Одно из обвинений в адрес Православия со стороны протестантских и иных, причисляющих себя к христианскому вероисповеданию, конфессий, яростно нападающих на Православие, является обвинение в отступлении в чистоте Учения Христа и второй заповеди Божией «не сотвори себе кумира» — обвинение в почитании икон и мощей святых Угодников Божиих.

Рассмотрим — же внимательно — почему все же в Православной Церкви почитаются святые иконы, святые угодники Божии и их честные мощи.

(ИКОНА Спасителя «Спас Ярое око»)

Святая Матерь наша, Церковь Православная, заповедует нам не только иметь и благоговейно хранить, но и благочестно почитать святые иконы Христа Спасителя нашего, Его Пречистой Матери и прочих святых. Мы должны покланяться им не как Богу, но как святым изображениям Христа Бога и Его святых угодников. Вот определение святого Седьмого Вселенского Собора: «Кто называет святые иконы идолами - тому анафема, анафема, анафема!» - Святые Отцы наши так рассуждают о св. иконах: честь иконы восходит на первообразное, т.е. на того, кого она изображает; кто поклоняется образу, тот поклоняется изображенному на нем.

Приводят святого Стефана к нечестивому царю Льву Исавру, который повелевает ему попрать ногами икону Спасителеву. Святой Стефан потребовал златую монету с изображением самого царя и спросил: «Чей это образ и написание?» - Ему отвечали: «Конечно, царский». Тогда святый плюнул на изображение, бросил его на землю и начал попирать ногами. Царь пришел в ярость, все окружающие царя тоже вознегодовали, но святый муж смело сказал им: «Вот каково суждение ваше, безумные! Вы гневаетесь на меня за то, что я попрал образ земного царя вашего, который есть все-таки прах и пепел; как же не гневаться на вас Царю царствующих и Господу господствующих, когда вы попираете святой образ Его и Его Пречистой Матери? Чего себе не хотите, того и другим не делайте!»

Мы с любовью храним и целуем изображения милых нам людей, родителей и друзей наших. Как же не лобызать нам святые иконы Иисуса Христа и святых Божиих? Любил святитель Златоуст апостола Павла и всегда имел святую икону его у себя в келлии, любил Иаков своего сына Иосифа, и с какою любовью взирал на его окровавленную одежду! Посмотрите, как любящая супруга тщательно бережет портрет своего мужа, который отлучился из дома в далекие края, как она любуется дорогим для нее изображением, какой нежностью прижимает его к своей груди!

Вот также и возлюбленная невеста Христова, Святая Матерь наша, Церковь Православная, напоминая себе дорогой образ Господа и Спасителя своего, вознесшегося на Небо, чтит Его святую икону и, взирая на нее возводит ум свой к Первообразу, говоря с апостолом Павлом: вижу убо ныне яко зерцалом в гадании, тогда же увижу лицом к лицу… Так любящий Господа христианин, будучи сам облечен плотию, ище единения с возлюбленным Господом через посредство видимого Его изображения, и Господь, невидимо Вездесущий, зрит любовь его и снисходит к его немощи Своею благодатию; через посредство же святых Своих изображений Он являет Свою благодать возлюбившему Его, исцеляя его недуги и показуя другие знамения Всемогущей силы Своей.

Но возражают: «Как же вторая заповедь закона Божия говорит: не сотвори себе кумира и всякого подобия!» - На это отвечаем также вопросом: а что такое кумир или идол? Ведь в той же заповеди ясно сказано, что это есть подобие или изображение чего-нибудь такого, что есть на небе или на земле, или же в водах - под землей, то есть чего-нибудь из сотворенных вещей, - такое изображение, которое язычники почитали за Бога. Стало быть, идол есть изображение ложного божества, а не истинного Господа Бога. Господь говорит: Я есмь Господь Бог твой, не знай других богов, кроме Меня, не твори себе изображений этих богов ложных, не поклоняйся, не служи им.

Так понимал заповедь Божию и апостол Павел: знаем, говорит он, что идол сам по себе - ничто, т.е. идол изображает собой такое божество, которое на самом-то деле вовсе не божество, а потому и самый идол никакого значения не имеет - он ничто. А святая икона Христова изображает Самого Господа нашего, истинного Бога, потому ее нельзя назвать идолом, о ней нельзя сказать, что она - ничто. Притом заповедь Божия запрещает делать такие изображения, которым люди поклонялись бы, как Богу, а мы вовсе не почитаем святые иконы за Бога. Напротив, святой Вселенский Собор Седьмой боготворящим святые иконы возглашает анафему. Возьмем пример.

Царь говорит подданному: я - твой царь, не знай других царей, кроме меня, ложного царя себе не придумывай, никаких изображений ложного царя не держи у себя, не почитай, не кланяйся им - знай меня одного. Ясное дело, если бы этот подданный выбрал себе другого царя, помимо своего законного государя, и стал служить ему, сделал бы себе изображение его и стал почитать это изображение, а своего царя презрел - то, конечно, он стал бы изменником, достойным смертной казни.

Но если бы этот подданный из любви к своему законному сударю написал бы изображение этого государя - ради чести и на память себе, если бы он при этом изобразил и матерь царя, и его сродников, и близких к нему людей, и имел бы эти изображения у себя в должном почтении, не почитая их, однако же, за самого царя, то спрашиваю: ужели такой подданный погрешил бы в этом против царя своего?

И если бы сам царь пришел да увидел свое изображение у него в доме, а равно и изображения близких ему лиц, то ужели он прогневался бы на него за это? Думаю, что, напротив, царю было бы очень приятно такое усердие, такая любовь подданного. Вот тоже самое делаем и мы, почитая святые иконы, и веруем, что Господь любезно приемлет усердие наше. Он видит, что делаем это по любви к Нему, и мы знаем, что Он не потерпит поругания святой иконы своей. Говорят: «В Писании сказано: Бог есть дух, как же изображать Его?» - Отвечаю и я словом Святого Евангелия: и Слово плоть бысть. Говорят: «Написано в Евангелии: Бога никтоже види нигдеже».

Отвечаю: но в том же Евангелии Господь говорит: осяжите Мя и видите. И опять повторяю, мы и не думаем изображать непостижимое существо Божие на иконах, а только Пресвятую плоть Его. «Можно, - говорят, - поклоняться Богу и без иконы». Конечно, можно, мы так и делаем, когда нет с нами святой иконы. Но ведь можно жить и с одним хлебом, зачем же ты ищешь различных брашен для себя? Святая икона помогает нам возвести ум на небо, а потому мы и считаем за лучшее молиться пред святой иконой, чем без нее.

Святой Иоанн Дамаскин говорит: «Если ты скажешь, что должно возноситься к Богу только мысленно, умом, - то я скажу тебе: отвергай в таком случае все видимые обнаружения молитвы, отвергай поклоны, благоухание кадила, не произноси самых молитв… Или ты сам безплотен, если презираешь все видимое? А я человек, плотью обложенный, и потому желаю иметь видимое посредство в моем общении с Невидимым Богом и святыми Его…».

Но говорят: «Нигде не заповедано Богом иметь святые изображения». Неправда. А что же такое были изображения Херувимов, которые по повелению Божию Моисей поставил в скинии над Ковчегом Завета? Такие же Херувимы были вышиты на завесах скинии свидения. Итак, Кто сказал: не сотвори себе кумира, - Тот же повелел сделать изображения Херувимов. Ужели же свобода новоблагодатной Церкви более стеснена в сем отношении, нежели ветхозаветная подзаконная Церковь?

