Зигмунд Фрейд: основоположник психоанализа. Без преувеличения можно сказать, что австрийский психолог и психиатр Зигмунд Фрейд (1856-1939) является одним из тех ученых, кто во многом повлиял на все дальнейшее развитие современной психологии.

З.Фрейд назвал свое учение психоанализом по имени метода, разработанного им для диагностики и лечения неврозов. Второе название – глубинная психология – это направление получило по своему предмету исследования, так как концентрировало свое внимание на изучении глубинных структур психики.

Впервые Фрейд заговорил о психоанализе в 1896 году, а через год он начал проводить систематические самонаблюдения, которые фиксировал в дневниках до конца жизни. В 1900 году появилась его книга "Толкование сновидений", в которой он впервые опубликовал важнейшие положения своей концепции, дополненные в следующей книге "Психопатология обыденной жизни". Постепенно его идеи приобретали признание. В 1910 году его приглашают читать лекции в Америке, где его теория приобретает особую популярность. Его работы переводятся на многие языки. Вокруг Фрейда постепенно складывается кружок почитателей и последователей, в который входят К.Юнг, А.Адлер, Ш.Ференчи, О.Ранк, К.Абрахам. После организации психоаналитического общества в

В своих исследованиях Фрейд разработал ряд понятий, в частности, понятия о защитных механизмах, фрустрации, идентификации, вытеснении, фиксации, регрессии, свободных ассоциациях, силе Я и др.

Из его работ следовало, что, игнорируя мотивационно-личностное начало в человеке, имеющее свою историю и сложный строй, невозможно выяснить, что же нарушено в организации поведения, а не зная этого, невозможно возвратить его к норме. Многое подсказала клиническая практика. Изучение роли сексуальных переживаний и детских психических травм в формировании характера дало толчок развитию новых направлений исследований, в частности сексологии .

Вместо гипноза Фрейд стал широко применять методику "свободных ассоциаций". К ней он пришел в ходе психотерапевтических сеансов.

Занявшись анализом собственной психики, Фрейд не мог использовать ни гипноз, ни свободные ассоциации. Он выбрал другие психические феномены сновидения , в которых увидел "царскую дорогу к бессознательному".

В качестве силы, движущей душевной жизнью, Фрейд выдвинул могучее сексуальное начало – либидо .

Взгляды Фрейда можно разделить на три области: метод лечения функциональных психических заболеваний, теория личности и теория общества. При этом стержнем всей системы являются его взгляды на развитие и структуру личности.

Фрейд считал, что психика состоит из трех слоев – сознательного, предсознательного и бессознательного, – в которых и располагаются основные структуры личности .

В бессознательном слое располагается одна из структур личности – Ид , которая фактически является энергетической основой личности. В Ид содержатся врожденные бессознательные инстинкты, которые стремятся к своему удовлетворению, к разрядке и таким образом детерминируют деятельность субъекта. Существуют два основных врожденных бессознательных инстинкта – инстинкт жизни и инстинкт смерти , которые находятся в антагонистических отношениях, создавая основу для фундаментального, биологического внутреннего конфликта. Неосознанность этого конфликта связана не только с тем, что борьба между инстинктами, как правило, происходит в бессознательном слое, но и с тем, что поведение человека вызывается одновременным действием обеих этих сил.

С точки зрения Фрейда, инстинкты являются каналами, по которым проходит энергия, формирующая нашу деятельность . Либидо, о котором так много писали и сам Фрейд и его ученики, и является той специфической энергией, которая связана с инстинктом жизни.

Вторая структура личности – Эго , по мнению Фрейда, также является врожденной и располагается как в сознательном слое , так и в предсознании . Таким образом, мы всегда можем осознать свое Я, хотя это может быть для нас и нелегким делом. Если содержание Ид расширяется, то содержание Эго, на оборот, сужается, так как ребенок рождается, по выражению Фрейда, с "океаническим чувством Я", включая в себя весь окружающий мир. Со временем он начинает осознавать границу между собой и окружающим миром, локализовать Я до своего тела, сужая таким образом объем Эго.

Третья структура личности – Супер-Это – не врожденная; она формируется в процессе жизни. Механизмом ее формирования является идентификация с близким взрослым своего пола, черты и качества которого и становятся содержанием Супер-Эго. В процессе идентификации у детей формируется так же Эдипов комплекс (у мальчиков) или комплекс Электры (у девочек), то есть комплекс амбивалентных чувств, которые испытывает ребенок к объекту идентификации.

Фрейд подчеркивал, что между этими тремя структурами личности существует неустойчивое равновесие, так как не только их содержание, но и направления их развития противоположны друг другу . Инстинкты, содержащиеся в Ид, стремятся к удовлетворению, диктуя человеку такие желания, которые практически невыполнимы ни в одном обществе. Супер-Эго, в содержание которого входят совесть, самонаблюдение и идеалы, предупреждает человека о невозможности осуществления этих желаний и стоит на страже соблюдения норм, принятых в обществе. Таким образом, Эго становится как бы ареной борьбы противоречивых тенденций, которые диктуются Ид и Супер-Это. Такое состояние внутреннего конфликта, в котором постоянно находится человек, делает его потенциальным невротиком. Поэтому Фрейд подчеркивал, что не существует четкой грани между нормой и патологией. Возможность поддерживать свое психическое здоровье зависит от механизмов психологической защиты, которые помогают человеку если не предотвратить, то хотя бы смягчить конфликт между Ид и Супер-Это.

Фрейд выделял несколько защитных механизмов, главными из которых являются вытеснение, регрессия, рационализация, проекция и сублимация .

Вытеснение является самым неэффективным механизмом, так как при этом энергия, протекающая по инстинктивным каналам, не реализуется в деятельности, но остается в человеке, вызывая рост напряженности. Желание вытесняется в бессознательное, человек о нем совершенно забывает, но оставшееся напряжение, проникая сквозь бессознательное, дает о себе знать в виде символов, наполняющих наши сновидения в виде ошибок, описок, оговорок.

Регрессия и рационализация являются более успешными видами защиты, так как они дают возможность хотя бы частичной разрядки энергии, содержащейся в желаниях человека. При этом регрессия представляет собой более примитивный способ вы хода из конфликтной ситуации. Человек может начать кусать ногти, портить вещи, жевать резинку или табак, верить в злых или добрых духов, стремиться к рискованным ситуациям и т.д., причем многие из этих регрессий настолько общеприняты, что даже не воспринимаются таковыми. Рационализация связана со стремлением Супер-Эго хоть как-то проконтролировать создавшуюся ситуацию, придав ей "добропорядочный" вид. Поэтому человек, не осознавая реальные мотивы своего поведения, прикрывает их и объясняет придуманными, но морально приемлемыми мотивами.

При проекции человек приписывает другим те желания и чувства, которые испытывает сам. В том случае, когда субъект, которому было приписано какое-либо чувство, своим поведением подтверждает сделанную проекцию, этот защитный механизм действует достаточно успешно.

Наиболее эффективным является механизм, который Фрейд назвал сублимацией . Он помогает направить энергию, связанную с сексуальными или агрессивными стремлениями, в другое русло, реализовать ее, в частности, в художественной деятельности. В принципе Фрейд и считал культуру продуктом сублимации и с этой точки зрения рассматривал произведения искусства, научные открытия. Наиболее успешным этот путь является потому, что на нем происходит полная реализация накопленной энергии, катарсис, или очищение, человека.

Либидозная энергия, которая связана с инстинкт том жизни, является также основой развития личности, характера.

1) Первый этап – либидо-объект – характерен тем, что ребенок нуждается в постороннем объекте для реализации либидо. Этот этап длится до одного года и носит название оральной стадии , так как удовлетворение происходит при раздражении полости рта.Фиксация - зависимость, инфантильность .

2) Второй этап, который длится до начала полового созревания, называется либидо-субъект и характеризуется тем, что для удовлетворения своих инстинктов ребенку не требуется никакой внешний объект. Иногда Фрейд называл эту стадию нарциссизмом, считая, что для людей, у которых произошла фиксация на этой стадии, характерна ориентация на себя, стремление использовать окружающих для удовлетворения собственных нужд и желаний, эмоциональная отгороженность. Этап состоит из нескольких стадий. Первая, которая длится примерно до трех лет, – анальная , при которой ребенок не только учится навыкам туалета, но у него начинает формироваться и чувство собственности. Фиксация на этой стадии формирует анальный характер, который характеризуется упрямством, часто жесткостью, аккуратностью и бережливостью. С трех лет ребенок переходит на следующую, фаллическую стадию , на которой дети начинают осознавать свои сексуальные отличия, интересоваться своими гениталиями. Эту стадию Фрейд считал критической для девочек, которые впервые начинают осознавать свою неполноценность в связи с отсутствием у них пениса. Это открытие, считал он, может привести к позднейшей невротизации или агрессивности, которая вообще характерна для людей, фиксированных на этой стадии. В этот период нарастает напряженность в отношениях с родителями, прежде всего с родителем своего пола, которого ребенок боится и к которому ревнует родителя противоположного пола. Эта напряженность ослабевает к шести годам, когда наступает латентный период в развитии сексуального инстинкта. В этот период, который длится до начала полового созревания, дети обращают большое внимание на учение, спорт, игры.

3) В подростковом возрасте дети переходят на третий этап, который также называется либидо-объект , так как для удовлетворения сексуального инстинкта человеку опять необходим партнер. Эта стадия также называется генитальной , так как для разрядки либидозной энергии человек ищет способы половой жизни, характерные для его пола и его типа личности.

Несмотря на существенную модернизацию многих положений Фрейда его последователями основные подходы к психическому развитию, заложенные в его теории, остались неизменными . К ним относятся прежде всего следующие положения:

понимание психического развития как мотивационного, личностного;

представление о развитии как адаптации к среде; хотя среда и не является всегда и полностью враждебной, однако она всегда противостоит конкретному индивиду;

представление о движущих силах психического развития как врожденных и бессознательных;

идея о том, что основные механизмы развития, также врожденные, закладывают основы личности и ее мотивов уже в раннем детстве и существенного изменения эта структура в дальнейшем уже не претерпевает.

Карл Густав Юнг : аналитическая психология. Швейцарский психолог К.Юнг (1875-1961) окончил университет в Цюрихе. Пройдя стажировку у психиатра П.Жане, он открывает собственную психологическую и психиатрическую лабораторию. В это же время он знакомится с первыми работами Фрейда, открывая для себя его теорию. Сближение с Фрейдом оказало решающее влияние на научные взгляды Юнга. Однако вскоре выяснилось, что, несмотря на близость позиций и стремлений, между ними существуют и значительные разногласия, примирить которые им так и не удалось. Эти разногласия были связаны, прежде всего, с разным подходом к анализу бессознательного. Юнг в отличие от Фрейда утверждал, что "не только самое низкое, но и самое высокое в личности может быть бессознательным". Не соглашаясь с пансексуализмом Фрейда, Юнг считал либидо обобщенной психической энергией, которая может принимать различные формы. Не менее значимым были и разногласия в толковании сновидений и ассоциаций. Фрейд считал, что сим волы являются заместителями других, вытесненных предметов и влечений. В противовес ему Юнг был уверен, что только знак, осознанно употребляемый человеком, замещает что-то другое, а символ является самостоятельной, живой, динамической единицей. Символ ничего не замещает, но отражает психологическое состояние, которое испытывает человек в данный момент . Поэтому Юнг был против символической интерпретации снов или ассоциаций, разрабатываемой Фрейдом, считая, что не обходимо идти вслед за символикой человека вглубь его бессознательного.

