Известный экономист о том, почему в РФ - стабильность кладбища, что будет с ценами в 2019 году и в чем близки КПРФ и Навальный
«Когда в России появится новое первое лицо, оно не будет иметь времени, чтобы стать уважаемым судьей в межэлитных конфликтах. И ему придется идти на очень большие уступки крупным региональным лидерам, лидерам вчера еще послушных партий, силовикам», — считает гендиректор Movchan’s Group, эксперт экономической программы фонда Карнеги Андрей Мовчан. Он рассказал «БИЗНЕС Online», что в 2019 году будет с рублем и западными санкциями, чем закончится эпоха Путина и как пройдет «левый поворот» в стране.
Андрей Мовчан: «В России люди не привыкли к тому, что можно вести переговоры и о чем-то договариваться. У нас сильный бьет морду слабому, дальше — как сильный хочет. В мире так сейчас не происходит» Фото: Евгений Биятов, РИА «Новости»
«В РОССИИ СТАБИЛЬНОСТЬ КЛАДБИЩА. НИ ДОЖДЬ, НИ ВЕТЕР ПОКОЙНИКАМ НЕ СТРАШНЫ»
— Андрей Андреевич, как в ы оцениваете уходящий год для России с экономической точки зрения? Что хорошего и что плохого он принес?
— 2018-й принес России прежде всего рост [средних] цен на нефть. В 2017-м она составляла 53 доллара, в 2018-м — уже около 70, то есть где-то на 32 процента выше. Но при этой цене на нефть предварительные прогнозы роста ВВП за год составляют всего чуть более полутора процентов. Это говорит о том, что ненефтяная часть российского валового продукта в этом году достаточно сильно сократится. Что-то категорично определенное сейчас говорить пока рано, но совершенно очевидно, что рост цен на черное золото с прогнозировавшихся 45–50 до в среднем 70 с лишним долларов за баррель должен был вызвать более серьезный рост ВВП, если бы остальная часть экономики хотя бы держалась на одном уровне. Значит, у нас продолжается движение вниз. Косвенно об этом говорит сокращение чеков в ретейл-магазинах. Прежде всего продовольственных. Опять же косвенно об этом свидетельствуют данные о системных доходах населения, которые тоже в этом году сокращались, несмотря на первый за многие годы рост зарплат.
Это не новое явление. Это продолжение стагнации, которая явно идет с 2013 года и скрытно примерно с 2011-го. Причины понятны. С одной стороны, политика правительства противоречит развитию бизнеса. С другой — в силу внешнеполитических факторов из России активно уходят иностранцы, уходит иностранный бизнес, уходят иностранные инвесторы, хуже работают с Россией в экспортно-импортной сфере во всем мире. В результате мы теряем стабильную, платежеспособную часть рынков вооружений, теряем другие рынки, теряем международную кооперацию, позволявшую нам раньше рассчитывать на постепенное включение в высокомаржинальные международные цепочки производства. В обратную сторону тоже теряем — нам технологии перестают поставлять, поэтому у нас не запускаются новые производства и новые цепочки. Накапливается технологическое отставание, накапливается амортизация во всех смыслах этого слова — как основных фондов, так и техпроцессов. Мы потихоньку теряем куски производства внутри страны, потому что они замещаются более эффективными производствами за рубежом, и точно не замещаем иностранные продукты своими. Мы рыбу вроде бы выращиваем свою, но из иностранного малька. Мы кормим ее иностранными кормами. Мы сажаем большую часть пшеницы на иностранном посевном материале. Удобрения и механизацию в сельском хозяйстве тоже во многом используем иностранные. Химия наша сырье использует иностранное. Фармацевтика сырье использует иностранное. Даже производители масла у нас во многом используют сырье иностранное, в том числе из таких далеких краев, как Гондурас. И таких примеров великое множество. Мы становимся все более импортозависимыми, все меньше добавленной стоимости остается нам — даже в областях, где на первый взгляд объем конечного продукта, производимого у нас в стране, растет. Выпадают куски еще и потому, что встают предприятия, которые либо продаются государству и становятся менее эффективными, либо просто сразу закрываются, потому что или на них наехали, или рынок потерян, или владельцы больше не готовы жить в России и управлять бизнесом. Особенно это касается малых и средних предприятий. Статистика там очень плохая. Закрытий в этом сегменте сильно больше, чем открытий.
На этом фоне государство проводит невероятно аккуратную (хотя сюда, наверное, больше подошло бы слово «скупую») денежную политику, стараясь собрать как можно больше налогов и увеличивая для этого налоговую нагрузку, стараясь не раздавать деньги «не своим». А «свои» получают в достаточных объемах деньги на свои проекты — вернее, на проекты, позволяющие максимально заработать себе и вывести деньги из страны (в 2018 году из России уже ушло более 60 миллиардов долларов).
Параллельно государство старается также всячески сократить банковские балансы, за счет этого, а также за счет того, что целенаправленными действиями на валютном рынке в 2018 году достаточно сильно был снижен курс рубля, получает профицитый бюджет и, в общем, может, не беспокоиться о своем финансовом состоянии. В результате наращиваются резервы, и они у нас уже очень большие — покрывают два года импорта и составляют треть ВВП, если не больше. Примерно половина из всей полученной валюты — уже исторически, да и в 2018 году — паркуется за пределами страны. Сберегается, таким образом, государством и богатыми людьми. Богатыми — легально и нелегально. По итогам 2018-го Россия занимает то же, если не худшее, место в рейтинге мировой коррупции. Это одна из вещей, которые у нас не меняются, несмотря ни на что.
Государство в России странным образом вообще не интересуется состоянием бизнеса и экономики в целом — лишь бы была стабильность. С высоких трибун звучат слова о том, что «экономика России отвязалась от цен на нефть». Во-первых, это дикое высказывание: если раньше при росте цены на нефть экономика России росла, то теперь она не растет... Это и есть «отвязка», мы к этому стремились? Во-вторых, это неправда: в 2018 году доля нефтегазовых доходов в бюджете только выросла — не только экономика, но и бюджет сидит на нефтяной игле.
— В ноябре Владимир Путин сказал, что инвесторы уверены в завтрашнем дне, они понимают, какую политику проводят финансовые власти Российской Федерации, она является стабильной, надежной и предсказуемой. Президента вводят в заблуждение и ли это осознанная пиаровская речь?
— То, что сказал президент Путин, — это абсолютная правда. У нашего президента есть один удивительный талант. Он обладает достаточно острым умом, умеет очень четко формулировать и правильно структурировать информацию. Он разведчик, разведчики были научены правильно структурировать информацию. Анекдот состоит в том, что он не умеет из этой хорошо и правильно структурированной информации делать разумные выводы. На конкретном примере это очень легко показать. Что сказал президент? Он сказал, что инвесторам все абсолютно ясно с Россией, ситуация в РФ предсказуемая и понятная, политика правительства ясна, российская экономика стабилизирована и достаточно хорошо может выдерживать внешние шоки. И все абсолютная правда.