К тому же далеко не все записано в Священном Писании, что заповедали святые Апостолы. Многое от них дошло до нас через святых Отцов и учителей Церкви посредством Священного Предания, а ими было только записано уже после Апостолов.

Почему же ты святым Апостолам веришь, а не хочешь верить тому, что говорят возлюбленные ученики Апостолов? Ведь и Священное-то Писание ты получил не прямо из рук Апостолов, а через тех же преемников апостольских, но при этом ты веришь ученикам апостольским, что они ничего не приложили от себя к святым Писаниям Апостолов. Отчего же не хочешь довериться им в том, что они устно передают тебе, что сами слышали от Апостолов?

Но скажут: в первые века христианской веры не было святых икон. И это неправда. Святая Церковь Православная издревле чтит нерукотворенный образ Спасов, который Сам Господь благоволил отпечатлеть для князя Едесского Авгаря на убрусе. Известно также из свидетельства Священного Предания, записанного у святого Иоанна Дамаскина, что Евангелист Лука написал несколько икон Пресвятой Богородицы. Историк Евсевий пишет, что кровоточивая жена, исцеленная Христом Спасителем, поставила изображение Божественного Целителя.

Святой Афанасий Александрийский говорит, что Никодим, тайный ученик Иисуса Христа, устроил Его Святую икону, над которой впоследствии издевались жиды, и от которой было много чудесных знамений. О святых иконах упоминает еще святой Дионисий Ареопагит, ученик святого апостола Павла. В древних катакомбах, безчисленных подземных переходах близ Рима, где укрывались христиане во времена страшных гонений, и до сих пор уцелело множество святых изображений или святых икон. Все это свидетельствует, что святые иконы были почитаемы в Церкви от времен святых Апостолов.

ПРАВОСЛАВНЫЕ ИКОНЫ.

Слово «икона» — греческое и по-русски означает «образ», «изображение». Священное предание гласит, что сам Иисус Христос дал людям Свой видимый образ. Правитель сирийского города Эдессы князь Авгар был «проказою недуга одержим». Излечить его никому не удавалось. Но однажды ему открылось, что излечение произойдет, если он увидит лицо Иисуса Христа. Он послал придворного живописца Ананию найти Христа и написать Его образ. Художник отыскал Иисуса, но сделать «портрет» не смог «по причине сияющего блеска лица Его». На помощь ему пришел сам Господь. Он взял у художника кусок ткани и приложил к Своему Божественному Лицу, отчего на ткани, силою Благодати, запечатлелся его Божественный Образ.

Когда Авгар увидел этот образ — первую, Самим Господом сотворенную икону, и с верою приложился к нему, то получил исцеление за свою веру по милости Божией.

За этим чудотворным образом закрепилось название «Спас нерукотворный». И сейчас это одна из самых почитаемых икон в православной Церкви. Первые иконы Богородицы с младенцем Иисусом Христом на руках написал еще в I веке евангелист Лука. По преданию, Богоматерь, увидев Свой первый написанный Образ, произнесла: «Благодать Рождшегося от Меня и Моя с этой иконой да будет».

Кроме икон Спасителя и Богородицы существуют еще иконы ангелов и святых. Иконы ангелов, Святой Троицы и Бога Отца отличны от икон Христа и святых тем, что здесь, собственно, нет изображения тела как вместилища духа, но сам дух изображается в образах телесного мира. Человекообразные изображения ангелов свидетельствуют о том, что и ангелы, и человек сотворены по одному образу Божию. Существуют еще иконы Праздников (на них изображаются все основные события из Священной Истории). Почитание икон в Церкви — как зажженный светильник, свет которого никогда не угаснет. Он зажжен не человеческой рукой, и с тех пор свет его не истощался никогда.

ЗАЧЕМ ИКОНЫ ОСВЯЩАЮТ.

Особое значение и силу, которых не имеет простое изображение, придает иконе Таинство Освящения через чтение особых молитв и окропление святой водой. В момент освящения иконе сообщается благодать Святого Духа, которая и делает икону Святыней. «Почтительное поклонение» (через лобызание, поклонение, возжигание свечей, каждение) в отношении к иконе до освящения невозможно. Икона вполне становится иконой лишь после освящения. Последним проводится непреодолимая грань между религиозной картиной, как бы она ни была высока по своему религиозному содержанию и художественным достижениям, и иконой, сколь бы она ни была скромна в этом отношении.

Через освящение иконы устанавливается особое благодатное присутствие изображенного в своей иконе. Освященная икона Господа нашего Иисуса Христа есть место явления Спасителя, место нашей с Ним молитвенной встречи. «Честь, воздаваемая иконе, относится к ее первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней», — — эти слова были записаны в решениях VII Вселенского собора в 787 году, когда в Церкви было узаконено иконопочитание.

Поклоняясь иконе, христиане мысленно всегда возносят свое поклонение не дереву и краскам, но Христу Спасителю и святым Его, изображенным на иконах. Точнее сказать, христиане не поклоняются иконе, а почитают ее как святыню, как окно в Царство Небесное, а поклоняются же изображенным на ней.

ПОЧЕМУ ПРАВОСЛАВНЫЕ ИКОНЫ ТАК ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ РЕЛИГИОЗНОЙ ЖИВОПИСИ КАТОЛИКОВ.

В решениях VII Вселенского собора 787 года говорилось, что художники-иконописцы должны строго следовать иконографическим канонам при написании образа. Это объясняется тем, что иконам был придан статус носителей и хранителей церковного исторического предания. Поэтому нарушение иконографического канона было чревато его искажением, то есть впадением в ересь, и строго наказывалось.

Понятие канона включает в себя канон пропорций, цветовой и композиционный каноны. С их помощью достаточно жестко закреплялись в сознании символические значения икон, что освобождало художника от необходимости их разрабатывать и сосредотачивало его творческую энергию на выразительности изобразительной формы.

Церковь не допускала писать иконы по воображению художника или с живой модели, так как это означало бы сознательный и полный отрыв от прототипа. Имя, написанное на иконе, уже не соответствовало бы изображаемому лицу и было бы явной ложью. «Иконы должны быть написаны по существу и подобию, а не по догадкам и самомышлению».

«Будто живые» на иконах писать нельзя еще и потому, что святые пребывают в мире ином, в вечности, а не живут земной бренной жизнью, измеримой временем. Это объясняет и то, почему иконопись не вполне уместно называть живописью.

Во имя незыблемости священного предания в его изобразительном изложении стали создаваться и передаваться из мастерской в мастерскую так называемые иконописные подлинники — образцы-эталоны, с которых очень часто воссоздавались образы.

Собрание всех канонических икон призвано было представлять собой всю полноту православного учения. «Если к тебе придет язычник, говоря: «Покажи мне твою веру», то отведешь его в церковь и поставишь перед разными видами святых изображений».

Решения VII Вселенского собора были адресованы всему христианскому миру. Но франкский король Карл (будущий император Карл Великий), домогавшийся политического и территориального укрепления и расширения своей власти, не принял решений этого собора, что было продолжением и следствием противостояния Запада Востоку.

В ответ на решения этого собора по инициативе Карла в 790 -794 гг. были составлены так называемые Каролингские книги, в которых провозглашалось, что иконы не могут быть приравнены Свя- щенному Писанию и по своему значению даже не сравнимы с ним. Они могут создаваться и использоваться лишь как украшения храмов, для вдохновления верующих и для просветительских целей, В соответствии с этим канонизация иконографии образов не признавалась актуальной.