Определенные расхождения у ученых были и по вопросу психокоррекции. Юнг полагал, что зависимость пациента от врача должна уменьшаться со временем, в последней фазе терапии, которую он называл трансформацией.

Окончательный разрыв произошел в 1912 году, после того как Юнг опубликовал книгу "Символы трансформации" . Разрыв был болезненным для обеих сторон.

Постепенно Юнг пришел к мысли, что его интерпретация символа дает ему ключ к анализу не только сновидений, но и мифов, сказок, религии, искусства . Он исследовал не только европейскую, но и индийскую, китайскую, тибетскую культуры, их символику. Это и привело Юнга к одному из важнейших его открытий – открытию коллективного бессознательного.

Юнг считал, что структура личности состоит из трех частей: коллективного бессознательного, индивидуального бессознательного и сознания . Если индивидуальное бессознательное и сознание являются чисто личностными, прижизненными приобретениями, то коллективное бессознательное – своего рода "память поколений", то психологическое наследство, с которым ребенок появляется на свет. Юнг писал: "Содержание коллективного бессознательно го лишь в минимальной степени формируется личностью и в своей сущности вообще не является индивидуальным приобретением. Это бессознательное – как воздух, которым дышит все и который не принадлежит никому".

Основными архетипами индивидуального бессознательного Юнг считал Эго, Персону, Тень, Аниму (или Анимус) и Самость. Эго и Персона находятся в основном в сознательных пластах психики индивида, в то время как другие главные архетипы располагаются в индивидуальном бессознательном.

Эго является центральным элементом личного со знания , как бы собирая разрозненные данные личного опыта в единое целое, формируя из них целостное и осознанное восприятие собственной личности. При этом Эго стремится противостоять всему, что угрожает хрупкой связности нашего сознания, старается убедить нас в необходимости игнорировать бессознательную часть души.

Персона – та часть нашей личности, которую мы показываем миру , какими мы хотим быть в глазах других людей. Персона включает в себя и типичные для нас роли, стиль поведения и одежды, способы самовыражения. Персона имеет и позитивное, и негативное влияние на нашу личность. Доминирующая Персона может подавить индивидуальность человека, развить в нем конформизм, стремление слиться с той ролью, которую навязывает человеку среда. В то же время Персона и защищает нас от давления среды, от любопытных взглядов, стремящихся проникнуть в нашу душу, помогает в общении, особенно с незнакомыми людьми.

Тень является центром личного бессознательно го . Как Эго собирает данные о нашем внешнем опыте, так Тень фокусирует, систематизирует те впечатления, которые были вытеснены из сознания. Содержанием Тени являются те стремления, которые отрицаются человеком как несовместимые с его Персоной, с нормами общества. При этом, чем больше доминирует Персона в структуре личности, тем больше содержание Тени, так как индивиду необходимо вытеснять в бессознательное все большее количество желаний.

Анима (у мужчины) или Анимус (у женщины) – это те части души, которые отражают интерсексуальные связи, представления о противоположном поле. На их развитие большое влияние оказывают родители (мать – у мальчика и отец – у девочки). Этот архетип оказывает большое влияние и на поведение, и на творчество человека, являясь источником проекций, новых образов в душе человека.

Самость, с точки зрения Юнга, является центральным архетипом всей личности , а не только ее сознательной или бессознательной части; это "архетип порядка и целостности личности". Ее главное значение в том, что она не противопоставляет разные части души (сознательную и бессознательную) друг другу, но соединяет их так, чтобы они дополняли друг друга. В процессе развития личность обретает все большую целостность и, индивидуализируясь, становится все более свободной в своем выражении и само познании.

Идеи о необходимости сохранения целостности и индивидуализации при развитии личности Юнг развивал уже в 50-е годы.

Исходя из структуры души, Юнг создает и свою типологию личности, выделяя два типа: экстраверты и интроверты . Интроверты в процессе индивидуализации обращают больше внимания на внутреннюю часть своей души, строят свое поведение исходя из собственных идей, собственных норм и убеждений. Экстраверты, наоборот, больше ориентированы на Персону, на внешнюю часть своей души. Они в отличие от интровертов прекрасно ориентируются во внешнем мире и в своей деятельности исходят главным образом из его норм и правил. Если интроверту угрожает полный разрыв контактов с внешним миром, то для экстравертов не меньшей опасностью является потеря себя. В своих крайних проявлениях экстраверты являются догматиками, а интроверты – фанатиками.

Развитие Самости связано не только с типологией личности по линии интроверсии – экстраверсии, но и с развитием четырех основных психических процессов- мышления, чувствования, интуиции и ощущения. У каждого человека, считал Юнг, доминирует тот или иной процесс, который в сочетании с интро- или экстраверсией и индивидуализирует путь развития личности. Мышление и чувствование являются альтернативными способами принятия решения. Мышление ориентировано на логические посылки: люди с доминирующим мышлением превыше всего ценят абстрактные принципы, идеалы, порядок и системность в поведении.

Чувствующие люди, напротив, принимают решения спонтанно, ориентируясь на эмоции, предпочитая любые чувства, даже отрицательные, скуке и порядку. Если мышление и чувства характеризуют активных людей, способных принимать решения, то ощущение и интуиция характеризуют скорее способы получения информации, и люди этого типа более созерцательны. Ощущение ориентируется на прямой, непосредственный опыт, и ощущающие типы, как правило, лучше реагируют на непосредственную ситуацию, в то время как интуитивные – на прошлую и будущую. Для них то, что возможно, важнее того, что происходит в настоящем. Хотя все эти функции и присутствуют в человеке, доминирующей является какая-то из них, которая частично дополняется второй.

Альфред Адлер: индивидуальная психология. А.Адлер (1870-1937) окончил медицинский факультет Венского университета, начав работу как врач-офтальмолог. Однако вскоре его интересы перемещаются в сторону психиатрии и неврологии.

В 1902 году Адлер становится одним из первых четырех членов кружка, образовавшегося вокруг создателя нового психологического направления Фрейда. В 1910 году по предложению Фрейда он становится первым президентом Венского психоаналитического общества. Однако вскоре Адлер начал развивать идеи, противоречившие некоторым основным положениям Фрейда. Когда эти расхождения обострились, ему было предложено изложить свои взгляды, что он и сделал в 1911 году, отказавшись затем от поста президента общества. Спустя некоторое время Адлер официально оборвал свои связи с психоанализом, выйдя из общества вместе со своими сторонниками и организовав собственную группу, которая получила название Ассоциации индивидуальной психологии.

После первой мировой войны Адлер заинтересовался вопросами образования, основав первую воспитательную клинику в рамках венской системы школьного образования, а затем и экспериментальную школу, где претворялись в жизнь его идеи в области образования. Особое значение Адлер придавал работе с учителями, которые формируют ум и характер юношества. Для помощи родителям в воспитании детей им были организованы консультативные центры при школах, где родители и дети могли получить нужный им совет и помощь. К 1930 году только в Вене было 30 таких центров.

Адлер стал основателем нового, социально-психологического направления . Именно в развитии этих своих новых идей он и разошелся с Фрейдом. Его теория очень мало связана с классическим психоанализом и представляет целостную систему развития личности.

Не врожденные инстинкты, не врожденные архетипы, а чувство общности с людьми, стимулирующее социальные контакты и ориентацию на других людей, – вот та главная сила, которая определяет поведение и жизнь человека, считал Адлер.

Однако было и нечто общее, объединявшее концепции этих трех психологов: все они предполагали, что человек имеет некоторую внутреннюю, присущую ему одному природу, которая оказывает влияние на формирование его личности. При этом Фрейд придавал решающее значение сексуальным факторам, Юнг – первичным типам мышления, а Адлер подчеркивал роль общественных интересов . В то же время Адлер был единственным из них, кто считал важнейшей тенденцией в развитии личности стремление сохранить в целостности свою индивидуальность, осознавать и развивать ее.

Мысль о целостности и уникальности личности является неоценимым вкладом Адлера в психологию. Не менее важна и введенная им идея о "творческом Я". Я Адлера представляет собой индивидуализированную систему, которая может менять направление развития личности, интерпретируя жизненный опыт человека и придавая ему различный смысл. Более того, Я само предпринимает поиски такого опыта, который может облегчить данному человеку осуществление его собственного, уникального стиля жизни.

Основные положения: 1) фиктивный финализм; 2) стремление к превосходству; 3) чувство неполно ценности и компенсации; 4) общественный интерес (чувство общности); 5) стиль жизни; 6) творческое Я.

Идея фиктивного финализма была заимствована Адлером у немецкого философа Ганса Файгингера, который писал, что все люди ориентируются в жизни посредством конструкций или фикций, которые организуют и систематизируют реальность, детерминируя наше поведение. У Файгингера Адлер также почерпнул идею о том, что мотивы человеческих поступков определяются в большей степени надеждами на будущее, а не опытом прошлого. Эта конечная цель может быть фикцией, идеалом , который нельзя реализовать, но, тем не менее, оказывается вполне реальным стимулом, определяющим устремления человека.

Стиль жизни , по Адлеру, – та детерминанта, которая определяет и систематизирует опыт человека. Он тесно связан с чувством общности, одним из трех врожденных бессознательных чувств, составляющих структуру Я. Чувство общности, или общественный интерес, является своеобразным стержнем, который держит всю конструкцию стиля, определяет ее содержание и направление. Хотя это чувство и является врожденным, оно может остаться неразвитым, что становится основой асоциального стиля жизни, причиной неврозов и конфликтов. Развитие чувства общности связано с близкими взрослыми, окружающими ребенка с детства, прежде всего с матерью. Уровень раз вития чувства общности определяет систему представлений о себе и о мире, которая создается каждым человеком. Неадекватность этой системы препятствует личностному росту, провоцирует развитие неврозов.

Формируя свой жизненный стиль, человек фактически сам является творцом своей личности, которую он создает из сырого материала наследственности и опыта. В противовес Фрейду Адлер подчеркивал, что люди – не пешки, но сознательные целостности, самостоятельно и творчески создающие свою жизнь.

Если чувство общности определяет направление жизни, его стиль, то два других врожденных и бессознательных чувства – неполноценности и стремления к превосходству – являются своеобразными носителями энергии, необходимой для развития личности. Оба эти чувства являются позитивными, это стимулы для личностного роста, для самосовершенствования. Существует и специальный механизм, помогающий развитию этих чувств, – компенсация .