Что же дальше эти инвесторы делают? Дальше они при первой удобной возможности забирают из России деньги, прекращают инвестировать и закрывают для себя эту тему. Иностранные инвестиции на нуле. Внутренние российские инвестиции практически на нуле, за исключением государственных (и совсем не туда, куда надо). Добавьте к этому стабильный отток капитала. Почему так происходит? Потому, что инвесторам нужна не понятная стабильная экономика, стабильно находящаяся на нуле, не предсказуемость дурацких законов и произвола, а развивающаяся и перспективная экономика, творческий диалог с властью и ее стремление улучшить ситуацию в стране, а в России загнивающая экономика, отстающая, неэффективная. И никакого смысла вкладывать в нее деньги нет, потому что здесь нет ни защиты нормальной этих инвестиций, ни спроса нормального у населения, чтобы можно было какой-то продукт продавать, ни нормального взаимодействия с миром, чтобы можно было экспортировать что-то.... Это такая стабильность кладбища. Ни дождь, ни ветер покойникам не страшны. Они не болеют и не скандалят.
«УЩЕРБ ОТ САНКЦИЙ ДЛЯ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ СОСТАВЛЯЕТ ВСЕГО ПОЛПРОЦЕНТА ВВП»
— Как в ы оцениваете санкционный и контрсанкционный маховики, которые продолжали раскручиваться в 2018-м, в плане их эффективности с точки зрения Запада, России (якобы возрождение экономических субъектов и целых секторов экономики на основе импортозамещения) и рядовых россиян?
— Мне кажется, вообще санкциям придается избыточное значение у нас в прессе и популистских разговорах. Санкции, с точки зрения Америки, это не оружие уничтожения, это не средство, чтобы заставить подчиняться, и не инструмент, чтобы заставить изменить политику, это скорее средство публичного выражения своего отношения. Я достаточно много разговаривал с людьми из Белого дома, из Вашингтона по этому поводу — и они все в один голос говорят: никто не предполагает, что в связи с санкциями Кремль откажется от своей политики, придет с извинениями и так далее. Предполагается, что санкционные режимы наглядно показывают, что мировое сообщество устраивает, а что — нет, что приемлемо, что неприемлемо. Санкции также должны создавать достаточные неудобства для страны, которая под них попала, чтобы там понимали, что ее действия не остаются без внимания и не проходят безнаказанно. Все это, конечно, тоже популистская риторика со стороны Запада, и направлена она в основном на западного избирателя. На практике санкции структурируются так, чтобы они громко звучали, но не наносили серьезного вреда экономике страны, на которую они направлены. Просто потому, что в данном конкретном случае Россия достаточно тесно связана с другими экономиками. И тяжелый удар по российской экономике всегда будет болезненным для экономик стран — партнеров Америки, чего США, конечно, совершенно не хотят. В этом отношении санкции против РФ, скажем, в корне отличаются от санкций против того же Ирана (и то европейцы выступают решительно против, а США приходится с этим считаться). Россия напрямую не атакует США. Они называются противником, а не врагом. Считается, что мы соперничаем, а не воюем. У нас никто не призывает Штаты уничтожать, никто не призывает наносить везде и во всем вред Соединенным Штатам Америки. Все истории про вмешательство в выборы американские, конечно, являются пиар-историями в борьбе с Трампом, против Трампа или за Трампа.
Но санкции, безусловно, заставят Россию больше и больше отставать, потому что технологические санкции отгораживают нашу страну от передовых технологий. Когда-нибудь они, если сохранятся, будут вредить России с точки зрения получения финансирования. Сейчас это финансирование России просто не нужно. У нас избыточные деньги присутствуют в балансе. Даже Всемирный банк полагает, что ущерб от этих санкций для российской экономики составляет всего полпроцента ВВП, и я думаю, что это в большей степени тоже реверанс в сторону мирового политеса. Сказать, что ущерб близок к нулю, они себе просто не позволяют, потому что это было бы уж совсем вызывающим заявлением.
Санкции в обратную сторону, которые, безусловно, повлияли на структуру и систему развития внутреннего АПК российского, конечно, работают в этом смысле. В первую очередь они дали необоснованные преимущества квазимонопольным производителям типа тимченковского «Русского моря» или ткачевских сельскохозяйственных предприятий. Во вторую очередь они дали России возможность развивать такие сектора, как, скажем, сырное производство... на базе кривой идеи о том, что, убрав с рынка внешнего производителя качественной продукции, можно самим заполнить спрос суррогатами по высоким ценам. При этом надо учитывать, что производство свинины и курицы и так развивалось неплохими темпами. Санкции и контрсанкции здесь вообще ни при чем.
Санкции, конечно, создают проблемы потребителю, поскольку дают возможность, ограничивая международную конкуренцию, создавать плохой продукт по высокой цене, что, собственно, сейчас и происходит. Скажем, основная кисломолочная продукция у нас на данный момент низкого качества. Во-вторых, санкции не позволяют выстраивать в долгосрочной перспективе нормальную индустрию. Мне это люди, которые занимаются бизнесом в России, говорили еще в 2015 году. Санкции когда-нибудь кончатся — и вот тогда придут иностранные конкуренты, поэтому российские игроки боятся инвестировать много денег в данную промышленность.
Есть там и третья проблема, связанная с весом агросектора в ВВП. В России это меньше 4 процентов, данный вес потихоньку падает: сельское хозяйство не является доходным бизнесом. Поэтому, даже если мы удвоим свое сельское хозяйство за 10 лет и это будет невероятный прорыв, мы добавим всего 3 процента к ВВП, всего 0,3 процента в год. Это совершенно ничтожные изменения от нашего валового продукта. И ссора с иностранными поставщиками, их переориентация на другие рынки совершенно не стоили того, чтобы в самом невероятно хорошем случае прибавлять всего по 0,3 процента. На самом деле мы, конечно, и этого не делаем.
— Б удет ли в новом году введен пакет анонсированных США жестких санкций?
— Вы знаете, я не умею гадать. Полагаю, что, безусловно, что-то будет, потому что машина работает, данные механизмы запущены. Я думаю, что это «что-то» будет сосредоточено в массе своей в области персональных санкций, которые для экономики в целом не страшны.