Таким образом, в Западной Церкви иконографических схем не было, и художники Западной Европы были в значительной степени вольны давать свою художественную интерпретацию ветхозаветным и христианским сюжетам. Постепенно такая религиозная живопись все дальше отходила от собственно иконописи и создавала то, что называется картинами на религиозные темы. Были открыты линейная перспектива, способы изображения движения и передачи свойств воздушной среды и многое другое. От религиозной живописи Западной Европы впоследствии отпочковалось, окрепло и обрело самостоятельную жизнь светское искусство, постепенно оттеснившее религиозное искусство на второй план.

В Византии же и в других православных странах ситуация в изобразительном искусстве сложилась совсем иная. Совокупность канонизированных иконографических принципов и догматы православной веры образовали систему жестких ориентиров (своего рода «систему координат»), надежно указывающих человеку единственно верный путь в житейском море. И иконописцу не нужен был поиск новых средств изображения — адекватные вере способы создания образов уже были даны, апробированы и завещаны отцами.

Канонизация иконографии играла двоякую роль: она, конечно, зачастую ограничивала творческую свободу иконописца, но в то же время она обретала силу благодатной традиции, то есть была воплощением богатого опыта иконописания — плода духовных и интеллектуальных усилий прошедших поколений.

Несмотря на строгость традиционных форм, икона с несравненной силой выражает жизнь духовную. Во власти иконописца оставался взгляд святого, выражение его глаз, то есть самое главное, что составляет высшее средоточие духовной жизни человеческого лица.

В отличие от многих византийских образов, зачастую тяжеловесных, напряженных, русские иконы засверкали яркими красками, которые в сочетании с тонкими, но полными сил и движения линиями создают особый торжественный и праздничный ритм. Икона — обращение к Богу языком линий и красок — стала на Руси молитвой.

Авторы большинства древних русских икон неизвестны. Иконы, как и молитвы, — продукт соборного творчества, они редактировались многими поколениями с тщательностью, с которой производится огранка драгоценных камней. Считалось, что изограф, пишущий икону, создает лишь очередное воспроизведение подлинника, восходящего к Первообразу, к тому же он творит произведение не ради него самого, а ради идеи, заложенной в нем. Удачно написанные образы считались написанными не иконописцем, а Богом (от Его лица -ангелом), еще и поэтому казалось неуместным называть имя человека, чьими руками Бог «воспользовался». С другой стороны, иконописание было сокровенным общением с миром иным, и называть себя было не нужно: ведь Бог сам знает того, кто творит образ (а точнее, молитвенно и смиренно пытается воспроизвести Первообраз).

СИМВОЛИЧЕСКИЙ МИР ИКОНЫ.

Цвет на иконах выполняет особую функцию — функцию символического языка, который должен выражать не соотношения цветов, но свечение предметов и человеческих лиц, озаренных светом, источник которого находится вне нашего физического мира.

Свет в православии приобрел совершенно исключительное значение и особый смысл. Как учил святой Григорий Палама, Бог непознаваем, но проявляется в Благодати — — божественной энергии, изливаемой Им в мир. То есть Бог изливает в мир свет.

Все причастное к Богу пронизано божественным светом и светоносно.

Именно поэтому икона полна внутреннего света. Золотые штрихи и золотой фон на иконах символизируют и олицетворяют этот неземной свет. Теней на иконах нет, потому что в Царствии Божием все пронизано светом.

Одна из причин, по которой современному человеку трудно понимать древнерусские иконы, — особый способ изображения пространства и находящихся в нем земных и «небесных» существ.

Много веков отделяют нас от того времени, когда на Руси утвердились принципы иконописания, но дело не только в этом. Сегодня, плохо разбираясь в древних иконах, созданных на нашей земле, мы легко принимаем европейскую живопись и картины, написанные в самые давние времена. Дело в том, что изображенное на них представляется нам очень похожим на то, что мы видим в окружающем мире.

Европейские художники, преследуя цель добиться достоверности и убедительности изображаемого, использовали линейную перспективу, подчас как бы срывая с пространства покров таинственности, заземляя его. Под их кистью оно переставало быть загадочным: оказывается, его можно было как бы «собрать» или «разобрать» при помощи прозрачных кубиков, «сняв» переднюю стену здания, или показать его в разрезе.

Отношение к пространству у создателей икон в Древней Руси было совершенно иным. Иконописцы и иллюстраторы древних рукописных христианских книг были убеждены в несовершенстве человеческого зрения, которому нельзя доверять из-за его плотской природы. И потому они считали для себя обязательным пытаться изображать мир не таким, каким мы его видим, а таким, каков он есть «на самом деле». Ведь смысл иконного изображения не в том, чтобы показать то, что мы видим в природе, но в том, чтобы наглядно изобразить не окружающий нас мир, а мир духовный. Пространство «не от мира сего» обычно обозначается на иконах сплошным золотым фоном, а предметы в нем и их взаимное расположение даются в так называемой обратной перспективе, когда предметы по мере удаления их от переднего края иконы не сужаются, как бы удлиняясь и создавая иллюзию объемности, а, наоборот, расширяются.

Но обратная перспектива не должна восприниматься как просто неумение изображать пространство. Древнерусские иконописцы не приняли линейной перспективы, когда познакомились с ней. Обратная перспектива сохраняла свой духовный смысл и была протестом против соблазнов «плотского зрения». Древнерусские иконописцы стремились постичь и изобразить жизнь в пространстве Царствия Небесного.

Икона мыслилась как окно в священный мир, и мир этот распахивается перед человеком, взирающим на икону, раздается вширь -простирается (именно этот смысл и содержится в самом слове «пространство»). Сакральное пространство обладает свойствами, отличными от свойств земного пространства, не доступными телесному зрению и не объяснимыми логикой здешнего мира.

Особую роль играет изображение в иконе архитектуры. Она указывает на место, где происходит событие: храм, дом, город. Но здание никогда не заключает в себе происходящие события, а служит им фоном, так что сцена изображается не внутри здания, а перед ним. По смыслу иконы, действие не замыкается, не ограничивается тем местом, где оно исторически произошло, так же, как, произойдя во времени, оно не ограничивается тем моментом, когда совершилось.

Иконы так отличаются от реалистичной живописи еще и потому, что на них изображается не только тело святого, но и дух, живущий в теле. Икона святого не художественный портрет, в котором ищется внешнее сходство. Икона изображает лик прославленного, духоносного святого не каким он был на земле, но в его прославленном, небесном сиянии. Лица святых на иконе -это не обычные лица людей, а лики. Изображенные на древних иконах святые уже сподобились вечной жизни, в которой нет движения и изменений в обычном смысле слова. Взгляд святого с иконы на нас — это взгляд из глубины запредельного мира, из вечности.

Лик — это лицо, освободившееся от печати мирских страстей. Жизнь человеческого лица получает высшее одухотворение и смысл.

Узнать и отличить того или иного святого можно по канонизированному набору признаков (книга, одежда, борода, усы и т.д.). Этот набор повторяется без изменений при изображении данного святого на разных иконах и в разные эпохи.

ЧУДОТВОРНЫЕ ИКОНЫ.

История Церкви знает множество явленных образов, то есть чудесно обретенных по Промыслу Божию, Который нередко Сам являл верующим иконы, написанные неизвестной рукой. Таковы Тихвинская икона Божией Матери, образ святителя Николая, явленный в Новгороде, и многие другие, почитаемые чудотворными, потому что явление их ознаменовано чудесами.