Адлер выделял четыре основных вида компенсации: неполная компенсация, полная компенсация, сверхкомпенсация и мнимая компенсация , или уход в болезнь.

Соединение видов компенсации с жизненным стилем и уровнем развития чувства общности дало возможность Адлеру создать одну из первых типологий личности детей.

Таким образом, одним из главных качеств личности, которое помогает ей устоять в жизненных невзгодах, преодолеть трудности и достичь совершенства, является умение сотрудничать с другими. Адлер писал, что если человек умеет сотрудничать, он никогда не станет невротиком, в то время как недостаток кооперации является корнем всех невротических и плохо приспособленных стилей жизни.

Неофрейдизм

Неофрейдизм - обширное направление в зарубежной психологии, возникшее в 30-х гг., истоком которого были идеи 3. Фрейда.

Его крупными представителями являются К. Хорни, Э. Фромм, Г. Сал-ливен .

К- Хорни (1885-1952) выступила с социологизиро-ванным вариантом фрейдизма, в котором поставила проблему социальной (в терминологии Хорни, культурной) обусловленности формирования характера человека и неврозов. Под влиянием опыта врачебной работы пришла к выводу о том, что «неврозы и сам склад людей в Соединенных Штатах во многом отличаются от того, что я наблюдала в европейских странах, и поняла, что это можно объяснить только разницей цивилизаций»" 1 1 . В 1937 г. в книге «Невротическая личность нашего времени».

Хорни заменяет преимущественно биологизаторскую-ориентацию Фрейда на эволюционно-социологический подход . Хорни обратила внимание на некоторые типичные для современного капиталистического общества аспекты, как, например, соревнование в смысле соперничества, конкуренции, которые являются не только движущей силой экономики, но пронизывают также личную жизнь. Все человеческие отношения в семье, между родными, в школе, в обществе, в любви имеют характер соперничества. Необходимость сравнения себя с другими,. притязания, с одной стороны, и реальные возможности своего неуспеха и успеха других - с другой, вызывают тяжелые переживания - страх перед возможной неудачей, чувства неполноценности, зависти и постоянной тревожности. Тревожность является источником притязаний и желания любви и привязанности со стороны других-Она порождается обстоятельствами жизни индивида и уходит своими корнями в детство. Отсутствие теплоты » безопасности в детстве порождает усиленную потребность в успокаивающей привязанности, за которой стоит потребность в безопасности. Человеком движут бессознательные побуждения, главным образом врожденные, биологически обусловленные, отчасти же приобретенные: стремление к безопасности и к удовлетворению.сохраняет этим всю суть психоанализа. Подавление, по Хорни, это выталкивание из сознания импульса или аффекта. После подавления мы субъективно убеждены, что у нас его нет. Подавленный импульс встречает сопротивление сознания. Возникают защитные механизмы Я, которые служат окольными путями проникновения в сознание подавленных импульсов, потребностейчувств, но в сильно замаскированном виде. Эти защитные механизмы формируются с детства и становятся то бессознательной основой, на которой строятся представления человека о самом себе.

Хорни подчеркивает роль культуры, противоречий, вызываемых ею: с одной стороныкультура стимулирует наши потребности, а с другой - налагает большие ограничения (экономические, юридические, этические), которые подавляют эти же потребности, следовательно, усиливает бессознательную внут-рипсихическую драму. Основными элементами этой драмы у Хорни, как и у Фрейда, служат противоположные-бессознательные побуждения, основанные на несовместимых стремлениях, причем конфликты разрешаются в результате подавления с помощью защитных механизмов Я. Сумма таких решений, их источник и развитие в течение жизни индивида определяют его характер w делают личность нормальной или невротической.

Г. Салливен (1892-1949)- психиатр-практик, преподаватель и редактор журнала «Психиатрия», авторконцепции межличностной психиатрии. Эта концепция -другая форма социализированного психоанализа. Ее основу составляет тезис о роли межличностных отношений з формировании личности и процесса ее развития . При этом задача воспитания сводится к социальной адаптации человека. Стремясь к объективному, по типу точных наук, описанию психических фактов, Салливен разработал специальную терминологию . Личность определяется как «относительно устойчивая модель повторяющихся межличностных ситуаций, характеризующих человеческую жизнь»" 15 . Личность нельзя изолировать от интерперсональных отношений, человек всегда член «социального поля» и может быть понят только в этом контексте . Ребенок вступает в межличностные отношения уже с момента рождения под влиянием потребностей - -органических, потребности в нежности, стремления освободиться от беспокойства, возникающего от недоброжелательного отношения . В ходе этих отношений складывается персонификация, т. е. образ человека (себя и других). Персонификации, сложившиеся в раннем детстве, в последующем определяют все отношения человека к другим людям. Источником активности, по Салливену, :является энергия, свойственная организму изначально. Все психические процессы, все приобретенные привычки:и формы поведения являются способами трансформации энергии и называются «динамизмами». В сумме они составляют «Я-систему», которая образуется в раннем детстве. Социализации ребенка способствует овладение языком, с помощью которого происходит образование «синтаксического опыта», открывающего возможности освоения общезначимого специального опыта (синтаксису предшествует протаксис и паратаксис - формы доре-чевого опыта).

Салливен развивает важные идеи о значении и месте связей и отношений человека с другими людьми, оставаясь при этом, однако, в рамках психоаналитических учений о человеке.

Э.Фромм (1900-1980)- самый видный представитель психологии неофрейдизма. Разработал концепцию, гкоторую назвал «радикально-гуманистическим психоанализом».

Центральное место в системе Э. Фромма занимаег разработка идеи об общественной обусловленности человеческой, в том числе бессознательной, психики .. В трактовке этой идеи Фромм достиг наибольшей, по сравнению с другими представителями неофрейдизма,. конкретности и глубины. Фромм является-также автором работ, посвященных исследованию основных религиозных концепций - иудаизма, христианства, дзен-буддизма.

Так же как Салливен и Хорни, Фромм отвергает биологизм Фрейда и пытается понять человека в зависимости от социальных условий его существования. В отличие от общих утверждений Хорни о роли культуры Фромм анализирует экономическую, социальную и политическую структуру общества. Исходным тезисом Фромма является положение об особенностях человеческого существования, качественно отличного от существования животных. «Человеческое существование начинается тогда, когда отсутствие фиксации действия инстинктами достигает определенной степени, когда адаптация к природе теряет свой принудительный характер,-когда способ действия не фиксирован больше наследственно заданными механизмами. Другими словами, человеческое существование и человеческая свобода неразделимы с самого начала. Свобода здесь понимается не в позитивном смысле - «свобода для», а в негативном - «свобода от», а именно свобода от инстинктивное предопределенности действия» 16 . Это особенное существование человека заключает в себе так называемое экзистенциальное противоречие , проистекающее из того, что разрываются естественные - инстинктивные - связи человека с природой, первичная гармония между человеком и природой разрушена, перед ним встает задача приспособления к природе. «Вместо предопределенного инстинктивного действия человек должен взвесить все возможные способы в уме; он начинает думать. Он меняет свое отношение к природе с простой пассивной" адаптации на адаптацию активную: он создает, он изобретает орудия и, становясь хозяином природы, он все более и более от нее отделяется. У него появляется смутное знание о себе, или скорее о своей группе как о ■чем-то, отличном от природы. "

Поскольку человек, свободный от первичных связей с природой, все же остается связанным с нею, «свобода от» приводит к возрастанию чувства одиночества Поэтому человеку остается только один способ победить одиночество - убежать в покорность, подчиниться или вступить в такие отношения с людьми и миром, которые обещают спасение от неопределенности. Так возникают непродуктивные способы удовлетворения человеческих потребностей. Их Фромм называет механизмами бегства (от невыносимой ситуации). Механизмы бегства - это такие пути решения индивидом проблем своего существования, которые выливаются в определенные тенденции поведения. Их три: авторитаризм, деструктивизм и конформизм . Поэтому экзистенциальные противоречия, вытекающие из особенностей человеческого существования как свойственного человеческой ситуации вообще, дополняются историческими противоречиями, свойственными определенному обществу. Главное внимание Фромм уделяет капиталистическому обществу и его противоречиям и личности при капитализме. Развиваемая Фроммом концепция человека капиталистического общества, когда не только труд, но и личность превращается в товар, когда достигло предела отчуждение человека: человек превратился в автомат, которым манипулируют, обличает капитализм как социальную систему. Фромм показал, что экономическая система капиталистического общества потребовала от человека таких качеств, как эгоизм, себялюбие, алчность, которые являются продуктом этих социальных условий. Зависимость характера человека от его образа жизни Фромм выразил в понятии социального характера . . Социальный характер меняется вместе с изменением общества, культуры. Фромм различал следующие его типы: накопительский, воспринимающий, рыночный, эксплуататорский, некрофилический. Все они разновидности непродуктивного характера. Только создание нового общества в будущем приведет к продуктивному характеру. С наибольшей подробностью Фромм описал рыночный характер, соответствующий современному капиталистическому обществу: «живое существо становится товаром на «рынке личностей».

Неофрейдизм продолжает психоаналитическую теорию бессознательного, которому отводится главенствующая роль в психике человека. С позиций психологии он обличает современное капиталистическое общество, в котором, как показал Фромм, люди «стали винтиками бюрократической машины» , их мыслями и чувствами, вкусами манипулируют «правительство, индустрия и находящиеся под их контролем средства массовой информации; экономический прогресс коснулся лишь ограниченного числа богатых наций, пропасть между богатыми и бедными нациями все больше и больше увеличивается; технический прогресс создал опасность для окружающей среды и угрозу ядерной войны, каждая из которых - или обе вместе-способны уничтожить всю цивилизацию и, возможно, жизнь на земле» 22 .

В русле психоаналитической концепции развивается Эго-психология , направление, в центре которого находится исследование проблемы «Эго». Выступает против догматического взгляда, согласно которому психоанализ должен ограничиваться только бессознательным. Дочь Фрейда, А. Фрейд (1895-1982 ), отталкиваясь от представлений Фрейда, развиваемых им в работах «По ту сторону принципа удовольствия», «Групповая психология и анализ человеческого Я», в которых 3. Фрейд указывал на собственные склонности и тенденции «Эго», выступила с собственной концепцией. Эта концепция получила название «психологии Эго». Крупным теоретиком этого направления является X . Гартман (1894-1970). К нему принадлежат также Э. Криз, Д. Рапапорт (1911-1961), Э. Эриксон (р. 1902), а также М. Малер, Э. Глоувер, Р. Спитц. Это направление ставит задачей исследовать содержание и происхождение «Эго» как автономного независимого от «Оно» образования, его функции, главной из которых является адаптация к внешнему миру. Рассматривается проблема общения, его формы, функции и роль в развитии ребенка (Малер, Спитц).