Будут ли санкции, связанные с долговым сектором и хождением доллара? Мой личный субъективный взгляд — не будут. По многим причинам. Во-первых, эта мера очень сильная, применяется против прямых врагов, а с Россией ситуация совершенно иная. Во-вторых, эта мера вызовет серьезные проблемы в торговле с Евросоюзом, ЕС будет сильно против, а Америке сейчас крайне невыгодно ссориться с Евросоюзом, поскольку там уже Иран является предметом дискуссии.
Ну и третья причина заключается в том, что все, конечно, понимают, что это абсолютно неэффективные процессы, так как доллар потеряет свои позиции на этом, пусть совсем небольшом, рынке, а евро, напротив, приобретет. И какой смысл тогда Америке это делать? В 2019 году в США уже начинается президентская кампания, взгляды в гораздо большей степени будут обращены на нее, нежели на далекую Россию. Если Кремль не сделает ничего из ряда вон выходящего и ужасного, то вопрос с санкциями будет решаться чисто механистически. И фактически данный процесс будет заморожен.
«ПРАВИТЕЛЬСТВО ИГРАЛО ПРОТИВ НАРОДА И ОБЫГРАЛО ЕГО В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ»
— Тем не менее, как считают многие аналитики, р асширение санкций США в течение года привело к ослаблению рубля. Курс доллара поднялся с 55–58 почти до 70 рублей . Что будет с рублем в 2019-м?
— Санкции практически не имеют никакого отношения к курсу рубля. На курс российской валюты в 2018 году повлияли две очень серьезные вещи. Первая — общая макроэкономическая ситуация. Во всем мире в течение 2018 года шел достаточно мощный отток капиталов с развивающихся рынков и из рисковых инструментов. Практически все валюты развивающихся стран падали к доллару на 10–15 процентов ровно за счет того, что произошла переоценка риск-факторов. Это случилось не только потому, что мировая эйфория сменяется постепенным отрезвлением, но еще и потому, что ставки федеральной резервной системы растут, причем сильно. У нас уже было несколько таких повышений, и этим, судя по всему, дело не ограничится. А раз ставки стали более высокими, то доллар — более ценным.
Второй фактор — это политика российского правительства и Центрального банка. Правительство и Центробанк с начала 2018 года выкупали большие объемы валюты на рынке, выбрасывая и продавая достаточно большие объемы рублей. Делалось это по абсолютно понятной причине: таким образом предельно завышалась цена нефти в рублях для того, чтобы получать больший налоговый эквивалент от налога на добычу полезных ископаемых и сделать бюджет более-менее профицитным. Таким образом правительство играло против народа и, как любое правительство любого народа, обыграло его в очередной раз, оставив население с сокращающейся покупательной способностью, но получив больше бюджетных возможностей. Мы уже пару раз сталкивались с этим за недолгую историю нового российского рубля. Но обычно эта ситуация не длилась больше чем полтора года, в то время как сейчас она длится всего лишь 6 месяцев. И рано говорить, что она должна прямо сейчас закончиться.
Если говорить о прогнозе курса рубля на 2019 год, то я, конечно, не знаю, какой будет курс, и никто этого не знает, но точно могу сказать, что на сегодня принципиальных предпосылок к тому, чтобы рубль обрушился, нет. Скорее наоборот. Сегодняшний рубль выглядит гораздо более дешевым, чем он должен был бы быть с точки зрения валютного баланса. И если никто не будет предпринимать каких-то серьезных специальных действий, то вполне возможно, что в 2019-м он даже вырастет. Но нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что у нас есть правительство, которое нас все время чем-нибудь удивляет; что действительно могут быть какие-то серьезные санкции (такая вероятность небольшая, но все же есть); что нефть может дальше пойти вниз и это тоже будет сильно давить на рубль. Кроме того, есть еще фактор инфляции. А я думаю, что в России есть условия для роста инфляции в ближайшее время.
— В 2018-м были приняты крайне непопулярные законодательные нов еллы , начиная с пенсионной реформы и заканчивая различными налогами и сборами. Как вы оцениваете эти меры с точки зрения их необходимости и продуктивности?
— Я считаю, что меры эти, конечно, неоправданны и особого смысла в них нет. В нынешней российской ситуации, наоборот, надо было бы изыскивать возможности для снижения нагрузки и для облегчения существования людей, которые находятся ниже медианы по доходам. Поверьте, я не левый экономист, я не за социализм и не за раздачу денег. В данном случае не требовалось раздачи денег, не нужно было подстегивать инфляцию и не требовалось никаких левых действий. Можно было действовать вполне себе консервативными методами.
Но проблема заключается в том, что власть в России не является монолитом в лице одного всезнающего человека, который принимает решения, а устроена она как достаточно высокая пирамида, в которой в последнее время уже очень плохо с обратной связью. Где-то очень высоко, на уровне рубиновых звезд Кремля, практически в астрале, находятся несколько человек (и на самой вершине один человек), которые считают, что они умнее всех и знают, как надо работать, на самом деле используя в управлении страной свои весьма специфические представления о действительности, полученные за годы специфического образования в советское время. Ниже находится армия выстроенных в иерархии исполнителей, которым не разрешено сообщать наверх, что они с чем-то не согласны. И вот с самого верха картинка видится таким образом, что у нас очень богатая страна, в которой люди умеют очень плохо работать и совсем не умеют себя вести, а бизнес все провалил и разворовал. И вот теперь приходится все доделывать и переделывать государству в первую очередь, установив железную дисциплину, заставив всех подчиниться и делать то, что сказано.
А вокруг этих обитателей рубиновых звезд крутится пара десятков суперлоббистов — друзей, бывших партнеров, друзей друзей, которые используют эту идею патернализма и консервативного авторитаризма в своих интересах, фактически лоббируя трансляцию данных идей в общество в двух формах: подмены институтов волей начальства и централизованного масштабного госфинансирования. Эти потоки госфинансирования могут называться мегапроектами, могут называться стратегическими инициативами, могут называться «майскими указами» — как хотите. Эти потоки затем распределяются между друзьями и давними партнерами, которые зарабатывают очень большие деньги. Денег на них, повторюсь, нужно потратить огромное множество — аппетиты только растут.
А добывать деньги на все это нужно чиновникам среднего уровня типа министра финансов. Где добывать, на самом деле не очень понятно. Почему? Потому, что если пойти туда, где эти деньги действительно есть, то есть в резервы, к силовикам или в крупные госкорпорации, то существует большая вероятность быть посланным тем или иным способом. Вслед за чем еще и пойдет жалоба на этот визит в «рубиновую звезду» — о том, что ты не умеешь работать, а то и посадка в тюрьму. Поэтому чиновникам среднего уровня ничего не остается, как идти за деньгами к тем, у кого они все еще каким-то чудом сохранились и у кого отобрать эти деньги легко. Это народ. Потому идет жесточайшая налоговая работа, в которой есть как небольшие положительные моменты, связанные с налоговой дисциплиной и увеличением собираемости, так и огромные отрицательные совершенно дикие вещи, связанные с локальной налоговой коррупцией, с жесткой необходимостью выполнять план по штрафам, что, конечно, совершенное безумие. В нормальной жизни у налоговой должен быть план по сокращению штрафов. Это все убивает бизнес. Это забирает возможность нормально работать.