Грань между чудотворной и нечудотворной иконой не безусловная и не принципиальная, а лишь фактическая. Каждая икона благодатна, через освящение в ней заложена возможность стать чудотворной. Можно даже сказать, что всякая икона, пред которой горячо и искренно молятся, так что становится ощутимой близость к нам изображенного на ней, есть уже чудотворная для молящегося.

Проявляя чудеса, становясь чудотворной, икона из места присутствия Божественной силы становится местом ее явления.

Многообразны чудеса от святых икон. Одни из молящихся Пресвятой Троице или угодникам Божиим, изображенным на иконах, удостаивались владычества над стихиями природы, на других нисходили пророческие и наставляющие гласы, из иных изгонялись злые духи, но более всего через святые иконы совершалось и совершается исцелений от тяжких и даже неизлечимых болезней.

КАК ПРАВИЛЬНО ПРИКЛАДЫВАТЬСЯ К ИКОНАМ.

Так как чествование, воздаваемое иконе, возводится к лицу, изображенному на ней, то целуя ее (прикладываясь к ней), мы прикасаемся мысленно к этому лицу.

К иконам следует подходить не спеша, не теснясь. Произнесите мысленно молитву, дважды перекреститесь с поясными поклонами и приложитесь к иконе в знак любви и почтения к изображенному на ней. После чего в третий раз осените себя крестным знамением и поклонитесь.

В таком же порядке христиане должны подходить к любым святыням: иконам, Святому Евангелию, Кресту, святым мощам.

Прикладываясь к иконе Спасителя, следует целовать Его ноги; Божией Матери и святых — — руку; к иконе Нерукотворного образа Спасителя и к иконе Усекновения главы святого Иоанна Крестителя — — волосы. Не следует целовать лик на иконах.

На иконе может быть изображено несколько священных лиц, но при стечении молящихся целовать икону полагается один раз, чтобы не задерживать других и тем не нарушать благочиния в храме.

Перед образом Спасителя можно произносить про себя Иисусову молитву:

«Господи Иисусе Христе, Оыне Божий, мя, грешного (ую)».

Перед иконой Пресвятой Богородицы можно произносить краткую молитву:

«Пресвятая Богородице, спаси нас».

Или следующую:

«Царице моя Преблагая, надеждо моя Богородице, приятелище сирых и странным Предстательнице, скорбящим радосте, ОБИДИМЫМ Покровительнице, зриши мою беду, зриши мою скорбь. Помози ми, яко немощну, окорми мя, яко странна. Обиду мою веси, разреши ту, яко волиши; яко не имам иные помощи разве Тебе, ни иныя Предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомати, яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков. Аминь».

Перед честным Животворящим Крестом Христовым читают сле дующую молитву:

«Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим». Перед иконой святого:

«Святый угодниче Божий Николае (или великомученице и целителю Пантелеймоне, благоверный княже Александре и т.д.), моли Бога о мне грешном (грешной), да простит мне Господь вся прегрешения моя и святыми твоими молитвами СПОДОБИТ достимь Царствия Невесного».

ВЕЛИКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИКОН В ДЕЛЕ НАШЕГО СПАСЕНИЯ.

«Великую пользу доставляют нам святые иконы в деле нашего спасения.

1. Святые иконы благотворно действуют на все душевные силы человека:

а) они служат к просвещению ума христиан. Люди неграмот ные, не могущие читать Святое Писание, по иконам понимают домостроительство нашего спасения, усвояют себе историю Вет хого и Нового Завета и в особенности жизнь Господа Иисуса Христа, а у читающих те же события глубже напечатлеваются в душе через святые изображения;

б) святые иконы в сердце христианина возбуждают любовь к Господу Богу и святым, на них изображенным, подвигают христиан к усерднейшей молитве, усиливают чувства умиления и со крушения о грехах;

в) святые иконы укрепляют волю христиан в борьбе с грехом и в творении добрых дел примерами и подвигами святых, на них изображенными, казнями грешников, видом Страшного Суда и т.п.

2. Устрояя и лобызая святые иконы и поклоняясь им, мы чрез то свидетельствуем свою любовь к Богу и святым, изображенным на них. «Честь изображения, — говорит святой Василий Великий, — пере ходит к первообразу; таким образом, через почитание святых икон привлекаем к себе благословение Божие и любовь святых Божиих.

3. Для Господа Бога святые иконы служат орудием проявле ния Его Божественной силы к нашему спасению: через них Он совершает великие знамения и чудеса для утверждения веры в Него и святую Церковь Его, для утешения скорбных сердец, для исцеления болезней. Если Господь изливает через святые иконы благодать свою видимо, то тем более он служит к нашему освя щению и спасению невидимо. И если сам Бог видимо действует через святые иконы к нашему спасению, то много надо иметь сме лости (если не сказать более), чтобы утверждать, что иконы не имеют великого значения в деле спасения.

4. Где святые иконы, там бездейственны или менее действенны козни врага рода человеческого — злобного духа, потому он всеми силами старается уничтожить их. Если святые иконы помогают христианам в борьбе с врагами видимыми, то тем более они помогают им в борьбе с врагами невидимыми; мы знаем, что через святые иконы злые духи совершенно изгонялись из одержимых ими людей.

Заключим нашу беседу словами святого Иоанна Дамаскина; «Прочь ты, завистливый диавол! Ты завидуешь, что мы видим образ Владыки нашего и через него освящаемся; завидуешь, что видим спасительные Его страдания, удивляемся Его соеершенст-вию, созерцаем чудеса Его, познаем и славим силу Его Божества; ты завидуешь чести святых, которой они удостоены от Бога; не захочешь, чтобы мы смотрели на изображения славы их и делались ревнителями их мужества и веры; не терпишь телесной и душевной пользы, происходящей от веры нашей. Но мы не слушаем тебя, человеконенавистный демон».

Иконопочитание в Православии

Почитая Святых, переселившихся на небо, и чествуя их священные останки на земле, православная Церковь благоговейно употребляет и почитает и священные изображения угодников Божиих, вместе с изображениями Самого Господа Бога и ангелов. Догмат об иконах со всею раздельностью изложен седьмым вселенским собором так: «последующе Богоглаголивому учению святых Отец наших и преданию кафолическия Церкви (вемы бо, яко сия есть Духа Святаго в ней живущаго), со всякою достоверностью и тщательным разсмотрением определяем: подобно изображению честнаго и животворящяго Креста полагати во святых Божиих церквах, на освященных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честныя и святыя иконы, написанныя красками и из дробных камений, и из другаго способнаго к тому вещества устрояемыя, якоже иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и непорочныя Владычицы нашея Богородицы, такожде и честных ангелов, и всех святых м преподобных мужей. Елико бо часто чрез изображения на иконах видимы бывают, потолику взирающии на оныя подвизаемы бывают воспоминати и любити первообразных им, и чествовати их лобзанием и почитательным поклонением, не истинным, по вере нашей, Богопоклонением, еже подобает единому Божескому естеству, но почитанием по тому образу, якоже изображению честнаго и животворящаго Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свещей честь воздается, яковый и у древних благочестивый обычай был. Ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и покланяющийся иконе покланяется существу изображеннаго на ней. Тако бо утверждается учение святых Отец наших, сиесть, предание кафолическия Церкве, от конец до конец земли приявшия Евангелие» (Книга правил стр. 5-6).