В.В.Зеленский

Вместо вступления

Базовые открытия З.Фрейда и К.Г.Юнга давно уже вошли в общий фонд западной культуры, сделались общим местом, а кое в чем - и подверглись значительному пересмотру. Психоанализ помимо работы с индивидуальной психикой, несомненно, сделался психотерапией культуры, стал одним из принципиальных формообразующих факторов в становлении нынешнего общественного самосознания. По своему масштабу он оказался своего рода терапевтической революцией, произошедшей в прошлом веке. Вероятно, самой необратимой по своим результатам и самой бескровной в истории человечества. В России по известным всем причинам, эта революция имела свою специфику и, по сути, еще не завершилась.

Если просуммировать все ужасы века предшествующего, то их можно объединить под именем «эпохи человекостроительства» – времени, когда в европейской культуре доминировала иллюзия, что можно «создать нового человека». На службу этому был призван, между прочим, и психоанализ. В 20-е годы прошлого века именно молодое государство в Советской России учредило свой (Государственный) психоаналитический институт в Москве.

Многие политические силы тех лет способствовали тому, что возникли экстремистские диктаторские режимы – в СССР и нацистской Германии. К этому – если смотреть глубже в историю – нас постепенно подвели высокомерие, надменность и самоуверенность Просвещения, руссоизм с его «человек по природе добр», объявленная Ф.Ницше «смерть Бога» и пришествие сверхчеловека (белокурой бестии, советского человека и новой общности – «советский народ»). Что мы получили в результате? Фашизм, коммунизм, изнасилованную исковерканную природу и прочие мерзости культуры ХХ века.

Но надо отдать должное – психоанализ, хотя и родился в потоке культуры Просвещения и ее попыток эмансипировать человечество («человек – это звучит гордо!» и т.п.), все же не стал жертвой ее наивного энтузиазма. Среди грохота фашистских барабанов и вспышек кремлевских салютов сохранялась пессимистическая мысль З.Фрейда о том, что цивилизация подразумевает не только прогресс, но и недовольство собой, что человеческое бытие нуждается в сдерживании и запретах. (Не забудем мичуринское «мы не можем ждать милостей от природы…»). К.Г.Юнг пошел еще дальше в своих предостережениях и заявил, что ритуалы и религиозная жизнь в целом являются архетипическими потребностями. Что они уже сами по себе содержат необходимые ограничения, определенный сеттинг, направляющие линии, директивы или руководящие указания, чья функция носит не только негативный, но и конструктивный характер.

Психоанализ сыграл огромную роль в канализации энергии надменности и нарциссизма, с помощью которых западный разум мечтал сотворить нового человека и человечества из его же собственно «дна» (в понимании М.Горького). Прийдя «из грязи в князи», «кухарка управляет государством»! Но даже сами аналитики не вполне это осознают. Сложное чувство переживается сегодня – гордости и обеспокоенности. Наивное всемогущество все еще живет в массовом человеке. Выражение «мы рождены, чтоб сказку сделать былью» архетипично по своей природе. Оно лишь каждый раз приобретает новые формы. Поэтому «потемкинские проекты» и продолжают работать в общественном сознании – жилье, образование, здоровье и т.п. Сегодня в России мы имеем надежду, что свободный рынок и экономическое развитие, пришедшие на смену коммунистическому «светлому будущему», принесут мир и счастье каждому. Только, как говорил один из героев «Двенадцати стульев» И.Ильфа и Е.Петрова, «деньги вперед!».

Похоже, что в этой надежде доминируют чрезмерный индивидуализм и агрессивное соперничество, которые, напротив, несут в себе риск высвободить деструктивные силы и привести к опасной черте гражданской междоусобицы, репетицию которой мы уже много лет наблюдаем в Чечне.

Мы можем видеть продукты установки на индивидуализм и в нашей профессии психоаналитика. Мы замыкаемся в пространстве аналитических кабинетов, погружаясь в проблемы индивидуальной психотерапии, забывая при этом, что З.Фрейд и К.Г.Юнг были яркими социальными критиками, нацеленными на творческий диалог с культурой. Но культура не пришла к ним на свою первую сессию. Вместо этого она занялась войной и переделом карты мира. Почему? Этот вопрос остался нам. И он весьма насущен для современного психоанализа.

Сегодня мы имеем две наиболее мощных аналитических традиции – монотеистическую фрейдовскую и политеистическую юнговскую. И та, и другая получили широкое распространение в европейской культуре. Одна за счет жесткой фиксированности своих теоретических понятий и медикализированности в части подходов к анализу ярче проявила себя в психиатрии, клинической психотерапии, сексологии. Другая – за счет привязки к символам и образам – получила более широкое распространение в соседних терапевтических областях: арт-терапии, игре в песок, имагинативных терапиях, восточных медитациях, духовных практиках и др.

И это, несомненно, радует. Но наряду с этой радостью неизбежно встает вопрос о пределах или границах психоаналитических идеологий. Следует ли нам стремиться ко все большему охвату этими идеями отечественной культуры? Является ли стремление к такому расширению выражением нашей открытости или же это еще одна победа западной установки на коммерциализацию психотерапии? Не движет ли здесь нами тот экономический предрассудок, прочитываемый как благородное стремление принести пользу людям, твердящий нам, что деятельность и ее продукт должны возрастать бесконечно? Запад уже осознал, что золотой век психоанализа в прошлом и что следует подумать о новых путях развития глубинной психологии. Что нельзя бесконечно жить на проценты с капитала, созданного великими учителями прошлого. Возможно, юбилейная дата, как раз и есть удобный случай задуматься над происходящим.

Очевидно, что психотерапия культуры должна сыграть свою важную роль и в XXI веке. После «смерти Бога» и секуляризации жизни, сопровождавшей нашу культуру весь прошлый век, мы переживаем сейчас то, что называют «смертью идеологий». Кроме того, в России свой языческий бог хотя и умер, но еще не похоронен и, стало быть, не оплакан. И уже одно это чревато определенными социальными взрывами. Конечно, смешно сожалеть о смерти фашизма или коммунизма, однако, следует помнить, что они являлись замещающими религиозными конфессиями. В них верили. Теперь мы остались одни, без прежних ритуалов и веры, и это делает нашу жизнь более невротичной. Мы остались наедине со своим индивидуализмом, без традиционных базовых обязательств перед социумом, и уже одно это способно превратить общественную жизнь в вечную борьбу.

Этот индивидуализм постепенно отравляет наше ощущение человеческого сообщества вокруг, ощущение тех нормальных архетипических границ, которые мы по тоталитарной привычке именуем «порядком» и которые – заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет – вырождались в крайности религиозного или идеологического фундаментализма. Архетипические образы устаревают и отбрасываются, но сами архетипические границы-сеттинги вечны, и важнейшая задача современного психоанализа – помочь их восстановлению. Не через внешние правила, табу и запреты, а через выращивание этих границ изнутри из психического материала – чтобы возвысить наше чувство сопричастности друг другу.

З.Фрейд был первым по-настоящему значительным человеком на моем жизненном пути; никто из тех, с кем мне к тому времени доводилось общаться, не шел с ним ни в какое сравнение. В его поведении и взглядах не было совершенно ничего тривиального. Мне он показался необыкновенно умным, тонким, проницательным, одним словом – совершенно замечательным человеком. И все же мое первое впечатление о нем было в какой-то степени смешанным: чего-то в нем я так и не смог понять .

В каком бы смысле мы не употребляли словосочетание «картина мира» – физическая картина мира, парадигма или риторический оборот, или как синоним «мировоззрения», «философии жизни», Weltanschauung или как-то еще – оно сохраняет коннотацию, добавочное значение, аспект целостности, некоторого законченного представления о чем-то. В случае «картины мира» здесь в качестве объекта представлен «мир», а «картина» означает сам способ целостного представления.

В рамках данной статьи речь пойдет о различиях и сходствах в картине мира в психоанализе З.Фрейда и аналитической психологии К.Г.Юнга.

Общепринятым считается, что К.Г.Юнг разорвал отношения с З.Фрейдом из-за несогласия с идеей сексуальной этиологии неврозов и центральным местоположением эдипова комплекса. Это обстоятельство, помимо еще и расхождений личного характера (Сабина Шпильрейн и др.), разумеется, имеет место, но представляет всего лишь вершину айсберга. Основной массив данных скрыт под поверхностью предъявленной картины, на ее задних планах, располагающихся в глубине «аналитической сцены».

Я позволю себе очень эскизно воспроизвести в сравнительной форме некоторые довольно известные (общие) положения в учениях обоих мэтров.

Зигмунд Фрейд

Он был врачом, человеком и мыслителем, стремившимся к ясности, и симпатизировал рационализму Просвещения, целью которого было рассеять всяческие суеверия, догмы и традиционные недомолвки. З.Фрейд был убежден, что первейшим условием индивидуальной и коллективной эмансипации является свобода от иллюзий, и именно этот постулат составлял повестку дня мыслителей Просвещенческой эпохи, пытавшихся развенчать освященные веками обычаи, традиции и утвердить бесстрастный интеллект на месте чувств, восторгов и религиозных иступлений.

Отсюда, с фрейдовской точки зрения, изначальная функция символа в мифологии и сновидениях заключается в том, чтобы замаскировать намерения и смыслы бессознательной психики, лежащие в глубинной душевной основе. Другими словами, исказить или представить их в ложном свете, сделать эти основополагающие намерения и смыслы приятными и удобоваримыми (и при этом нерасшифрованными) для сознательного восприятия. Тем самым слепые безрассудные влечения через сновидения и симптомы пациента пролагают дорогу для собственного выражения и на своем пути разрушают или расстраивают намерения сознательного, рационального Я .

В соответствии с этим рационалистическим предубеждением, З.Фрейд был также склонен подчеркивать иррациональные и персеверативные свойства бессознательных психических процессов. Это засвидетельствовано, например, в его теориях навязчивого повторения и влечения к смерти, идеям, которым он во многом обязан А.Шопенгауэру, Ф.Ницше и фон Гартману. Соответственно фрейдистски ориентированный специалист сразу же обращает внимание на причины, кроющиеся в раннем детском переживании, и подходит к символизму бессознательного с желанием сбросить с него маску – вот ты какое, бессознательное?! Маска, я тебя знаю! – или же свести объяснение его действия к возобновившейся утечке инфантильных или ранее изжитых импульсов. При таком подходе всегда есть надежда, что высвечивая бессознательные конфликты пациента и терзающие и угнетающие его паттерны, лежащие в психических глубинах и склонные к навязчивому повтору, разум возобладает и в конечном итоге разрушит эти вредоносные фиксации и невротические комплексы.