Отсюда же повышение пенсионного возраста, которое было продавлено без всякой экономической целесообразности. Во-первых, это не выход из ситуации вообще. А во-вторых, это очень плохое экономическое действие именно сейчас.
И что получается в итоге? Негодные цели (а негодные они потому, что их изобретают и ставят некомпетентные люди, опирающиеся на корыстные советы) выполняются негодными методами. Негодными потому, что для негодных целей годных методов не существует. И мы попадаем в тот самый замкнутый круг, замкнутую спираль, которая спускается вниз все время, в которую до нас попадало очень много автократичных стран, где авторитарные правители достаточно быстро теряли компетентность, а система принятия решений утрачивала возможность передачи обратной связи и функционировала все хуже и хуже. Мы в этом отношении не исключение, а часть общего правила и становимся все больше похожи на Россию Николая II. Россию, которую бездарные правители и их корыстные советники довели до катастрофы.
— Согласно многочисленным опросам, инфляционные ожидания населения на 2019 год выросли. Люди считают, что цены вырастут абсолютно на все: от коммунальных платежей до продукт ов и лекарств. Диапазон ожиданий, в том числе экспертных, по основным группам товаров и услуг колеблется от 11–15 до 35–40 процентов. Скажем, профессор кафедры торговой политики Университета имени Плеханова Геннадий Иванов считает, что подорожание продовольственных товаров растянется по времени, но неизбежно и в сетевых магазинах составит 17–30 процентов, в несетевых — до 32 процентов. Каков ваш прогноз?
— Не могу назвать конкретные цифры. Честно говоря, я бы не стал прислушиваться к тем людям, которые эти цифры пишут. Что реально можно сказать? Есть такой параметр, как ожидаемая инфляция, так вот она все последние годы держалась на уровне около 10 процентов. При этом Росстат показывал гораздо более низкую инфляцию. Почему так получается? Потому, что Росстат включает в потребительскую корзину товары долгосрочного пользования, сама корзина структурирована так, что она не вполне отвечает потребительскому спросу населения, у которого реальная инфляция действительно была выше, чем заявленные 2,5 или 4 процента и приближалась скорее к 8 процентам. Во время падения цен на недвижимость этот процесс заставлял официальную статистику по инфляции двигаться вниз. Сейчас этого прекрасного инструмента для занижения инфляции, наверное, уже не будет, потому что недвижимость достигла определенных рублевых пределов и стабилизировалась, придется признать, что инфляция 2019 года будет значительно выше, чем 4 процента. Я не знаю этого наверняка, я выражаю свое мнение, строящееся на анализе объективной картины происходящего.
Двумя серьезными тормозами инфляции в 2019-м будут снижение спроса и жесткая монетарная политика правительства. Но при этом, я думаю, мы уже сейчас выходим на изменение паттернов потребления. Поскольку очень многие будут снижать свои стандарты потребления, то в группах товаров с дисконтированной ценой инфляция будет достаточно высокая. В этом смысле я согласен с коллегой, цифры которого вы привели.
«НОВАЯ КОНСТРУКЦИЯ ВЛАСТИ БУДЕТ ЧЕМ-ТО СРЕДНИМ МЕЖДУ РЕЖИМАМИ ПЕРОНА И ВИДЕЛЫ В АРГЕНТИНЕ, В ЗАВИСИМОСТИ ОТ КОЛИЧЕСТВА ЖЕРТВ И СКОРОСТИ ИНФЛЯЦИИ»
— В новом году следует ждать дальнейшего имущественного расслоения в обществе, когда богатые богатеют, а бедные беднеют ? И ли на фоне давления на российских олигархов за рубежом возможен некий политэкономический «левый поворот»?
— Нельзя сказать ничего наверняка, кроме того, что в 2019 году еще ничего нового не произойдет. В дальнейшем же, во-первых, думаю, левый поворот у нас неизбежен в силу исторических обстоятельств, во-вторых, выглядеть он будет как более-менее спокойный процесс. Это будет постепенное смещение центра власти в сторону леволиберальных идеологов. Людей, которые полагают, что на экономику в перспективе наплевать, главное, чтобы людям прямо сейчас было хорошо (а самим идеологам — особенно хорошо). Сейчас выразителем подобных идей является по большей части КПРФ. Выразителем подобных идей является и Алексей Навальный со своими людьми. Идеи первых и вторых удивительно похожи, несмотря на то что они, кажется, сами этого не замечают.
Я думаю, все начнется с потери «правыми феодалами» большинства в Государственной Думе. В результате появится формально послушная, но, по сути, непокорная Дума, саботирующая распоряжения Кремля и ставящая условия. Произойдет размывание правительства, туда начнут входить люди с другими — не монетаристскими, не феодальными, а левопопулистскими, социалистическими — взглядами. За этим последует движение в сторону более мягкой денежной политики и широкого субсидирования с целью задобрить низшие классы, параллельно не теряя рычагов управления и возможностей зарабатывать наверху. Конец эпохи Путина будет гибридным временем: власть его администрации сохранится, его окружение продолжит бенефициировать от потоков, силовики будут так же контролировать жизнь в стране, но жесткий монетаризм сменится мягкой политикой. А естественные последствия этого — товарный дефицит, инфляция, дальнейший развал социальных систем — будут «лечиться» ограничениями (например вывоза капитала, обмена валюты, ценообразования) и конфискационной политикой по отношению к независимым владельцам капитала, включая возврат прогрессивных шкал налогов, рост налогов на роскошь, начинающуюся с уровня нормального потребления и прочего.
Когда же произойдет появление нового первого лица, скорее всего, это первое лицо не будет иметь времени и возможности укорениться, чтобы стать новым, уважаемым всеми диспетчером интересов элиты и судьей в межэлитных конфликтах. И ему придется идти на очень большие уступки тем людям, которые будут обладать большим влиянием и большими физическими возможностями, — крупным региональным лидерам, лидерам вчера еще послушных, а сегодня независимых партий, силовикам. Все они будут за сильное государство, которое неограниченно раздает деньги. Силовики — за сильное государство, которое раздает деньги им, левые — за сильное государство, которое раздает деньги им и народу, регионы — за сильное государство, которое их дотирует. Они будут вынуждены сойтись на дележе дефицитного бюджета. Это будет означать завершение процесса национализации, конец частного бизнеса, поворот в сторону более жесткого отношения к инакомыслящим и оппонентам, ну и мягкую монетарную политику, наконец. Конструкция, наверное, будет напоминать что-то среднее между режимами Хуана Доминго Перона и Хорхе Рафаэля Виделы в Аргентине. К кому это ближе, будет зависеть только от количества жертв среди оппонентов и скорости инфляции. Эта наша следующая форма правления, которая может 10–15 лет продержаться и уже окончательно добьет нашу экономику.