Из этих слов видно, что святая Церковь заповедует:

а) не только употреблять святые иконы в храмах, в домах и других местах для того, чтобы они возбуждали нас к воспоминанию Бога и Святых Его и к подражанию им, но

б) и почитать или чествовать священные изображения, — чествовать не Богопоклонением или служением (latreia), которое подобает единому Божеству, а только почитательным поклонением (timhtikh proskunhsei), (В своем послании к Императорам отцы седьмого вселенскаго Cобора выражают эту мысль раздельнее: «издревле принято святой кафолической Церковью и узаконено святыми первоучителями веры нашей и их переемниками, знаменитыми нашими отцами, покланяться (proskunein) святым иконам и чествовать (aspazesqai) их, — что одно и тоже. Но не одно и тоже поклонение и служение. Григорий Богослов говорит: «чествуй Вифлеем и поклоняйся яслям». Кто из здравомыслящих подумает, что здесь говориться о духовном служении (peri tez en pneumati latreiaz)? Неужели святой Григорий призывает служить (latreuein) яслям? Поклонением (proskunhsiz) выражается любовь и уважение к кому-либо. Посему Писание научает нас: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши (Лук. 4:8). Здесь слово — поклонишися стоит без прибавления единому так как поклонение может быть воздаваемо многим. Но далее сказано: тому единому послужиши, ибо только Богу подобает служение (latreia). (apud. Labb. Concil. T.VII)) и вместе выражать это чествование каждением пред святыми иконами фимиама, поставлением свеч и под., — чествовать не самыя иконы безотносительно, не дерево и краски, а так, чтобы честь, воздаваемая образу, переходила к первообразному, и покланяющийся иконе покланялся существу изображенного на ней (подробнее см. Прав. Испов. ч.III, отв. на вопр.55; посл. восточн. патриарх. о прав. вере отв. на вопр.3).

Следовательно, Православная Церковь равно осуждает:

а) и древних иконоборцев которые отвергали как почитание святых икон, так и самое их употребление (Начертание цер. ист. преосв. Иннокентия, век VIII, отд. II и V, в т. I, стр. 395 и 420-425, изд. 4).

б) и новых, т.е. протестантов, которые хотя и допускают употребление святых икон для украшения храмов или для напоминания о Боге, но не принимают их почитания (Conf. Helvet. 1, p.4; Calechism. Heidelb. qu. XCVII; Calech. Recov. qu. CCLI et squ.);

в) и, наконец, всех тех, которые чтят иконы безотносительно, поклоняются им как кумирам, или идолам, или боготворят их («Поелику сей (VII вселенский) Собор яснейшим образом дает разуметь, как должно покланяться святым иконам, когда предает проклятию и отлучению тех, которые воздают иконам поклонение божеское, или называют православных, поклоняющихся иконам, идолослужителями: то вместе с ними и мы предаем анафеме тех, которые святому, или ангелу, или иконе, или кресту, или мощам святым, или священным сосудам, или Евангелию, или другому чему, елика на небеси горе, елика на земле и в море, воздают такую честь, какая прилична единому в Троице Богу» (Посл. восточ. патр. о прав. вере отв. на вопр. 3, стр. 37-38, С-Пб, 1845).
I. Учение православной Церкви об иконах имеет твердыя основания в Священном Писании (чит. разг. свящ. с молаканом о поклонении святым иконам в Христ. чтении 1841, III, 81-113).

1. Церковь употребляет святые иконы (образа) во храме и других местах для благоговейнаго воспоминания Господа и Святых Его. И, по свидетельству Писания, Сам Бог повелел Моисею устроить ковчег завета и поставить его в важнейшей части первого ветхозаветного храма во святом святых (Исх. 25:10 и след.; 26^33; Втор. 10:15). А ковчег завета был ни что иное, как видимый образ присутствия Бога невидимого, — образ, всегда напоминающий Иудеям Иегову и возводивший мысль их к первообразу: и бысть, говориться о Моисее, егда воздвизаху кивот, и рече Моисей: востани Господи (Чис.10:34). Пред Господом плясати буду…, буду играти и плясати пред Господем, — сказал Давид в ответ на укор дочери Сауловой Мелхолы за плясание его пред ковчегом завета (2 Цар. 6:21). Сам Бог повелел Моисею сделать два изваянных изображения херувимов и поставить их во святом святых по двум сторонам очистилища, которое покрывало ковчег и служило как бы престолом Иеговы (Исх. 25:19-22); повелел так же сделать истканные изображения херувимов на церковной завесе, отделявшей святое святых от святилища (Исх. 26:31-33), подобно тому, как ныне иконостас отделяет алтарь от самого храма; а вместе сделать такие же изображения херувимов на тех попонах виссонных, которые покрывали не только верх, но и стороны скинии и служили для нея вместо стен (Исх. 26:6-37). Известно так же, что Сам Бог повелел Моисею воздвигнуть медного змия в пустыне (Чис. 21:8); а этот змий был собственно образом нашего Спасителя, вознесшегося на крест (Ин. 3:14-15).

Устрояя другой постоянный храм Богу, Соломон, по образу скинии, поставил в нем, по самой средине Святаго святых, два сделанные из кипариса и позлащенныя, изображения херувимов, которые одними крылами своими соприкасались друг другу, другими достигали противоположных сторон храма (3 Цар. 6:27; 2 Пар. 3:10-13), изваял и написал херувимов на всех стенах храма (3 Цар. 6:29; 2 Пар. 3:7), соткал такие же изображения херувимов на церковной завесе (2 Пар. 3:14). И Бог не только не осудил за то Соломона, но еще выразил особенное Свое благоволение и к строителю храма, и к самому храму: услышах глас молитвы твоя, сказал Господь Соломону, и моления твоего, имже молился еси предо Мною: и освятих храм сей, его же создал еси, еже положити имя Мое тамо во веки: и будут очи Мои ту, и сердце Мое во вся дни (3 Цар. 9:3).

Если же сам Бог заповедал употребление святых изображений в скинии и вне скинии, и одобрил употребление их в храме Соломоновом: то почему же оне не могут быть употребляемы в храмах новозаветных и вне храмов?

2. Церковь почитает святые иконы, и выражает это почитание различными образами. Так точно, по повелению Самого Бога, почитала и Церковь ветхозаветная бывшие в ней священные изображения. Именно:

Мы покланяемся святым иконам или образам: и Иудеи покланялись кивоту завета, служившему образом присутствия Божия. Возносите Господа Бога вашего, и поклоняйтеся подножию ногу Его, яко свято есть, — говорил богодухновенный пророк Давид (Пс. 98:5), — а под подножием ног Божиих он разумел кивот завета Господня (1 Пар. 28:2). Поклонялись Иудеи и вообще храму Господню, образу и скинии небесных (Евр. 8:5; Исх. 33:10), в котором и на завесе и на всех стенах находились изображения херувимов: воста царь израильский от земли, говориться о святом Давиде, и умыся и помазася, и измени ризы своя, и вниде в дом Божий и поклонися ему (2 Цар. 12:20). Вниду в дом Твой, взывает сам Давид, поклонюся ко храму святому Твоему в страсе Твоем (Пс. 5:8).

Мы чествуем святые иконы каждением пред ними фимиама. И из Святаго Писания известно, что Сам Бог заповедал кадить фимиамом над кивотом: да кадит над ним Аарон фимиамом сложенным благовонным рано, фимиам всегдашний присно пред Господом в роды их (Исх. 30:7-8; снес. 40:5); заповедал так же кадить фимиамом над алтарем кадильным, находившемуся против завесы, на которой, как уже сказано, были священные изображения херувимов (Исх. 40:26-29; снес. 2 Пар. 26:16-19; Лк. 1:9).