Карл Густав Юнг

В отличие от фрейдовского подхода, взгляд К.Г.Юнга на бессознательный разум ведет свое происхождение от витализма и натурфилософии Ф.Шеллинга и его последователей, которые сконструировали бессознательный разум в виде одного из проявлений всепроникающей (имманентной) рациональности (неосознаваемой вообще), покрывающей весь космос . Этот Всеобщий Разум невосприимчив (к) и невыразим в ограниченном языке изолированного, сознательного Я . Таким образом, в драматическом контрасте с З.Фрейдом, который рассматривал бессознательный разум, как отсталую, регрессивную часть психического, сопротивляющуюся приспособлению к требованиям реальности, К.Г.Юнг полагал бессознательный разум ориентированным на реальность. Он считал его прогрессивно эволюционирующей силой, которая двигает человека вперед, к совершенно новым ситуациям и конфликтам, а не к простым повторениям прежних. В результате, согласно К.Г.Юнгу, бессознательное управляется своими собственными неартикулированными аргументациями, которые часто превосходят сознательные рассуждения по своей глубине и остроте, так что функция символа в конечном итоге заключается в том, чтобы выразить – а не только и не столько подавить – свои тенденции, скрытые в глубине. Выразить через себя в надежде на то, что сознательное Я с его ограниченной способностью и энергетической возможностью к наблюдению, заметит этот информационный посыл из своих же психических глубин. Вместо того, чтобы разоблачать бессознательное или лишать его силы фальсифицировать или деформировать сознательную осведомленность, К.Г.Юнг относился к снам и мифам, как к внешним выражениям сверхрационального источника мудрости. В отличие от З.Фрейда, он полагал гегемонию разума враждебной духовной жизни человека.

Итак, для З.Фрейда один лишь разум позволял одержать победу над внутренними конфликтами, над отжившими и персеверативными свойствами влечений, которые, будучи оставленными без присмотра, способны приводить к индивидуальным и коллективным разрушениям и окончательному краху. По контрасту, для К.Г.Юнга разум – весьма ограниченный и весьма несовершенный инструмент приспособления, который едва ли способен вникнуть в молчаливые аргументации бессознательного и редко согласовывается с ними. В этом смысле функция символа заключается в том, чтобы установить связь сознания с бессознательными содержаниями в том отношении, в каком сознание еще не готово или не способно к их пониманию и усвоению. Пусть аудитория сама определится с тем, кто ей ближе – Просвещение или же Ф.Шеллинг и А.Бергсон.

Личные повестки дня и интеллектуальные проекты

Но между З.Фрейдом и К.Г.Юнгом существуют также и важные сходства, на которые стоит обратить внимание, поскольку они помогают объяснить их первоначальное сотрудничество и последующий разрыв. И З.Фрейд, и К.Г.Юнг видели себя эмпириками, то есть людьми, строящими рассуждения на основе практического опыта. И в то же самое время оба хотели оставаться культурными героями и наставниками человечества. Также З.Фрейда и К.Г.Юнга отличала их поразительная «творческость» – способность к выстраиванию создающего пространства вокруг себя – и интеллектуальная независимость. Биографы отмечают также их противоречивость в характере – теплоту и щедрость духа, сменявшиеся безжалостным, скрупулезным эгоизмом и манипуляторством, черствостью и равнодушием к реальным нуждам и интересам других людей. Их лидерские стили были глубоко патерналистскими.

Культурные герои, наставники будущих поколений обычно являются политическими или религиозными фигурами или же исключительно одаренными и харизматическими артистами или художниками, такими, как Чарли Чаплин или Пикассо. Представление о том, что психолог или психиатр могут претендовать на подобный статус, выглядит вполне убедительно сегодня, благодаря их же – З.Фрейда и К.Г.Юнга – примеру. Но в их собственное время это могло показаться аномалией – это факт, который мы все склонны забывать. Просвещенческая традиция, которой следовал З.Фрейд, по большей части, гордилась собой за то, что она взломала предрассудки и догмы прежних веков. Она излучала огромный оптимизм по поводу возможностей человеческого прогресса и склонялась к тому, чтобы рассматривать историю как последовательную цепь злодеяний, эксплуатации человека человеком и предрассудков, историю, которая учила, как не следует поступать и чего следует избегать.

По контрасту с З.Фрейдом К.Г.Юнг был пропитан культурной идеологией консервативного Романтизма, представленного историком Якобом Буркхардтом, идеализировавшим прошлую историю как родниковый колодец здоровой и практичной мудрости относительно того, как жить правильной жизнью. Консервативные Романтики обычно осуждали попытки Просвещения порвать с прошлым как невоздержанное желание очистить человеческое общество от предубеждений и предвзятостей и при этом неизбежно лишить его наиболее уравновешенных и гуманных черт. То есть, вместе с водой выплеснуть и ребенка!

Вспомним, в какой ряд поставил себя сам З.Фрейд: вместе с Н.Коперником и Ч.Дарвином. Первый показал, что Земля не центр Вселенной, а человек на ней не управитель оной. Ч.Дарвин лишил человека не только привилегированного положения в Космосе, но и уравнял с прочим животным миром. З.Фрейд считал, что он нанес окончательный удар, который вряд ли можно назвать милосердным: человек не является хозяином даже в собственной душе. Человеческая психика болезненно расщеплена, а сам человек об этом даже и не догадывается.

В последовательно просвещенческом духе З.Фрейд хотел порвать с прошлым и соответственно писал о том, что он – как если бы – лично открыл и нанес на карту планету или неизведанную доселе территорию по имени «бессознательное» З.Фрейд полагал, что открыл сам феномен бессознательной душевной жизни и несводимость психики к сознанию. Хотя мы знаем, что мысль XIX века осознавала это понятие задолго до З.Фрейда, о чем, в частности, написал в свое время и наш соотечественник Петр Рудницкий.

В отличие от З.Фрейда, К.Г.Юнгу всегда доставляло удовольствие – почему, тоже вопрос? – признавать своих предшественников даже тогда, когда ему важно было защитить свою оригинальность в идеях. Как и большинство умеренных Романтиков, он вполне осознанно сохранял чувство почтительности к предкам. По этой причине, К.Г.Юнг смог уложить фрейдовский вклад в психологию бессознательного в живой исторический контекст, а его статьи и наблюдения по этой части до сих пор остаются стимулирующими и прозревающими . В дальнейшем З.Фрейд остался со своим императивом «где было Оно будет Я » и перекрыл себе путь к дальнейшей децентрализации психического.

Но процесс исцеления от нарциссизма и мегаломании продолжался. К.Г.Юнг продолжил этот переход. Согласно его модели, бессознательное психическое состоит не только из забытых переживаний, но и содержит сам генетический код психического, существовавший еще прежде любого Я , которое происходит из него, а не наоборот. Этот «код» является общим для всех и содержит универсальный психический язык, засвидетельствованный мифами, сказками, легендами, патологическими манифестациями, сновидениями. Глубинная его часть в форме коллективного бессознательного объединяет психические свойства всего человечества как некоего общего целого. На фоне бессознательного психического Я съеживается еще более, сопоставление делает его бесконечно малым. Произошло осознание того, что «не психическое во мне, а я в психическом». В подобном осознании, в частности, релятивизируется и преодолевается психоцентризм (Психоцентризм в данном случае представляет неспособность носителя той или иной психологической доктрины признать –кроме своей собственной – валидность и других психологических воззрений и теоретических построений).

Отношение к религии и к психотерапии

Как наследник культуры Просвещения, З.Фрейд предъявил свою враждебность организованной религии и мистицизму во всех их формах и проявлениях. Религиозная вера для З.Фрейда аналогична или равнозначна коллективному обсессивному неврозу. Юнговское отношение в этом вопросе совершенно иное. К.Г.Юнг рассматривал религиозные верования и переживания как пути к трансцендентному, к возвышению, целостности и индивидуации, и – если коротко – как побуждение к здоровью и интеграции. Но хотя он приветствовал диалог с клириками и теологами всех верований и конфессий, особенности собственного его темперамента к ереси и всему эзотерическому делали его отношение к организованным религиям крайне амбивалентным. Он всячески подчеркивал приоритет религиозного переживания в сравнении с конфессиональным верованием. Соответственно, в отличие от З.Фрейда, он приветствовал мистицизм как допустимый и оправданный путь к трансцендентному знанию. Он погрузился в изучение китайской Книги Перемен, в гностицизм, алхимию, Каббалу, даосизм и тантрическую йогу.

Сохраняя свою специфику в подходе к сакральному, З.Фрейд и К.Г.Юнг следовали двум различным эпистемологиям, и двум различным подходам к терапевтической технике. Фрейдовский метод является преимущественно дистанцирующим и аналитическим, на каждом отрезке оценивающим плоды внимательного безучастного наблюдения . З.Фрейд методично продолжал свою работу с пациентом, собирая факты, отмечая аномалии, делая выводы, проверяя гипотезы и т.д., не отступая от своей нейтральности, оставаясь для пациента закрытым.

Юнговский подход к терапии приветствовал участие аналитика и эмпатическую идентификацию со своим пациентом в прямом с ним взаимодействии. Резюмируя эти различия, можно сказать, что личность и когнитивный стиль З.Фрейда были преимущественно аполлоническими, а К.Г.Юнга – дионисийскими.

Несмотря на всю разницу, оба были по своей сути ламаркистами в мировоззрениях (картинах мира). Они твердо верили в унаследованность приобретенных признаков и были привержены положению о том, что «онтогенез повторяет филогенез». Этот постулат позволил им обеспечить строительные леса для многих теоретических нововведений не только в клинике, но и в социальной психологии, в религии и политике. Утвердив свои клинические позиции в профессиональной среде и общественном мнении, З.Фрейд и К.Г.Юнг начали постепенно расширять границы своих теорий за пределы клинического сеттинга, двигаясь в сторону общих оснований гуманитарных наук или дисциплин. Если индивидуальное развитие повторяет развитие целого вида и воспроизводит в конспективнойй форме видовую историю, то остается только предположить, что требуется сложное и мощное междисциплинарное усилие, чтобы ассимилировать и связать вместе – синтезировать – эти различные дисциплины, которые отображены на условной карте различными направлениями и измерениями этих гомологических (соответственных) процессов. Физическая и культурная антропология, сравнительные религия и мифология, археология, история, искусство, литература, неврология, генетика, лингвистика – все вдруг объединились друг с другом в зародышевой форме и стали частью большой картины, которая манит к себе и призывает к более глубоким исследованиям и еще большей интеграции.

Психотерапия и мифология

З.Фрейд сказал, что все открытия новых переживания и обретения нового опыта – это вопрос переоткрытия старых переживаний и прежнего опыта, что новый опыт является обновленным изданием внутренних процессов, первоначальные планировки которых хранятся внутри нашего разума. Но то, что мы обнаруживаем вокруг себя, является, прежде всего, материалом самого воображения, творческого воображения, которое формирует Вселенную и одушевляет историю. Сделав мифологию центральным компонентом своей теории, З.Фрейд надеялся, что К.Г.Юнг «отвоюет» религию и мифологию для психоанализа. После их разрыва эта миссия была «поручена» Отто Ранку, который и делал это по своему долгу более чем десять лет. В широком смысле психоанализ никогда и не был просто клинической дисциплиной, а скорее представлял последовательную попытку понять индивида и общество в их историческом, динамическом и диалектическом взаимодействиях, свободных от шор условностей и предрассудков. В результате по своему масштабу и характеру мы имеем дело с унаследованной междисциплинарной отраслью знания, даже если ее отправной точкой и является психотерапия неврозов. Попытки обнаружить соответствия и связующие нити между психопатологическими условиями, личностной теорией, социальной психологией, политикой, религией и так далее до сих пор всякий раз натыкаются на внутреннее противостояние между всеми вышеназванными дисциплинами.