— И когда такие «радости» нас ждут?
— Боюсь, что ничего определенного не смогу вам сказать, поскольку это зависит не только от времени, но еще и от каких-то триггерных событий. Но полагаю, что до конца 2020-х годов мы все эти перемены увидим.
«СЕРЬЕЗНЫХ ПРЕДПОСЫЛОК ДЛЯ КРИЗИСА НА БЛИЖАЙШИЙ ГОД-ПОЛТОРА Я НЕ ВИЖУ»
— В минувшем году в мире вспыхнули торговые войны, в особенности между США и Китаем. По мнению ряда аналитиков, если конфронтация продолжится, экономика Китая может впасть в глубокую рецессию. В озможен ли в 2019 году очередн ой мирово й кризис? Ч то станет его детонатором и какие последствия будут для России?
— Опять же многое здесь излишне преувеличивается и драматизируется масс-медиа. Трамп ведет достаточно взвешенную внешнюю политику. Она сильно отличается от политики его предшественника просто потому, что они личности совсем разные. И дело здесь не в том, настолько же разный результат, хотя результаты деятельности Трампа для Америки выглядят более продуктивными и позитивными... Вообще говоря, для всего мира выглядят более позитивными, поскольку эта политика приобрела характер понятный, циничный, открытый. И с таким, пусть временами жестким, партнером иметь дело в конечном итоге проще и лучше, чем с партнером, который непонятно чего хочет.
Трамп предъявляет требования и потом готов медленно отступать, если видит встречное движение с другой стороны, о ком бы и о чем бы ни шла речь. С кем-то у него получается лучше, с кем-то хуже. С Северной Кореей, например, ему удалось то, что не удавалось до сих пор никому. Решен вопрос? Нет, не решен. Есть продвижение? Есть. С Ираном наоборот — пока решения нет и продвижения нет, но хотя бы сформулирована проблема. С Китаем проблема очень серьезная, она завязана далеко не только на растущий дефицит торговли. Основная проблема — это воровство технологий, нарушение принципов международной торговли Китаем, от чего, в отличие от торгового дефицита, Поднебесная отказываться не хочет. Я думаю, что они в конечном итоге договорятся, они просто обречены ладить друг с другом, у них триллионный оборот, Китай пока экономически полностью зависит от своей торговли с Америкой. Там прекрасно понимают, что в ближайшие годы в Америке будет происходить бурная роботизация и это станет способствовать тому, что многие производства США в конечном итоге заберут из КНР, а те, что не заберут, заберет Камбоджа или другие страны с низкой стоимостью труда. В Китае понимают, что у них наверху просто недостаточно ресурсов, чтобы воевать на два фронта — с США и с внутренними экономическими проблемами, поэтому они будут договариваться. Трамп, в свою очередь, тоже не хочет никакой войны, потому что ему надо переизбираться, а делать это на фоне волатильных рынков и экономической неопределенности, недовольства фермеров, чью продукцию Китай не покупает, и газодобытчиков, чей LNG не идет в китайские порты, сложно. На войне сильно не переизберешься — это Америка, а не Россия.
С Европой США тоже будут разговаривать очень аккуратно. Да и европейцы будут разговаривать аккуратно с Америкой. Никому не хочется потерять наработанные связи.
В России люди не привыкли к тому, что можно вести жесткие, принципиальные переговоры, наступать, отступать и в результате о чем-то договариваться. У нас привыкли к тому, что встречаются более сильный и более слабый, в результате сильный быстро бьет морду слабому, а дальше все случается так, как сильный хочет. В мире так сейчас не происходит.
— А что с кризисом: ждем или не ждем?
— Знаете, если мы его будем ждать, то это будет уже не кризис, а ожидаемое событие. Кризис всегда начинается вдруг. Каких-то серьезных предпосылок для кризиса на ближайший год-полтора я не вижу. Возможны и очень вероятны коррекции фондовых рынков, достаточно большие, но не думаю, что это перерастет в общеэкономический кризис.
Мовчан Андрей Андреевич — генеральный директор консалтинговой компании Movchan Cosultants и группы компаний Movchan’s Group, приглашенный эксперт экономической программы фонда Карнеги.
Родился в 1968 году в Москве.
Окончил механико-математический факультет МГУ им. Ломоносова, Финансовую академию при правительстве РФ и University of Chicago Booth GSB (США). Имеет Certificate of Professional Competence of Supervisors and Employees of Banks and Investment Firms (Кипр), а также квалификационный аттестат ФСФР 1.0.
В 2009 году основал инвестиционную компанию «Третий Рим» и до октября 2013-го руководил ей. Ранее был основателем и председателем правления группы «Ренессанс Управление Инвестициями», CEO банка «Ренессанс Кредит», исполнительным директором компании «Тройка Диалог».
Журнал Forbes в 2006 году назвал Мовчана самым успешным руководителем управляющей компании в России, а журнал «Финанс» в 2008 году — лучшим руководителем управляющей компании. Андрей Андреевич является лауреатом премии РБК «Персона года – 2006» и Гран-при финансовой премии Chivas Top 18 Financials 2007. В 2009 году он стал первым в России победителем SPEAR’s Wealth Management Awards в номинации «Легенда индустрии».
Из интервью экономиста Андрея Мовчана "Фонтанке". Полностью его беседу с Николаем Нелюбиным можно прочесть на на сайте издания ."Вообще не понял, зачем нужно было бороться с табло с валютными курсами. Бред собачий. Законодателям нашим, похоже, абсолютно нечем заняться. Выдумывают один за другим идиотские законы. То про неуважительное отношение к власти в Интернете. То про снятие этих табло. Надо бы и на вокзалах снять табло с расписаниями отправления поездов. И в аэропортах табло прилётов/вылетов. В самом деле, зачем беспокоить граждан? То, что законодатель занят решением таких «проблем», как раз и говорит о нижайшем уровне законодательной работы в стране.