Мы чествуем святые иконы возжжением пред ними свечей. И в той же самой заповеди, которою повелел Господь первосвященнику иудейскому кадить над кивотом, говориться о возжжении пред ним светильников: когда устрояет светила, да кадит над ним: и когда возжигает Аарон светила с вечера, да кадит над ним (Исх. 30:7-8). Кроме того, Господь повелел Моисею поставить светильник с семью светилами пред завесою с южной стороне ея, который возжигали священники иудейские непрестанно от вечера до заутра (Исх. 26:34; Лев. 24:24).

3. Церковь, однако, употребляя и почитая святые иконы, воздает честь не самим иконам безотносительно, не дереву и краскам, а относя ее к первообразам, на иконах изображенным, и вместе осуждает тех, которые чествуют иконы безотносительно, поклоняясь им как кумирам, боготворят их. И в этом случае Церковь поступает совершенно по Писанию. Ибо, хотя Сам Бог повелел Моисею поставить в скинии ковчег завета, воскурять пред ним фимиам, возжигать светильники, даже покланяться пред ним, повелел также сделать подобия или изображения херувимов, украсить ими все стены храма и завесу, пред которою постоянно горел семисвечный светильник и воскурялся фимиам, и воздвигнуть медного змия в пустыне; но в тоже время Бог заповедал Моисею: да не будут тебе бози иныи разве Мене. Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им и да не послужиши им: аз бо есмь Господь Бог твой (Исх. 20:2-5). Это означает, что Израильтяне должны были не только не почитать каких либо богов иных, языческих, не только не творить себе кумиров или подобий каких либо предметов небесных, земных и преисподних, с целью покланяться и служить им, но должны были и те подобия или изображения, которые заповедал им Сам Бог, не безотносительно чествовать, не принимать их за богов, за кумиры, — а так, чтобы вся честь, воздаваемая, например, кивоту завета, восходила к Самому Иегове, которому кивот служит как бы подножием ног. И вот потому-то когда, с течением времени, Иудеи начали покланяться медному змию в пустыне, как кумиру и боготворить его, — царь Езекия, сокрушил этого змия, и заслужил за то одобрение (4Цар. 18,4; Прав. испов. Ч.Ш, отв. на вопр. 56).
II. Имея столь ясные основания в Священном Писании Ветхого Завета, догмат о святых иконах имеет еще более ясные и ближайшие основания в Священном Предании Нового Завета

(икона свят. Апостолов Петра и Павла)
Один из вселенских учителей веры, Василий Великий, так говорит в своем исповедании: «приемлю и святых Апостолов, Пророков и мучеников, и призываю их к ходатайству пред Богом, да чрез них, т.е. по их предстательстве, милостив будет мне человеколюбец Бог и да подаст мне оставление прегрешений. Почему чту и начертание их икон и покланяюсь пред ними, особенно же потому, что они преданы от святых Апостолов и не запрещены, но изображаются во всех наших церквах» (Oqen kai touz carakthpaz twn eikonwn autwn timw proskunw (kat ixaireton toutwn paradedomenwn ek twn agiwn apostolwn (kai duk aphgoreumenwn(all en pasaiz taiz tkklhziaiz hmwn toutwn anistoroumenwn) Святой седьмой вселенский Собор, исследовавший впоследствии, по его собственным словам, со всякою достоверностью и тщательным рассмотрением, догмат об иконопочитании, точно так же назвал этот догмат, как мы видели, — преданием кафолической Церкви, от конец до конец земли приявшие Евангелие. Доказательствами этого предания служат:

1. Два древнейших сказания. Первое — о том, что сам Господь наш Иисус Христос благоволил изобразить чудесным образом Свой лик на плате и послал этот нерукотворный образ к Авгарю, Едесскому владельцу (Евагр. Hist. eccl. IV, p.27; Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры кн.IV, гл.16, стр.268; Epist.ad. Theophilum Imperat. n.5, in Opp. t.1, p.631. Le-Quien; Кедрин. истор. кн.1, стр.175, в Христ. чтении 1834, III, 154-163), — сказание, которое не усумнились признать истинным и Отцы VII вселенскаго собора (Act. IV, apud Labb. T.VII). Другое — о том, что один из четырех евангелистов, Лука, знавший живописное искусство, писал и оставил после себя иконы Божией Матери (Феодор. чтец. Hist. eccl. 1. sect 1; Иоанн Дамаскин. Epist. ad Theophilium Imperal. n.4, p.631; Orat. adv. Constantinum Cabalin. n.6, p.618. T.1, ed. cit.), которыя с благоговением передавались и передаются из рода в род в Церкви православной (Некоторые из этих икон находятся ныне в нашем отечестве, каковы, по преданию: икона Владимирская Божия Матери, икона Смоленской Божией Матери, икона Ефесской Божией Матери (см. Сахарова, Исследование о русской иконописи кн. II, стр. 20-23, С.п.б. 1849)).

2. Письменные свидетельства древних об употреблении и почитании святых икон в три первые века. Так, Тертуллиан упоминает об изображениях Спасителя на церковных потирах в виде доброго пастыря (Si forte patrocinabitur pastor, quem in calice depingis… (De puditicia, cap. X). И еще: procedant ipsae picturae calicum vestrorum, si vel in illis perlucebit interpretatio pecudis illius (ibid. cap. VII)). Тот же Тертуллиан, Менуций Феликс и Ориген свидетельствуют, как язычники укоряли христиан за то, что они будто бы боготворили кресты, т.е. почитали священное изображение креста, на котором распят Господь Спаситель (Тертуллиан говорит, что язычники поэтому называли христиан в укор — religiosi crucis (Apolog. c.XVI), antistites crucis (ad Nation. 1, 12); Минуций Феликс, упоминая о том же упреке язычников (Octav. c.IX. XII. XXIX) замечает: cruces nec colimus (c.XXIX); Ориген. Contr. Cels. II, n.47). Евсевий рассказывает, что он видал начертанные красками иконы апостолов — Петра и Павла и Самого Спасителя, сохранившиеся от древних христиан, которые обращались из язычества (Церк. История кн. VII, гл. 18. стр. 423). Климент Александрийский, кажется, указывает на употребление в его время многих икон не только Спасителя, но и патриархов, Пророков и Ангелов, когда говорит о Христианине: «останавливая взор на изящных изображениях, он мысли устремляет на многих, прежде его достигших совершенства, Патриархов, премногих Пророков, безчисленных Ангелов, и на Самого Господа всех, научающего нас, что и мы можем иметь жизнь, сообразную с сими высокими образцами» (Это свидетельство приводится святым Иоанном Дамаскиным в слове III об иконах, Opp. T. 1 p. 382, в Хр. чт. 1828, XXX, 46). Святой Мефодий Патарский ясно выражается: «иконы Ангелов Его (Бога), начал и властей, устрояемыя из золота, мы делаем в честь и славу Его» (Приводится так же Дамаскиным (ibid. opp. p.390 и Хр. чт. 61; cfr. Galland. Bibl. pp. T. III, p.781).