Равно как и попытки сузить масштаб психоанализа и (или) аналитической психологии и вместить их в одну более клиническую специализацию – медицинскую или психологическую – входят в этот молчаливый сговор с этим междисциплинарным соперничеством.

Либидо и психическое развитие

В свое время З.Фрейд и К.Г.Юнг предположили, что онтогенетическая последовательность от зачатия до рождения проходит сквозь серию единообразных унифицированных фаз или стадий, следуя по траектории от одноклеточных организмов через растения, рыб, рептилий, примитивных млекопитающих и так далее. Далее, что этот эволюционный процесс в миниатюре продолжается и во внеутробной внешней среде, хотя теперь уже индивид, принявший отчетливую человеческую форму, воспроизводит ранние фазы культурной или специфически человеческой истории, а не других животных или «доживотных» предшественников человека как вида.

Основываясь на клинических данных, З.Фрейд и К.Г.Юнг предположили также, что психологическое развитие, которое в идеале соизмеримо с физическим созреванием, может происходить в более или менее автономном режиме при неблагоприятных условиях окружающей среды или под давлением конституциональных/генетических факторов. Когда это происходит, у индивида может развиваться невроз, психоз, фобия или перверсия, вызванная задержкой в развитии (фиксация) или возвращение к более ранней стадии психологической эволюции (регрессия), которую в тех случаях, когда это возможно, пытается улучшить или исправить анализ.

Между тем, З.Фрейд и К.Г.Юнг допустили, что фиксация на (или регрессия к) какой-то точке онтогенетической последовательности находит свое подтверждение в манифестных симптомах и бессознательных фантазиях. Их содержание – будучи личным, на одном уровне – прислушивается к более ранним филогенетическим или культурным стадиям развития, которые продолжают окрашивать, формировать или вмешиваться в наши сознательные бодрствующие мысли и процессы. На этом пути, регрессирующий индивид, Я которого ослаблено, волей-неволей отбрасывается назад в коллективную сферу существования. Здесь находят свое объяснение параллели между невротическими и особенно психотическими фантазиями и мифологическими мотивами архаических обществ и древних цивилизаций, равно как и многими художественными мотивами и предрассудками. Даже при отсутствии очевидного расстройства, З.Фрейд и К.Г.Юнг допускали, что скоротечные невротические расстройства и кризы того или иного сорта неизгладимо вплетены в ткань (структуру) любого «нормального» человеческого существования – во фрейдовскую «психопатологию обыденной жизни», в юнговские «комплексы». Хотя они и актуализируют эпизоды или аспекты нашего личного прошлого, неразрешенные внутренние конфликты, эти скоротечные и относительно слабые расстройства также отдаются эхом нашего коллективного прошлого с его травмами и превратностями, начиная с доисторических времен.

В этой логике существует и вид коллективной регрессии в рамках или границах нормы, как правило, капризной и непостоянной, который облегчает непрерывное «возвращение вытесненного» при помощи давно забытых эпизодов и процессов из давней пре-истории, которая разыгрывается заново. Так что несмотря на прогресс в овладении природой и изменения в политической и социальной организации, доведенной до совершенства технологией и историческими потрясениями, «безвременный» характер бессознательного, впервые отмеченный А.Шопенгауэром, указывает, что те же самые коллективные драмы, разыгрываемые снова и снова, не имеют, в реальности, видимого конца. Между тем, миф, ритуал, религиозные идеи и артефакты (или их секулярные суррогаты) обеспечивают путеводную нить к ядерным конфликтам и динамизму коллективной жизни. Так же, как звезды в астрономическом телескопе отражают события в реальном, но давно ушедшем времени, эти неизменные паттерны бессознательного демонстрируют свое зарождение в следах, которые бесконечно реверберируют в будущее.

Конечно, в рамках указанного филогенетического консенсуса З.Фрейд и К.Г.Юнг расходились по многим вещам. З.Фрейд, просвещенческий мыслитель, желал порвать с прошлым, думал о филогенетическом наследии как о перманентной угрозе нашей рациональности и как о чем-то, что должно быть проанализировано и преодолено насколько это возможно. Романтик К.Г.Юнг, рассматривал это как потенциальную угрозу внутренней целостности Я и коллективному благополучию, но также и как репозиторий для бессознательной мудрости вида, которым мы пренебрегаем с опасностью для себя.

Другим тактическим различием в рамках стратегического консенсуса было их представление или понимание психической энергии или либидо, вызвавшее самую неистовую полемику с обеих сторон. Но и З.Фрейд, и К.Г.Юнг были согласны друг с другом в том, что когда индивид прекращает двигаться «вперед» в своем поступательном развитии, то – в форме фиксации или регрессии – начинает развиваться болезненное состояние.

Понятие либидо у З.Фрейда было специфически сексуальным по своему характеру и привязанным к массе механистических предположений и допущений относительно природы организма как закрытой системы. Юнговское понятие о психической энергии было более обобщенным, открытым и телеологическим по своему характеру . Несомненно, его подход также открыт для критики, но его преимущество состоит в том, что не затемняются без разбора границы между сексуальными потребностями и чувствами и другими человеческими интересами и запросами. К.Г.Юнг поддерживал то мнение, что сексуальность наполняет любой вид человеческой деятельности: искусство, науку, религию, психотерапию, спорт и т.д. Но он протестовал против первичности сексуальных потребностей и интересов. Против их первенствования над всеми другими, против рассмотрения всех других потребностей и интересов как простых (сублимативных) отклонений или производных форм сексуального желания.

Другой аспект расхождений по поводу психической энергии заключался в том, что З.Фрейд и К.Г.Юнг по-разному относились к регрессии. Оба утверждали первичность регрессивного компонента психического, который запускает встречное течение нормальному, «прямому» потоку либидо даже в отсутствии внешних барьеров и фрустраций.

К.Г.Юнг утверждал, что болезненная фиксация на материнском образе – включая откровенно инцестуозные фантазии – символизирует желание вернуться во внутриутробное существование и совершенно оставить свое индивидуирующее развитие.

Подход З.Фрейда был другим. Регрессия в его словаре была неизменно ругательным словом и никогда – посредником интеграции или обновления. Согласно З.Фрейду, регрессия может выступать в двух ипостасях – в нарциссическом плане и как регрессия Танатоса. Человек, регрессировавший нарциссически, забирает назад все свои либидинальные катексисы на внешние объекты, все свои связи с реальностью и увязывает их только с фигурами внутренней фантазии в попытках восстановить условия внутриутробной жизни . В этом месте его теоретизирования связь между регрессией и сильным стремлением восстановить внутриутробное существование – на которое К.Г.Юнг обратил внимание еще раньше (символы трансформации) – видна заметно. Хотя очевидное сходство никогда самим З.Фрейдом не признавалось – здесь перед нами непосредственный пример ученика, который обучает учителя и, тем самым, потенциально осложняет дальнейшие отношения.

По контрасту преимущественно регрессивные побуждения которые З.Фрейд постулировал в «По ту стороны принципа удовольствия» (1920 г.), не были связаны с внутриутробными фантазиями, интроверсией и т.д., а с очевидным побуждением у живых вещей вернуться в неорганическое состояние, так как их репродуктивное обязательство перед видом выполнено, осуществилось. Джон Керр отмечал, что понятие инстинкта смерти дало возможность З.Фрейду утверждать первенство эдипова комплекса в коллективном бессознательном и лишить нуминозной силы материнское имаго, которой его наделил К.Г.Юнг, следуя за Бахофеном .

В любом случае, в результате вышеупомянутых сходств и различий З.Фрейд и К.Г.Юнг прочертили контуры коллективной психики различными способами и в отношении к: 1) единству или плюральности «коллективного бессознательного» и 2) первенству патернального или матернального имаго в культурном, историческом и индивидуальном развитии. Как и А.Шопенгауэр, оба – З.Фрейд и К.Г.Юнг рассматривали бессознательный разум как «безвременный». Априорные кантианские категории, законы пространства и времени, каузальность и логика, которые регулируют функционирование ориентированного на реальность Я (или персоны ), не затрагивают самых глубоких слоев личности, уходящих вглубь до непостигаемых источников инстинкта и коллективной жизни. И тут консенсус превалирует.

В 1912 году, когда взаимная очарованность друг другом спала, З.Фрейд, с возрастающей горячностью, настаивал, что поразительная множественность мифологических символов представляет всего лишь множество производных выражений одного и того же самостного унитарного или «сердцевидного» комплекса – эдипова , как его теперь называют. Хотя З.Фрейд в конечном итоге допустил наличие до-эдипальных проблем и процессов у женщин, он всегда рассматривал культуру и цивилизацию как по существу маскулинные достижения, в которых женщины участвовали просто как пассивные наблюдатели или объекты желания и никогда не были носителями нуминозной силы или притягательности сколько-нибудь близкой «первоотцу». В той степени, в которой это занимало З.Фрейда, если пациент являлся лицом мужского пола, то над всеми остальными процессами развития довлела амбивалентность по отношению к отцу и страх кастрации. И это длилось до тех пор, пока пациент не развивал в себе «реверсный эдипальный комплекс».

Коллективное бессознательное К.Г.Юнга было более плюралистическим, нежели у З.Фрейда. Вместо одной архетипической драмы, являвшейся ядерным или центральным комплексом, из которого произрастали все остальные проявления, К.Г.Юнг допустил неопределенное число коллективных репрезентаций, смысл которых или центральность варьировались в соответствии с потребностями, условиями и всем психическим закулисьем субъекта. Их подвижность и гибкость в отношении множественности сосуществования коллективных представлений была всякий раз достойна похвалы до какого-то момента, поскольку это не влекло за собой редукционистской программы подгонки сбивающих с толку своим изобилием мифических идей к прокрустову ложу одного единственного ядерного конфликта. К.Г.Юнг положил в основу своих доводов существование ядерной драмы, которая принимала характер первостепенной важности из-за своей кросс-культуральной универсальности, а именно – процесса индивидуации, то есть отделения от матери.

Фрейдовская теория нарциссизма и постепенного появления Я из недифференцированной матрицы инстинкта и фантазии весьма походила на юнговские идеи (символы трансформации). Их доктринальные различия, которые сводились к толкованию сновидений (редуктивное-нередуктивное), первичности эдипова комплекса и понятия либидо, обострились от столкновения личных амбиций и/или сексуальных секретов, которыми они делились друг с другом, что и привело к окончательному расхождению.