Страна ведёт себя скорее как «Титаник», а не как автомобиль. Она двигается прямиком на айсберг, этого, в общем-то, не замечая. Потом натыкается на айсберг. И вот тогда можно объяснить, почему или когда станет совсем плохо. Вот тогда станет понятно, на что указывать в прошлом. Но пока страна с айсбергом не столкнулась, сохраняется впечатление, что всё хорошо. Если вы живёте в столицах и работаете на госкорпорации, то у вас вообще всё отлично. Однако на самом деле мы двигаемся к тому самому айсбергу. Когда мы увидим его вершину, через 5 - 10 лет, я не знаю. Никто не хочет и думать о том, пока «Титаник» плывёт, пела одна хорошая группа в 1990-е.
Цены на топливо будут расти по мере того, как будет снижаться субсидирование этих цен. Цены будут расти в зависимости от того, как правительство будет дальше договариваться с нефтяными компаниями. Сегодня компании могут поднять цены. Рынок у нас эластичный. У нас много людей с большими моторами. Ездят много. Бензин особо не считают. В Москве дикие пробки стоят во все стороны. Огромное количество машин с номерами из других регионов. Едут. Есть деньги. Всё это резервы в каком-то смысле. Станет дорого, будут меньше потреблять топливо. Начнут, как в Чехии в своё время, докатывать автомобиль до парковки вручную. Начнут переходить на маленькие машинки. Резерв есть. И на самом деле резерв есть, пока люди не вышли на улицы. Пока на улицы ходит один Навальный со школьниками, цены повышать будут.
Инфляция в России вообще вещь весьма интригующая. Мне давно не нравится, как её считают. Мне кажется, что она занижается. В последнее время очень сильно. Недаром у нас постоянно меняется методология её подсчёта, а главу Росстата уволили. Ожидаемая инфляция, то есть инфляция, о которой люди говорят в своих ожиданиях, ниже 8% у нас не падала многие годы. Это само по себе удивительно. В этом году, если считать с учётом недвижимости, которая не росла в цене, потому что спроса нет, действительно может оказаться, что реальная инфляция 6 - 7%. В следующем году она будет сильно выше. Не знаю, что покажет Росстат, потому что он уже полностью под контролем Минэкономразвития. Не удивлюсь, если данные обновленного Росстата от нас спрячут, как и курсы валют на уличных табло. Я бы ожидал, что инфляция подскочит до двухзначного уровня, если говорить о реальной инфляции. То есть за 10%. Ничего удивительного нет. Налоги растут, цены растут. Плюс рубль дешевеет. Только в 2018 году на 20%.
Я знаю про 70 млрд оттока капитала из России. Меня это не пугает. У нас и так инвестиции нулевые. Ну были бы эти деньги иммобилизованы в России. Сейчас они иммобилизованы за границей. Были бы в рублях. Сейчас в условных долларах. Ну и что? Отток капитала мало влияет на экономику, при прочих равных. На экономику влияют причины оттока капитала. А с этими самыми причинами у нас всё как нельзя лучше. Бизнес постепенно убивается и умирает. И он заменяется госкомпаниями лишь частично. Крайне неэффективными вороватыми госкорпорациями.
Деньги, которые как бы экономятся, не сложно найти в других местах. С точки зрения государственной политики, это совершенно аварийная политика, потому что это плевок в лицо людей, о которых государство должно заботиться в первую очередь. Но я не толкователь снов. И я не знаю, что им снится. На мой взгляд, это решение объясняется тем, что оно элементарно проще всего. У военных ведь пенсии не отнимешь, у других силовиков, а их много, тоже. У госмонополий тем более ничего не отберёшь. У олигархов не отберешь. У чиновников не отберёшь. Экономику поднимать не умеем. Поэтому отбираем у тех, кто беззащитен. Почему беззащитны? Да потому что для них Крымский мост так же важен, как пенсионная реформа. Если в какой-то момент этот условный «крымский мост» станет сильно менее важен, то наверняка удастся что-то исправить. Вне демократии власть меняется где угодно, только не на выборах. Насколько жёсткой бы ни была автократия, пусть сажают на 15 суток или 15 лет, власть сменяется, когда ей положено смениться. Все эти запретительные законы никогда никому не помогали. Если общество готово с этим мириться, оно мирится с этим и без законов. Но когда общество устанет мириться, никакие законы не помогут.
«Долгосрочный тренд роста ключевых ставок поменяет наш мир», — Андрей Мовчан, экономист, CEO инвестиционной группы Movchan’s Group, приглашенный эксперт программы «Экономическая политика» Московского Центра Карнеги выступил 11 октября 2018 года на конференции «Стратегии инвестирования на сломе мировой экономической модели», организованной инвестиционной компанией «Велес Капитал».
Добрый день!
Я очень благодарен организаторам конференции за приглашение выступить и еще больше благодарен за любезное согласие снять меня на видео, поскольку меня, к сожалению, сейчас нет в Москве. Очень приятно перед вами выступать, и очень интересная тема, о которой меня попросили поговорить, - тема долгосрочных трендов инвестирования в экономике.
Говорят о ней сейчас много, говорят по-разному. Любой прогноз, конечно, всегда имеет под собой как право на существование, так и достаточно большую степень потенциальной ошибки. Поэтому я буду говорить только об очень крупных трендах и о тех вещах, о которых можно действительно говорить более или менее уверенно, потому что у нас есть статистические данные, и мы понимаем, как эти процессы развиваются.
Вообще финансисты и экономисты говорят, наверное, о пяти устойчивых трендах, которые присутствуют на мировых рынках на протяжении последних десятилетий, если не столетий. Они хорошо известны всем, я не думаю, что открою вам большой секрет.
Снижается уровень бедности, растет производительность труда, падает темп рождаемости, растет продолжительность жизни, падает доля труда в конечном продукте и растет доля капитала через использование технологий, через автоматизацию.
Все эти тренды присутствуют давно, они никак не будут меняться, и про них, наверное, говорить не очень интересно. Интереснее поговорить о том, что буквально на наших глазах сейчас происходит в фундаментальной финансовой практике, что поменяет наш мир, возможно, до конца моей жизни как человека не очень молодого и большую часть жизни молодых людей, определит характер инвестиционных рынков во всей экономике мира.
Это изменение паттерна в процессе определения ставок рефинансирования центральными банками. Это звучит странно, но, если посмотреть на график изменения ключевых ставок центральных банков мира, легко увидеть, что до шестнадцатого года ставка падала практически в течение тридцати лет. До этого она практически в течение сорока лет росла, а до этого в течение тоже тридцати лет падала.
Начавшийся долгосрочный тренд роста ключевых ставок поменяет наш мир, определит характер инвестиционных рынков в мировой экономике
Изменения направления движения ставок происходят крайне редко. За весь XX век оно происходило дважды. Сейчас мы находимся ровно в моменте такого изменения: ставка растет и, видимо, будет расти в течение, как минимум, десятилетия. А, может быть, сейчас циклы эти и удлинятся. Сегодня ставки очень низкие по сравнению со средними ставками, которые были до этого.
