равно, какой фронт, мое дело рубать!» Как-то на глазах Сталина и Ворошилова, приехавших на передовую посмотреть, как воюют буденовцы, белоказаки стали теснить красноармейцев. Положение складывалось критическое. Тогда командарм Буденный выхватил шашку и бросился в бой, увлекая за собой особый резервный кавалерийский дивизион. Хотя его численность была небольшая, но это была гвардия, которая либо побеждала, либо погибала. И ситуация мгновенно изменилась: белоказаки вынуждены были защищаться. Бой перерос в настоящую резню, в которой русские люди кололи друг друга и топтали лошадьми. После боя, осматривая поле брани, Сталин произнес: «Семен Михайлович, ведь это чудовищно! Неужели нельзя обойтись без таких жертв?»
Вопрос остался без ответа. К тому времени Буденный полжизни провел в боях и никогда не прятался за спины подчиненных. Командарм хорошо знал, что мысли о человеколюбии во время схватки с врагом могут привести к потере головы.
5. Но не одними боями жила Конармия. В молодости Семен Буденный уважал не только казацкую шашку, но и музыку - играл на гармошке, хорошо пел и плясал. Командарм знал, что с песней бойцам легче переносить трудности.
Во время одного из приездов в Москву Семен Михайлович встретился с Федором Шаляпиным. Шаляпин и посоветовал создать в Конармии красноармейский ансамбль с хором, оркестром и танцорами для пропаганды классики и народного искусства. Идея Буденному понравилась, и по его указанию закипела работа в культурном направлении. Взялись и за обучение грамоте. Неграмотные красноармейцы умудрялись обучаться прямо во время движения: на спины ехавших впереди всадников крепили буквы, а задние их заучивали. Именно из 1-й Конной вышли писатели Николай Островский и Всеволод Вишневский.
6. В 1935 году в СССР были введены персональные воинские звания. В первой пятерке крупнейших советских полководцев нового звания Маршал Советского Союза был удостоен Семен Михайлович Буденный.
А уже в трагическом 1937-м ночью за Буденным приехали на черном воронке. Маршал встретил вооруженных гостей с шашкой наголо и с криком «Кто первый?!» бросился на них. Особисты поспешно ретировались. Утром Лаврентий Берия, докладывая генеральному секретарю ЦК КПСС Иосифу Сталину о необходимости ареста Буденного, в красках описал произошедшее ночью. Товарищ Сталин ответил: «Молодец Семен, так их и надо!» Больше легендарного маршала не беспокоили.
7. Буденный был трижды женат. Первая супруга Буденного погибла в 1924 году, по официальной версии, в результате несчастного случая. Ходили слухи, что Буденный застрелил супругу из-за ревности, ведь она погибла от пулевого ранения. Это произошло в доме командарма в Москве на улице Грановского.
В одном из интервью дочь Нина Буденная так рассказывала об этой трагедии: «Папа совсем недавно поселился на Грановского. С ним жили его мать и сестра, но в тот вечер они были в театре. А папа шел домой с совещания. И видит: в темноте кучкуется какая-то компания. «Вот я, - так он мне об этом рассказывал, - с предохранителя вальтер свой и снял. Домой пришел и положил его на комод, куда всегда клал. А потом сел и начал сапоги стягивать». (Они сапоги-то с тальком надевали, и снять их было целое дело.)
А жена подошла к комоду, взяла пистолет, к виску приставила. Сказала: «Смотри, Сема!» - и нажала на курок. И все
Папа рассказывал, что в гражданскую она была с ним в Конармии, заведовала медицинской частью. У нее и наган был. Папа говорил, что она вроде бы умела с ним обращаться, но и то: один раз ехали куда-то в поезде, и пуля в сантиметре от его виска пролетела. Крутила-крутила револьвер в руках, а потом на курок нажала.
Нам папа запрещал даже детский пистолет на человека направлять: «А вдруг настоящее оружие в руки попадет».
8. Со второй женой Ольгой Стефановной Семен Буденный познакомился в санатории. Уже будучи в браке, она поступила в консерваторию. И супруг помогал ей в учебе: легендарный кавалерист играл и на баяне, и на аккордеоне, и на гармошке немецкого строя, а это очень сложный инструмент. В пятидесятые годы продавались пластинки «Дуэт баянистов», где играли Семен Буденный и его приятель-музыкант из Ростова.
Инспектору кавалерии РККА Семену Буденному опять не повезло со второй половиной: более шести месяцев в году он мотался по военным округам, а молодая жена оставалась в Москве одна, и у нее возник роман с тенором Большого театра. Семен Михайлович знал об этом: стукачей в Большом хватало. А жена без него ходила на приемы в посольствах, вела светскую жизнь, на чем и погорела: ей инкриминировали связь с иностранцами.
Чтобы спасти жену, Буденный пошел к Сталину. Но вождь сказал: «У тебя жена плохая!» «А уж это дело не политическое, а семейное», - парировал проситель.
В тюрьмах и ссылках Ольга Стефановна провела 19 лет, с 1937-го по 1953-й. Местные жители относились к ней плохо, потому что считали, что женщину арестовали за то, что она намеревалась отравить Буденного. После смерти Сталина муж вывез репрессированную жену из Сибири, выбил ей комнату в Москве, содержал материально. Ни в первом, ни во втором браке детей у Буденного не было.
9. С третьей женой, Марией Васильевной, Буденного познакомила мать второй жены, которая приходилась Маше родной тетей. Мария приехала в Москву учиться на стоматолога и снимала угол в коммуналке. Но в гости на улице Грановского, к своей замужней двоюродной сестре Оле, приходила. Девушка старалась не пересекаться с Семеном Михайловичем, потому что стеснялась знаменитого родственника. А потом, во время ссылки Ольги, тетя и познакомила ее с 53-летним хозяином квартиры. Первое время Маша обращалась к Буденному на вы и по имени-отчеству. Однажды он рассердился и сказал: «Я твой муж, а Семен Михайлович на коне сидит».
Мария Васильевна родила мужу троих детей. И когда 60-летнего Буденного спрашивали, не тяжело ли в такие годы нянчить малышей, он отвечал: «Слишком долго я их ждал. Я отдыхаю с ними».
Популярность маршала была огромной. Как только он появлялся в общественном месте, люди тут же его окружали. Даже во время отдыха Буденных в Кисловодске Семену Михайловичу не давали прохода: останавливали, обращались с просьбами. Как вспоминает дочь маршала Нина, приходилось даже прибегать к хитрости: чтобы спокойно погулять, дети вставали в четыре часа утра и в половине пятого уже выходили на прогулку в горы. Возвращались к завтраку, когда отдыхающие только просыпались
10. В 1963 году Никита Хрущев отправил заслуженного маршала в отставку. До этого Буденный работал заместителем министра сельского хозяйства по коневодству, которое имело прямое отношение к армии. Чтобы сгладить свою резкость, Хрущев выделил отставнику участок на госдаче в Баковке и разрешил построить там дом. Тогда это не приветствовалось. Семен Михайлович придумал снести деревянную конюшню и на ее месте возвести собственную дачу. На строительство ушел гонорар от двух книг, написанных Буденным.