3. Вещественные памятники действительного употребления и почитания святых икон в три первые века. Разумеем священные изображения, находимые в катакомбах, пещерах, усыпальницах мучеников, куда удалялись первенствующие Христиане на молитву во дни гонений, — сделанные на стенах, гробницах, сосудах, светильниках, картинах и под. Изображения эти представляют, большею частью, Спасителя в виде Пастыря, подъявшего на рамена свои заблудшую овцу; пресвятую Деву Богородицу в венце или осиянии, держащую на руках Предвечного Младенца, так же в сияющем венце; двенадцать Апостолов, рождество Спасителя и поклонение Ему волхвов, чудесное насыщение пятью хлебами множество народа, воскресение Лазаря; из ветхозаветной истории — ковчег Ноев с голубицею, жертвоприношении Исаака, Моисея с жезлом и скрижалями, Иону, извергаемого рыбою, Даниила во рву, трех отроков в пещи и проч. (Raoul-Rochette, Premier memoire sur les antiqu crelien., Peintures de calasombes, p.185, Paris 1863; Mar. Lupi, dissert. T1, diss. VIII, p.243 et squ; Aringhius, Roma subterranea novissima lib. III). Некоторыя из этих изображений с несомненностью относятся ко второму веку (D’Aginsourt, Storia dell’arte, coi monumenti, Prato 1826, vol. IV, p.69 et squ; Mar. Lupi, T.1, dissert. VIII, p.243 et squ.); наибольшая часть с полной уверенностью — вообще к периоду гонений на Церковь, обнимающему три первые ее столетия (Mamachius, Orig. et antiqu. Christ. Romae 1731, lib.1, c.1, 3 et squ.). А употребление этих изображений в тех именно местах, куда собирались Христиане для Богослужения, и где приносили безкровную жертву; изображение Спасителя и Богоматери в сияющих венцах, — чем издревле выражалось особенное почтение (Ciampinius, Vetera monimenta, c.14, Romae, 1690); наконец, прямые упреки язычников, будто Христиане боготворили кресты, — свидетельствуют, что в три первые века Христианства святым иконам было воздаваемо и надлежащее чествование. Если Христиане, как несомненно, чтили изображение креста Господня: могли ли они не чтить изображения Самого Господа, которые несомненно употребляли? Должно, однако, заметить, что в три первые века Христианства, по тяжким обстоятельствам Церкви, употребление в ней святых икон не было ни так открыто, ни так повсеместно, как с последующего времени. Посреди непрерывных гонений от язычников, когда Христиане принуждены были скрывать и часто переменять места своего Богослужения, и когда постоянно должны были опасаться, как бы предметы их благоговейного чествования — святые иконы не подверглись поруганию от гонителей, — и нужда, и благоразумие, и самое почтение к иконам требовали употреблять их не всюду и скрывать их, или даже в некоторых местах не употреблять вовсе. По крайней мере, известно, что язычники иногда с укором спрашивали Христиан: «почему не имеют они никаких известных изображений?» (Cur nullas aras babent? templa nulla? nulla nota simulacra? (Apud. Minut. Felic. in Octav. c.XXXII. Cfr. Ориген. adv. Celsum. VIII, n.17).

4. Свидетельства об употреблении и почитании святых икон в четвертом и пятом веке, оставленные современниками. Из этих свидетельств видно, что:

а) Иконы употреблялись тогда в храмах. Так, кроме святого Василия Великого, ясно сказавшего что в четвертом веке они изображались во всех церквах святой Григорий Богослов упоминает, в частности об изображениях на сводах храма, построенного его родителем в Назианзе (Слово в похвалу отцу, тв. св. отцов 11, 142); Святой Григорий Нисский повествует, что храм святаго мученика Феодора весь был украшен изображениями его страданий вместе с изображением Спасителя (Orat. de s.Theodor. in Opp. T.III. p.579, ed Morel); Астерий, епископ Амасийский, описывает икону святой мученицы Евфимии, представляющую так же ее страдания и находившуюся в одном из халкидонских храмов, построенном во имя ее (Сл. об иконе св. муч. Евфимии, в Хр. чт. 1827, XXVII, 33-42). В пятом веке — Павлин Ноланский и Сулпиций Север украсили построенныя ими церкви многочисленными иконами, заимствованными из Нового и Ветхого Заветов, чтобы эти иконы, как говорит первый, служили для народа вместо книг и письмен (Павлин. Epist ad Sulpic. XXII. n.2.5); Святой Нил, ученик Златоуста, на вопрос префекта Олимпиодора, какими изображениями украсить ему храм, который он намеревался построить, дал совет — украсить алтарь крестом, а стены храма изображениями из истории ветхаго и новаго завета (Epist. lib. IV, epist I.XI.LXII.).

б) Иконы употреблялись тогда и вне храмов, — в домах и других местах. Евсевий повествует о живописном изображении, находившемся на месте явления Бога Аврааму у дуба Мамврийскаго вместе с двумя Ангелами, и представлявшем это событие (Demonst. Evang. lib. V. приводится у св. Иоанна Дамаскина в слове III об иконах, Хр. чт. 1828, XXX, 15), и об иконах Царя Константина, которые, по смерти его, распространились между жителями столицы и даже всей империи (О жизни блаженного царя Константина. кн. IV, гл. 69, 72 стр. 281, 283 по русскому переводу); Святой Григорий Богослов упоминает об иконе святого Полемона в жилище некоего юноши (Приводится у св. Иоанна Дамаскина в слове III об иконах, Хр. чт. 1828, XXX, 45); Св. Григорий Нисский — об иконе, представляющей жертвоприношение Исаака (там же стр.7); Св. Амросий — об иконах святого апостола Павла (Он говорит о святых Гервасие и Протасие: cum quadam mihi tertia apparuerunt persona, quae similis esse beato Paulo Apostolo videbatur, cujus me vultum pictura docuerat (Epist. LIII)); Св. Иоанн Златоуст — об изображении св. креста и на домах и на стенах, на дверях («Нужно ли родиться, предлагается нам крест; хотим ли напитаться таинственно сею пищею, нужно ли принять рукоположение, или другое что сделать — везде предстоит нам сей знак победы. Потому то мы со всяким тщанием начертываем его и на домах, и на стенах, и на дверях, и на челе, и на сердце» (на Ев. Матф. беседа LIV, в т.II, стр. 426), также в пустынях, на торжищах, при путях, на горах и других местах (Orat. contr. Iud. et Gentil. n.9, в Хр. чт. 1832, XXVII, 46-47). В пятом веке блаженный Августин говорит об иконах Христа Спасителя вместе с апостолами Петром и Павлом, находившихся во многих местах (Credo. quod pluribus loci simul eos (Petr et Paul) cum illo (Christo) pictos viderunt (De consens. Euangel. 1.p.10), и об иконах жертвоприношения Исаакова, также находившихся во многих местах (Contr. Faust. XXVI, p.73); блаж. Феодорит — о небольших изображениях святаго Симеона Столпника, которые прибивали в Риме на всех дверях работных храмин, надеясь чрез то иметь себе защиту и безопасность (Hist. Relig. XXVI); Феодор-чтец повествует о некоем Юлиане следующее: «схваченный вдруг своими служителями, в присутствии и гражданских начальников в епископском доме, он, когда был принуждаем придать проклятию постановления Халкидонскаго Собора, то, преклоняясь пред иконами умерших священнослужителей, архиепископов Флавиана и Анатолия, которые изображены были в Константинополе, и которыми утвержден был сей Халкидонский Собор, громко воззвал: если не хотите допустить правил вышеупомянутого святого Собора, то предайте проклятию и иконы епископов, и изгладьте имена их из священных списков» (Fragment. hist. eccles. p. 581, ed. Vales, в Хр. чт. 1828. XXX, 43-44).