Средние ставки в предыдущем цикле - это где-то 6-6,5%, у нас ставка 2,25%, если я не ошибаюсь, или что-то около того - американская ставка рефинансирования, и конечно, двигаться вперед ей достаточно долго. Но уже сейчас понятно, что мы живем не в том мире, к которому привыкло наше поколение.
Все-таки мы построили свои состояния, свои карьеры, свои бизнесы, построили свою экономическую логику в период падения ставок. Тогда, когда длинная облигация была лучше короткой, потому что она будет расти в цене быстрее. Тогда, когда акции растут в цене не только потому, что растут прибыли, но и потому, что падает риск-премия и падает ставка дисконтирования, которую вы используете. И вообще жить легко, просто и хорошо. Этот мир рождал трейдеров, которые, работая инлайн с индексами, показывали очень хорошие результаты. Больше такого не будет.
Мы живем в период долгосрочного роста ключевых ставок, при котором риск-премии становятся запретительно низкими, происходят кризисы, а длинные долги становятся опасными и токсичными
При растущих ставках риск-премии становятся запретительно низкими и происходят кризисы. Длинные облигации дают худший доход за счет повышения цены, долги становятся опасными и токсичными, потому что перезанимать вам придется по более высокой ставке, и вообще экономика должна вести себя как-то по-другому. Как - мы не знаем, потому что мы в этом никогда не жили, а те, кто жил в шестидесятые-семидесятые годы, скорее всего нам об этом уже не расскажут.
Вот, наверное, на что в первую очередь надо сейчас обращать внимание и думать, что делать, когда вы задумываетесь о том, куда инвестировать на долгосрочный период времени. Надо смотреть, как повлияет на это растущая ставка.
Еще раз: если это длинный долг, скорее всего, вы потеряете деньги. Если это акции, от которых вы ожидаете стабильного роста на протяжении длительного периода времени, будьте осторожны: стабильный рост может быть митигирован ростом ставок и необходимым ростом риск-премий на фоне того, что у вас растут ставки.
Риск-премии по акциям сейчас очень низкие. По американскому рынку это меньше двух процентов, а средняя риск-премия - это 4-5% за предыдущий цикл. Так что мы вполне можем увидеть очень серьезные коррекции по всем основным индексам. И не только развивающихся рынков, а и развитых рынков, тем более что сейчас на рынках произошел декаплинг, и декаплинг серьезный, не только между Америкой и рынками развивающихся стран.
Декаплинг серьезный между технологическими и нетехнологическими акциями. Вообще тема технологических акций очень сложна на сегодняшний день, потому что хайп, безусловно, присутствует. Об инвестициях в технологии говорят все. Эта конференция посвящена, в частности, технологическим трендам.
А раз об инвестициях в технологии говорят все, значит, там уже так называемый «красный океан»: все уже там, цены уже высокие. И вполне возможно, что инвестировать в компании на самых разных этапах развития, которые декларируют, что занимаются технологиями, просто поздно, потому что очень сложно получить остаточную маржу от этого инвестирования.
С другой стороны, технологии развиваются быстро, за технологиями будущее и, конечно, будут вырастать и новые единороги, и новые компании, которые будут расти в цене в сотни раз, просто потому, что в каждом новом участке этого рынка есть пространство для того, чтобы создавать потребление, и для того, чтобы создавать высокую маржу, пока там не сформировался конкурентный рынок.
Наверное, поэтому совет человека, который сам не очень много понимает в технологиях, будет звучать так: не инвестируйте в технологии, которые все знают. Не инвестируйте в технологии, которые вы знаете сейчас, потому что, если вы об этом знаете (давайте будем скромными), то, скорее всего, там делать уже нечего. Другие об этом узнали раньше.
Не инвестируйте в технологии, которые все знают. Потому что если вы об этом знаете, то скорее всего, там делать уже нечего. Другие об этом узнали раньше
Старайтесь находить места, где темы только появляются, и вот там, может быть, будут появляться ниши, где еще сохранилась прибыль. И несмотря на то, что рынки, конечно, и технологические рынки в первую очередь, в будущем ждет коррекция, и ближайшая коррекция, наверное, не за горами. Повторюсь, 1,7 как риск-премия по акциям - это очень низкая величина, практически соответствующая кризисным значениям подобных риск-премий. Вот, наверное, все, что можно в двух словах сказать про наше отношение, про мое отношение к рынкам.
Если вы хотите оказываться на консервативной стороне сегодняшнего рынка, то, наверное, инвестиции в короткие долговые инструменты будут самой защищенной и самой консервативной стратегией. На рынке коротких инструментов еще очень много различных эмитентов и возможностей. Благо, сейчас рынки развивающихся стран немножко охладились и там есть, во что инвестировать, есть хорошие компании, которые показывают сравнительно приемлемые доходности. И даже 5, 6 и 7 процентов годовых в долларах получить, наверное, возможно. Кстати, доллар, наверное, лучшая базовая валюта в данном случае, потому что все-таки в этой нестабильной ситуации, как и раньше в нестабильных ситуациях, доллар должен проявлять себя с лучшей стороны в отличие от более мелких и более ограниченных и в доверии, и в объемах валют.
Если вы хотите оказываться на консервативной стороне сегодняшнего рынка, то инвестиции в короткие долговые инструменты будут самой защищенной и самой консервативной стратегией. На этом рынке еще очень много различных эмитентов и возможностей
Но если вы хотите пробовать что-то очень рискованное, можно поискать акции вне технологического сектора. Компании, которые сейчас недооценены. Я уверен, что многие очень традиционные компании удивят инвесторов в ближайшее время тем, что будут продолжать расти, будут развиваться и давать хорошие показатели по росту прибыли, а значит, и по росту своей оценки.
Но еще раз повторюсь, в технологических секторах, наверное, нужно смотреть на что-то новое, потому что старые уж очень модны, и очень много денег, в том числе денег неразумных, денег непрофессиональных, в них влилось от индустрий, граничащих с мошенничеством, таких как криптовалюты, до индустрий, безусловно, очень важных и определяющих лицо сегодняшнего дня, таких как, скажем, социальные сети, или искусственный интеллект, или алгоритмизация процессов маркетинга. Да, это очень важные и полезные части рынка, но и оценки их очень высоки.
Вот то, как я смотрю на рынки и на будущее…
Известный российский экономист Андрей Мовчан дал интервью радио Эхо Москвы и телеканалу RTVi, в котором прокомментировал важные события последних дней. «Новые Известия» публикуют самые интересные отрывки из этого интервью:
"Мне всегда казалось, что сила человека заключается в его способности признать ошибки или пойти на компромисс. Агрессивные обычно слабые люди. И я не понимаю, чем сильное правительство лучше слабого. Сильное правительство, которое не обращает внимания на протесты, на мой взгляд, хуже, чем слабое, которое обращает.