Резюме

Можно полагать, что причиной разрыва отношений были не только клинические моменты. Путь, по которому К.Г.Юнг и З.Фрейд интерпретировали свои клинические данные определялся их приверженностью предшествующим культурным принципам. То, что З.Фрейд пытался перенести, разрушить и в каком-то смысле сохранить богатство идей и прозрений, которые он извлек из эпохи Просвещения, равно как и из немецкого Романтизма – оказалось невозможным проектом: свидетельством тому было и то, что К.Г.Юнг не смог окончательно его подтвердить или обосновать. В отличие от З.Фрейда, у К.Г.Юнга не проявилось желания совместить эти два расходящихся направления европейского «духа времени». Почему? Потому что на этой «площадке» доминировал З.Фрейд. Тем не менее, как и З.Фрейд, К.Г.Юнг рассматривал себя изначально как эмпирика, хотя позже переместился на позиции феноменологии. Его акцент на первичности материнского имаго в проспективном характере бессознательных ментальных процессов отражает его несомненную приверженность Романтизму – в частности, К.Карусу и И.Бахофену.

Сейчас стало очевидно, что ни З.Фрейд, ни К.Г.Юнг не обладали монополией на истину, но их теории, так впечатлившие умы последующих поколений специалистов, относительно бессознательного разума, подтверждают тщательность и добросовестность проведенной ими работы и вызывают почтительность к обоим.

История реабилитировала К.Г.Юнга, оправдала его поступок в плане разрыва с З.Фрейдом (иначе мы не имели бы аналитической психологии), но этот факт редко признается в современной аналитической историографии. Сегодня мы являемся свидетелями впечатляющего изобилия психоаналитических школ, начиная от теории объектных отношений, психологии самости, межличностного психоанализа и лаканизма, и столь же быстрого расширения постюнгианских подходов. Сегодня, последователи К.Г.Юнга в целом более внимательны к инновациям в психоанализе, чем последователи З.Фрейда к новым идеям в аналитической психологии.

(Совместные конференции уже давно проводятся. Я был на пражской. И они изначально инициировались юнгианцами).

Культурно-историческая картина мира, Weltanschauung , представляется сегодня чрезмерно насыщенной. Ее можно смело переформатировать. В чем же дело? Неужели со времен З.Фрейда и К.Г.Юнга мы так и не сдвинулись с места? Вечные дети вечных отцов. Неужели наши клинические понятия и практика так и не освободились от античного культурного багажа, которым З.Фрейд и К.Г.Юнг наполнили консультационные кабинеты?

Чьи же мы дети сегодня? Вероятно, по большей части, З.Фрейда? З.Фрейд в качестве наследника просвещенческой традиции, полагал, что психологию бессознательного можно развивать на чисто научной и эмпирической базе. По контрасту с ним, К.Г.Юнг сравнивал тех, кто воображали, что они свободны от всяких культурных предубеждений и пристрастий, с наследниками барона Мюнхаузена. Он настаивал на том, что культурные предубеждения формируют теории человеческой природы и, соответственно, как следствие, клинические идеи и практики. Если он был прав, то культурная предвзятость обладает достаточной мощностью или влиянием, чтобы оставаться бессознательной.

Мы не отрицаем, что культурные предубеждения формируют клинические идеи и практики в случае наших предшественников. Но как быть в нашем собственном случае? В какой степени мы ответственны за свои методологические и терапевтические установки? Каким образом наш культурный контекст воздействует на наш контент, на конкретную аналитическую работу и на нашу картину мира. Многие из нас вышли из советской психотерапии с ее официальной идеологией – диалектическим материализмом, который в качестве теоретического инструмента остается вполне работоспособным. Искушение безоглядно порвать с прошлым, отвергнуть своих феодальных предшественников должно сопрягаться с сохранением традиции, преемственности и внутренней целостности. В конце концов наши анализанды, клиенты и пациенты – также люди плоть от плоти из этого прошлого. И это следует учитывать в аналитической работе. От впадения в крайности на пути самоидентификации нас оберегает герменевтика, которой нас обеспечивает современный Дух времени. Хотя и она не является панацеей от интеллектуальных фиксаций.

Литература

1. Фрейд З. О нарциссизме// Очерки по психологии сексуальности. – Минск: «Поппури», 2003. – с.117-144.
2. Фромм Э. Психоанализ и этика. – М.: Республика, 1993. – 415 с.
3. Элленбергер Г. Открытие бессознательного. В 2-х т. – СПб., 2001-2004.
4. Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления. – М.: Практика, 1998. – 480 с.
5. Юнг К.Г. О природе психе. – М.: «Рефл-Бук», 2002. – 415 с.
6. Юнг К.Г. О психической энергии// Хардинг М.Э. Психическая энергия: превращения и истоки – М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 2003. – С.11-15.
7. Юнг К.Г. Психотерапия и мировоззрение// Юнг К.Г. Аналитическая психология. Прошлое и настоящее. – М., 1995. – С.45-52.
8. Юнг К.Г. Фрейд и Юнг: разница во взглядах// Юнг К.Г. Критика психоанализа. – СПб., 2000. – С.263-272.
9. Kerr J. A most dangerous method. – N.Y., 1995.

Взаимодействие и сотрудничество Зигмунда Фрейда и Карла Густава Юнга в период с 1909 по 1913 год было, пожалуй, одним из самых многообещающих явлений в психологии и психиатрии начала XX века. Двое великих ученых, вышедших в своем сотрудничестве за рамки отношений «ученик-учитель», по отдельности уже стали настоящими титанами науки. Результаты их совместной работы могли бы быть ошеломляющими, но спустя несколько лет пути Фрейда и Юнга разошлись.

FemmeFatale: так ли велика роль Сабины Шпильрейн?

Рассуждая об отношениях Фрейда и Юнга, их влиянии друг на друга, и, конечно, о причинах расставания и существенного расхождения в научной деятельности этих гениев психологии и психиатрии, сложно избежать упоминания Сабины Шпильрейн. Госпожа Шпильрейн попала в клинику Бургхельцли в Цюрихе для лечения психотической истерии. Ее лечащим врачом, близким другом, а впоследствии и наставником стал Карл Густав Юнг, который опробовал на Сабине психоаналитический метод Фрейда. Успех превзошел все ожидания: значительное улучшение состояния Шпильрейн было достигнуто за восемь месяцев, о чем Юнг с восторгом писал Фрейду. Эффективность психоанализа была доказана (в очередной раз), а юная госпожа Шпильрейн заинтересовалась психологией и психиатрией. Она стала ученицей Юнга. Впрочем, уже в 1909-1910 годах К. Г. Юнг, положительно оценивая ее потенциал, указывал и на недостатки ее работ: по мнению ученого, в них было слишком много от собственных комплексов молодой исследовательницы. При этом в своих идеях она была куда ближе к Фрейду, нежели к своему учителю: в работах «Разрушение как причина становления» и «О психологическом материале одного случая шизофрении», рассматривая связь между заболеванием и сексуальной жизнью, Шпильрейнутверждает, что сексуальные желания человека неразрывно связаны с его представлением о смерти. Кроме того, Шпильрейн пыталась доказать взаимосвязь образов рождения и смерти. После 1911 года, расставшись с Юнгом, она начала активно общаться с Фрейдом, вначале это была переписка, а затем - встречи и выступления в «Обществе по средам», которое как раз покинул Юнг. Существует мнение, что часть идей Шпильрейн Фрейд доработал и развил после 1915-1920 годов, углубившись в создание дуалистической теории влечений. Также некоторыми учеными отмечается, что понятие «Эго вида», использованное Шпильрейн в статье «Разрушение как причина становления», предвосхитило понятие коллективного бессознательного у Юнга. Таким образом, можно предположить, что Шпильрейн оказала некоторое влияние на развитие концепций и Фрейда, и Юнга. Сложно отрицать влияние С. Шпильрейн на личные отношения между Фрейдом и Юнгом. Безусловно, девушка сыграла определенную роль в углублении противостояния двух великих ученых. Но вряд ли можно согласиться с тем, что именно появление Шпильрейн в клинике, где практиковал Юнг, стало той самой отправной точкой, с которой началось расхождение Юнга и Фрейда в науке. Современники и биографы отмечали, что после защиты методов Фрейда в начале 1900-х годов Юнг довольно быстро отошел от фрейдистского восприятия человеческой психики. С одной стороны, его учение получило некий мистический оттенок, характерный для Германии 1910-1930 годов (тогда в стране одновременно с формированием нацистской идеологии наблюдался настоящий ренессанс мифологии, возвращение к истокам культуры). С другой, Юнг ушел от излишней (по его мнению) сексуализированности человеческой психики, характерной для теоретических воззрений Фрейда.

Основные различия между концепциями Фрейда и Юнга: психоанализ и аналитическая психология

Формально годом расхождения Фрейда и Юнга можно считать 1914 год — именно тогда Юнг покинул Международную психоаналитическую ассоциацию и перестал использовать в своей практике метод психоанализа. Одной из наиболее значимых причин расхождения ученых стал отказ Юнга полностью принять исключительно сексуальную интерпретацию мотивации человеческих поступков, мыслей и устремлений. По мнению Фрейда, либидо в конечном итоге определяло все — в том числе и психические расстройства, которые развивались из-за подавления человеком собственной сексуальности и переноса эротического интереса с объектов внешних на внутренние. По Юнгу, взаимодействия личности с внешним миром обусловливались и поддерживались не только сексуальностью. Юнг отмечал, что нельзя объяснять причины утраты контакта с реальностью (при шизофрении и других расстройствах психики) исключительно сексуальным вытеснением или замещением. Либидо, которое Фрейд трактовал исключительно как сексуальную энергию, Юнг интерпретировал как энергию психическую. Подход Фрейда к области психического казался Юнгу чрезмерно механистическим и не учитывающим частные случаи. По мнению Юнга, нельзя рассматривать существование человеческих существ исключительно в рамках строгих законов, которые действуют постоянно и распространяются на всех.

Еще одна точка расхождения ученых — взгляд на область сновидений и фантазий. По Фрейду, сны и галлюцинации имеют четкую связь с реальной жизнью человека, это лишь неисполненные желания, которые проявляются в сознании человека, требуя воплощения. В итоге все сводилось к подавленным и запретным сексуальным желаниям. Юнг, особенно в поздних работах, рассматривал психическую реальность как нечто переживаемое человеком. Сновидения и галлюцинации — это не обман и не шифр, требующий верной интерпретации, а скорее каналы связи с бессознательным. Вопрос о соотношении внешних и внутренних факторов при формировании личности также стал одним из принципиальных. Согласно теории Фрейда, большинство психических расстройств личности возникает еще в раннем детстве, когда ребенок вынужден подавлять сексуальные фантазии и кровосмесительные желания. Юнг отрицал чрезмерное влияние детских фантазий на развитие личности и предпочитал искать причины неврозов в том, что невроз, равно как и остальные заболевания, является следствием репродуцирования в сознании человека архаических переживаний и образов, несовместимых с современной реальностью. При этом, по его мнению, человек рождается с готовым личностным эскизом, а окружающая среда лишь позволяет проявить уже заложенные возможности и особенности. По Юнгу, каждый человек при рождении наследует структуру психики, развивавшуюся в течение сотен тысяч лет — именно эта структура и заставляет индивида определенным образом переживать свой опыт. Определенность эта нашла свое выражение в теории архетипов, влияющих на все чувства, действия и мысли человека.

Литература:

1. Овчаренко В.И. Сабина Шпильрейн: Под знаком деструкции // Логос. — 1994. — № 5. — С.239-256.
2. Философия XX века: учебное пособие. Сост. Добрынина В.И., М., ЦИНО общества "Знание" России, 1997.
3. Фрейд, Зигмунд. Психология бессознательного. СПб, 2002.
4. Юнг. К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб, 1994.
5. Юнг К.Г. Психологические типы. СПб, 2001.

Начнём сначала. То есть - издалека.

Когда-то давно Зигмунд Фрейд произвёл тихую революцию во всей нашей культуре. После Фрейда часы стали показывать уже совсем другое время.

До него и Юнга - наша цивилизация шла семимильными сапогами прогресса по трупам людей и животных, не щадя ничего вокруг себя - к апокалипсису, который и есть конечная точка прогресса. К моменту рождения Фрейда уже давно, аж с 18 столетия, религия почти что умерла, умер искренний интерес людей к своей душе и к самой идее Бога. Остался только институт церкви - бюрократический аппарат, но он, конечно, не в счёт. Показное благочестие.

Наука психология как таковая отсутствовала. Кому нужна «наука о душе», когда в моде теория о «человеке-механизме», в котором Механик чинит шуруповёртом сломавшиеся шестерёнки?

Мистика, метафизика, интерес к потустороннему, народные верования и мифы - всё это было практически, почти что не востребовано. Серьёзные (то есть - принимающие решения) люди верили: в науку, в машины, в золото, в фунт стерлинга и в силу грубого кулака. Они презирали сказки, искусство, любовь и дружбу. Они всё выставляли на продажу, а что нельзя было быстро продать со сверхвыгодой - ненавидели и уничтожали. Таков общий портрет 18-19 столетий. С этим же набором «добродетелей» мы было шагнули и в 20-й век. И вот всё это «великолепие» мира, выстроенного на ненависти и алчности, взорвалось в окопах Первой Мировой Войны. И все поняли, что так жить дальше - нельзя. А Юнг и Фрейд были теми, кто показал: «А как можно». Ибо сказать «так нельзя!», могут все - заслуга невелика. Ценны те люди, которые умеют найти выход.

Зигмунд Фрейд был тем «принимающим решения серьёзным человеком», кто положил первый камешек в фундамент нового мира, новой психологии, новой эры...

Но ведь он был человеком своего времени, Зигмунд Фрейд...

Как и все «приличные люди» определённого круга, то есть, учёные, Фрейд также отрицал существование и практическую ценность чего-либо «сверхъестественного», относящегося к «душе», попросту был непримиримым атеистом, скептиком, позитивистом. Ну а если Вы бы с ним захотели поспорить... О! Он быстренько поставил бы Вам соответствующий диагноз. Он же был врач.

Время Фрейда... Это было время нетерпимости ко всякому инакомыслию, время агрессии, возведённой в ранг добродетели. Время, когда стены психиатрической лечебницы быстро отгораживали мир от редких чудаков, дерзнувших жить и мыслить, как они хотят.

Вы знаете, даже сам Юнг диагностировал у самого себя шизофрению, будучи ещё врачом-психиатром... И впоследствии считал, что успешно компенсировал её, посвятив изучению психики человека всю жизнь и целый раздел науки - аналитическую психологию...

Люди не верили в самоё себя, спеша определить свою рвущуюся наружу Самость, как проявление опасного душевного недуга. И даже Юнг не был в этом исключением.

Вот и Фрейд не мог мыслить иначе. Однако... однако именно доктором Фрейдом был придуман - психоанализ. Первая ласточка новой эры. Психоанализ. Анализ сновидений. Тот корпус немногочисленных (и гениальных!) текстов венского психоаналитика, что разрушит старый мир, после которого уже ничто не пойдёт как прежде...

Этим стоянием двумя ногами в разных эпохах, Фрейд напоминает мне первого (и последнего) «президента» СССР - Михаила Горбачёва. Горбачёв и Фрейд, это для меня фигуры одного порядка.

Ну а для чего нашей культуре вообще и психологии в частности нужен был Карл Густав Юнг?

А Юнг был первым «мистиком» от серьёзной фундаментальной науки за последние два её столетия.

Маленькое отступление «в назад».

До этого (до торжества позитивизма в науке) никто не мешал, например, Френсису Бэкону быть магом и алхимиком и верить в духов. Никто не возражал, что этот «отец европейской научной мысли» написал свой первый научный труд... по магии, на латинском языке - «Сильва сильворум» или «Лес лесов». По чёрной магии, заметьте. Френсис Бэкон.

И никто не возражал против того, чтобы математик сэр Исаак Ньютон был одновременно и теологом, писал религиозные научные трактаты.

Но к 18 -му столетию дала резкий крен и чуть было не утопила всю нашу цивилизацию. Впрочем, мы об этом уже говорили.

Без Фрейда небыло бы Юнга. Юнг вырос на фундаменте, который заложил Фрейд. Ну а Фрейд? На каком фундаменте построил свою науку Фрейд? А построил он свой психоанализ на довольно сомнительном и шатком фундаменте... месмеризма, учения о животном магнетизме и опытах с гипнозом и трансовыми состояниями.

Видите, всё возвращается на круги своя. Змея кусает свой хвост.

Карл Густав Юнг очень долго изучал галлюцинации и понял, что это не совсем галлюцинации, что в них есть ценный опыт о пребывании в некоем инобыти. Так была открыта целая новая область - коллективное бессознательное.

Что помогло Юнгу сделать этот упрямый и дерзкий вывод?

Всё дело в том, что Карл Юнг работал врачом в колониях и наблюдал множество как европейцев-колонистов, так и туземных пациентов. Юнг дышал воздухом мира, не будучи замкнут в стены академической европейской науки с её догмами.

А знаете ли уже давно замечено: как только европеец попадает из своей Европы куда-нибудь... например, в Африку, как только он делает шаг на другой материк, его привычный мир обрушивается миллионами осколков и он становится почти уверен, что попал на другую планету. Там, в колониях, начинаешь верить и в духов, и в вуду, и в силу заклятья шамана. Ибо реальность там - такова. Там течёт другая, настоящая жизнь...

Но одно дело - верить, а другое дело наблюдать глазом учёного, копить факты и делать на их основе - выводы, используя методы, применяемые в традиционной науке.

Так Карл Густав Юнг стал отцом новой науки, отчасти благодаря Фрейду, отчасти благодаря своему долгому и плодотворному пребыванию вне Европы...

Психологии Юнга и юнгианским штудиям (вкупе с конкретными техниками и упражнениями) на нашем сайте посвящено немало статей.

Как всегда, я хочу выделить особенно - часть из них.

Психоаналитическая концепция (З. Фрейд, К. Г. Юнг)

Психоанализ, ставший одной из ключевых теорий в гуманитарных науках в XX в., сумел проявить себя и в исследовании религии, предложив крайне оригинальную трактовку се возникновения. Основатель психоаналитического метода Зигмунд Фрейд (1856-1938) был практикующим врачом-психиатром, поэтому его концепция выросла из наблюдений за больными и переноса опыта излечения отдельных нервных и психических заболевания на широкий круг проблем, одной из которых и стала проблема возникновения религии, которая разбирается им в работе "Тотем и табу" (1913).

В основе религии, по мнению Фрейда, лежит чувство вины. В своей врачебной практике австрийский психиатр часто сталкивался с чувством затаенной вражды, которое испытывает сын по отношению к своему отцу. Причиной этого являлась подавленная любовь к матери, которая и выливалась в ненависть по отношению к тому, кто обладал преимущественным правом на сексуальные отношения с нею. Вместе с тем отец служил образцом подражания для ребенка, поэтому ненависть, не находящая выхода, загонялась внутрь и служила источником постоянного психического напряжения. Этот комплекс Фрейд назвал Эдиповым, воспользовавшись сюжетом известного античного мифа, согласно которому Эдип стал фиванским царем, убив своего отца и женившись на собственной матери. Выдвинув предположение, что онтогенез (процесс индивидуального развития) совпадает с филогенезом (процессом постепенного развития общества), Фрейд сделал вывод, что Эдипов комплекс, существующий у ребенка, неким образом повторяет реально развитие событий, произошедшее в начале появления общества.

На первобытной стадии существования человечества возникла ситуация, когда вождь орды присвоил себе преимущественное право на всех женщин орды, за что был убит своими сыновьями, впоследствии раскаявшимися в своем поступке и объявившими табу на убийство и инцест (кровосмесительство). Убитый отец стал тотемным зверем, на поедание которого был введен запрет, а периодическое нарушение этого запрета во время ритуальных празднеств служило источником периодического же воспоминания о тяжести совершенного преступления. Подобное воспоминание о фигуре убитого отца послужило в дальнейшем основанием для появления фигуры Бога, т.е. стало источником не просто формирования примитивных форм тотемизма, но и развитых религиозных форм.

Ученик Фрейда, Карл Густав Юнг (1875-1961), во многом переосмыслил взгляды своего учителя, отказавшись от излишней сосредоточенности на проблемах формирования сексуальности и сделав акцент на наличие неких сюжетов, универсальных для всех типов культур и передающихся на бессознательном уровне. Эти сюжеты, лежащие в основе любой религии, Юнг назвал архетипами. В своих работах он попытался не только теоретически обосновать наличие подобных архетипов в разные эпохи и в разных типах культуры, но и обратился к конкретным мифам с целью их сравнения и выявления общих символов. Например, символику круга можно наблюдать в самых различных религиозных традициях: круг как идеальная форма - в пифагореизме, мандала (т.е. символическое отображение мироздания в виде круга) - в буддизме и т.д. Водной из своих работ ("Божественный ребенок") Юнг анализирует мифы о "божественном младенце", которые присутствуют практически в каждой развитой мифологии. Например, Персей - в древнегреческой мифологии, Иисус - в христианской традиции, аналогичные ближневосточные и индийские мифы. Разумеется, в случае такого разброса сюжетов сложно оказывается предположить, что все эти мифы являются заимствованиями из одного источника, поэтому признание их архетипически присутствующими в подсознании человека позволяет избежать бесполезных поисков источника заимствования.

Оригинальность психоаналитической концепции религии вызвала немало критики с разных сторон. Больше всего споров вызвала идея Фрейда об отождествлении индивидуального человеческого развития с прогрессом общества, поскольку это тождество вряд ли возможно достоверно подтвердить с помощью археологических или антропологических данных, а без учета этого вся концепция порождения Эдипова комплекса рассыпается в прах. Непонятным в рамках фрейдистской концепции остается и механизм передачи информации на подсознательном уровне, поскольку Фрейд и Юнг неоднократно подчеркивают, что религиозная символика порождается человеческим подсознанием, которое уже содержит в себе весь набор символов (или комплексов). Более частным упреком Фрейду выглядит его интерпретация мифа об Эдипе, которая кажется натянутой и не согласуется с остальным комплексом древнегреческих мифов, в которых неоднократно присутствующие сюжеты отцеубийства и инцеста практически не перекликаются между собой1.