Вообще что такое правительство? - правительство - это исполнительный орган коллективного фантома под названием Государство.
Мы все собрались и сказали, что теперь мы все вместе это государство и нам нужно выбрать людей, которые будут в нашу пользу и в наших интересах действовать. Если после этого они становятся сильными и игнорируют наши интересы, то что-то пошло не так. Мне не нужно такое сильное правительство.
Для меня сильное правительство то, которое умеет в соответствии с моими пожеланиями и интересами создавать правила игры и регулировать ситуацию так, чтобы мне было лучше. Тогда оно сильное. А если я к нему прихожу и говорю, что мне не нравится, что вы делаете, они меняют то, что они делают. И в том его сила. Правительство, которое принимает решения само, а на меня плюет - мне просто не нужно, какое бы сильное оно ни было.
Помните, что было со студенческими волнениями в конце 60-х. Тогда очень многое поменялось. Не потому что французы сели и решили, а давайте-ка мы поменяем, а потому что у них не было выбора. И они всерьез ожидали, что там будет революция. И всерьез люди спустя много времени после этого боялись, что такое может повториться.
Если в стране возникает мощное антиправительственное движение, да еще и поддержанное людьми, которые готовы на определенные риски, то чем Франция отличается от Украины? С этим приходится считаться, пока это не превратилось в пожар, пока это еще просто костер...
В России же у нас не то что костер, у нас - холодильник. Собрание либералов и митинг из 100 человек школьников на улице - это не угроза для власти. И Путин отлично понимает, как человек, который активно меряет общественное мнение, что общественное мнение сейчас, если не на его лично стороне, то на стороне стабильности. И поэтому с этими микрособраниями можно не считаться.
Конечно, если на площадь в Москве выйдет несанкционированно 500 тысяч человек, то будут выполнены все условия. Я полагаю, что 500 тысяч, пришедших на несанкционированный митинг, без единого булыжника добьются своих целей. А если они их не добьются, то они успеют взять в руки булыжники и добиться своих целей. Тысяча или две тысячи, пришедшие на несанкционированный митинг с любым количеством булыжников ничего не добьются. Вот, собственно, и все. Две тысячи людей с булыжниками – преступники, 500 тысяч без булыжников – это народ, который правит страной.
Сегодня не приходит 500 тысяч человек ровно потому, что нет запроса на выход 500 тысяч человек. Сегодняшнее общество российское на условно треть лояльное и готово доверять Путину и его конструкциям, в том числе «Единой России», на треть лояльно и готово доверять коммунистам, либеральным демократам и всем популистам, которые их зовут влево.
А остальная часть более-менее аморфная людей, которые хотели бы либеральных демократических перемен. В обществе - ну, 10%, может быть 15. Но если я говорю 15, то я сразу имею в виду, что внутри этих 15% есть еще 25 разных мнений о том, как это должно быть. И эти люди между собой не могут договориться, а лидеры типа Алексея Навального делают все, чтобы эти люди никогда между собой не договорились. И сейчас выводить на площадь 500 тысяч человек по-хорошему можно только под одним лозунгом: все отнять, поделить, всех, кого можно и кого нельзя под суд и мягкую денежную политику. Всем большие пенсии.
Известный российский финансист, менеджер и специалист по инвестициям. На протяжении шести лет Андрей занимал пост исполнительного директора компании "Тройка Диалог". Свой первый миллион заработал именно в качестве топ-менеджера; в конечном итоге, однако, ему наскучило работать на кого-то другого – и Мовчан создал собственную инвестиционную компанию, "Ренессанс Управление инвестициями". На данный момент Андрей занимает пост управляющего партнера инвестиционной группы "Третий Рим".
За свою деятельность Андрей был отмечен целым рядом наград и премий. Журнал "Forbes" назвал Мовчана самым успешным руководителем управляющей компании во всей России; РБК удостоил Андрея звания "Топ-менеджер года". Проект Мовчана, "Renaissance Investment Management", также признавался финансовой компанией года.
К высоким, руководящим должностям Андрей никогда не стремился; собственно, по первому образованию он вовсе не экономист и не менеджер – изначально Мовчан собирался стать физиком. К сожалению, эта профессия оказалась недостаточно прибыльной; чтобы прокормить семью, Андрей был вынужден сменить область деятельности. Разумеется, в процессе получения магистерской степени по деловому управлению Андрей узнал немало весьма и весьма полезных вещей; Мовчан, однако, всегда утверждал, что главное в его деле – относиться к экономике, как к игре, а не к единственному и важнейшему делу своей жизни.
Сейчас в фондах Андрея участвуют более 600 одних лишь индивидуальных частных инвесторов; пользуются услугами компании Мовчана и иностранные компании – среди зарубежных инвесторов Андрея числится немало крупнейших банков и фондов.
На современном инвестиционном рынке Андрей и его "RIM" занимает одну из важнейших позиций – во всяком случае, на российском уровне. Привлекает клиентов Мовчан, в первую очередь, своей предельной честностью – его компания охотно предоставляет инвесторам конкретные данные по текущему положению дел на фондовых рынках. Помимо прочего, Андрей всегда
старается максимально широко просветить клиентов в финансовом плане – действительно, образованный инвестор в состоянии куда более эффективно распорядиться своими средствами, что в конечном итоге идет на пользу и компании в целом.
Бизнес требует от Андрея предельной концентрации; бизнесмен, однако, умудряется выделить время и на свою семью. Детей у Мовчана четверо. Старшой дочери Андрея 20 лет; она собирается стать медиком и планирует продолжить свое обучение в Гарварде. Второй дочке 16 лет; она увлекается музыкой и учится играть на саксофоне. Интересен мир искусства и третьей, 11-летней дочке – ей, впрочем, куда ближе театр; впрочем, довольно неплохо девочке даются и точные науки. Младший из детей Андрея, 9-месячный сын, пока еще не определился со своей профессией – впрочем, Мовчан уверен, что единственный мальчик также в будущем покажет свои таланты.
Жена Андрея – несмотря на 9-месячного ребенка – тоже работает. По основной специальности она кардиолог, но сейчас куда больше времени уделяет ряду венчурных проектов в фармацевтической отрасли и трудится над созданием собственного медицинского центра. Казалось бы, двое столь занятых людей должны встречаться лишь ночью, в постели; Мовчан с супругой, однако, всегда находят время для одного общего хобби – бальных танцев. По словам Андрея, танцы являются довольно полезным делом для бизнесмена – не так уж много в этом мире занятий, способных лучше "насытить" тебя чистой, незамутненной идеей командной деятельности