в) Иконам воздавалось тогда надлежащее чествование. Св. Василий Великий, как мы видели, засвидетельствовал, что он чтит иконы и покланяется пред ними, и ученик его и преемник рассказывает о нем: «стоял однажды преподобный Василий пред иконою Владычицы нашей, на которой начертан был и лик славного мученика Меркурия, — стоял он, молясь о погибели отступника и безбожного мучителя Юлиана, и от сей иконы получил о сем откровение» (Дамаскин сл. III, об иконах, Хр. чт. 1828, XXX, 10). Юлиан отступник укорял Христиан за то, что они до обожения чтут изображение креста (To tou staurou proskuneite xulon (у Св. Кирилла Александрийского contra Inlian. lib VI, in Opp. T.VI, Part.II, p.194, ed. Aubert) — и Астерий Амасийский, описывая подробно, как представлена была на иконе история страданий св. мученицы Евфимии, говорит: «далее видна темница, в которой сидит достойная уважения девица в темноцветной одежде одна, простирает руки свои к небу, и призывает на помощь Бога облегчить несчастия ее. Во время молитвы является над головою ее то знамение, которому Христиане покланяются, и которое везде изображают (знамение креста)» (Хр. чт. 1827, XXVII, 41). Блаж. Феодорит и Филосторий свидетельствуют, что изображениям царя Константина Христиане оказывали великое почтение, покланялись им, возжигали пред ними свечи, курили фимиам и под. (Феодорит. Hist. eccles. lib. 1, p. 34, p.66, ed. Vales; Филосторг. hist. eccles. lib. II, n.17, p.476, ed. cit).

Излишне было бы приводить свидетельства последующего времени об употреблении и почитании икон в Церкви, когда по мнению самих иномыслящих (Calvin. Inst. christ. Relig. lib. 1, c.II), с пятаго века это существовало уже повсеместно (Впрочем такие свидетельства, в большом количестве, можно видеть в Деяниях VII-го вселенского Собора (apud. Labb. T.VII) и особенно у Св.Иоанна Дамаскина в слове III об иконах (Хр. чт. 1828, XXX).
III. Новым побуждением к чествованию святых икон служат те безчисленные знамения и чудеса, какие благоволил Господь совершать чрез иконы верующих.

Сказаниями об этих чудесах наполнены летописи как Церкви вообще, так в особенности Церкви нашей (См. например Пролог, Окт. 11, Авг. 16,22 и многое другое. Некоторые из таких сказаний приведены в Седьмом вселенском Соборе (ap. Labb. T.VII, p.251-282)). Некоторые иконы Христа Спасителя, Его пречистой Матери, святителя Николая и других угодников Божиих, по обилию совершавшихся от них чудес, издревле известны под именем чудотворных, и находясь в разных местах православной Церкви, по устроению благодеющаго нам Господа, доселе не престают быть как бы протоками или проводниками Его спасительной для нас чудодейственной силы (См. например Хр. чт. 1829. XXXVI, 357; 1830, XXXVII, 235 и др.).
IV. Здравый разум, со своей стороны, не может не признать всей естественности и благотворности употребления и почитания святых икон в православной Церкви

По естественному влечению нашего сердца, кого мы истинно любим и почитаем, того желали бы, как можно чаще, видеть, тому всегда готовы оказывать знаки своего искреннего почитания. Не имея возможности часто видеть лица, нами любимые и уважаемые, мы, по тому же влечению, стараемся иметь, по крайней мере, их изображения, — и изображениями отца, матери, брата и других близких сердцу и достопочитаемых особ украшаем наши жилища, и как бы переносим на эти образы ту любовь и почтение, какие чувствуем к их первообразам. Не естественно ли после сего и Христианам иметь и почитать священные изображения своего Господа, Преблагословенной Девы — Богородицы, святых Ангелов и прославленных уже Богом человеков? Не естественно ли покланяться пред этими изображениями в том духе, чтобы честь, воздаваемая нами иконам, восходила к самим первообразам, ими преднаписуемым? Возможно ли, чтобы кто истинно почитал лице изображаемое, и в то же время ругался над его изображением?

Представляя пред очами нашими лики нашего Господа и Его пречистой Матери, лики Ангелов и Святых, и разнообразные священные события из истории Ветхого и Нового Заветов, святые иконы живо напоминают нам о самих первообразах, на них изображенных, а вместе о тех безчисленных благодеяниях, которые они совершили для нас и совершают, о тех отношениях, какие мы обязаны иметь к ним, о тех высоких подвигах благочестия, которые они завещали нам для подражания, и таким образом возбуждают и питают в сердцах наших чувствования веры, надежды, любви и вообще всех добродетелей христианских. Иконы в этом смысле, по выражению древних, суть как бы книги, общедоступные для всех, образованных и необразованных, написанные вместо букв лицами и вещами (Нил. Epist. lib. IV. epist. LXI, LXII; Григорий Великий. Epist. lib. IX, epist. IX, ad Seven).

И эти книги могут даже сильнее действовать на нас, нежели книги обыкновенные: потому что, когда мы читаем или слушаем изложенное в письменном сказание о каких либо лицах или вещах, то обыкновенно представляем еще их как бы в отдалении от себя, и только воображаем их: а когда, напротив, смотрим на самыя изображения лиц и вещей, то как бы видим их живыми пред собою прямо, непосредственно поражаемся ими. Пример Марии Египетской, которая, увидев однажды случайно икону Богоматери, сияющей непорочностью и чистотою, до того была поражена, что немедленно решилась оставить прежний порочный образ жизни и обратиться к Богу, — равно как пример нашего великого князя Владимира, столько поразившегося изображением страшного суда, служат ясными тому доказательствами (См. житие Марии Египетской. Aup. 1, и полн. собр. Русск. лет. т. 1, стр.45).
V. Вооружающиеся против святых икон выставляют преимущественно следующие возражения:

1. «Сам Бог запретил почитание всяких кумиров и изображений, когда дал заповедь: не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им» (Исх. 20:4). Но чтобы правильно понимать эти слова, надобно их брать в полном составе речи, которая читается так: аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли египетския, от дому работы. Да не будут тебе бози иныи разве Мене. Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия…: да не поклонишися им, ни послужиши им: аз бо есмь Господь Бог твой, Бог ревнитель (ст. 2-5). Очевидно, что Бог запрещает здесь, во-первых, творить кумиры и всякие подобия собственно богов иных, ложных, и, во-вторых, запрещает поклонение и служение этим подобиям именно Божеское, какое подобает Ему одному. Но мы творим и употребляем священные изображения не ложных богов, а Бога истинного и Святых Его, в которых Он почивает; мы покланяемся и воздаем чествование святым иконам, не как богам каким или идолам, а только относительно, т.е. относя наше чествование к первообразам, на иконах изображенным. В этом смысле Бог не только не запретил употребление и почитание священных изображений, напротив, как мы видели, даже заповедал его, повелев Моисею устроить ковчег завета, бывший для Иудеев видимым образом присутствия Иеговы, поставив во Святом святых изображения двух херувимов, украсить такими же изображениями завесу и самыя стены скинии, воскурять пред ковчегом и завесою фимиам, возжигая светильники и прочее.

2. «Древние язычники укоряли Христиан за то, что они не имели у себя священных изображений, — и защитники Христианства не отвергали этого укора, замечая, что образ Божий начертан в душе самого человека». Но:

а) язычники укоряли Христиан собственно за то, что они не имели у себя кумиров, изваяний (simulacra), какие были у язычников, — а христианские иконы не то, что кумиры;

б) укоряли за то, почему Христиане не имели у себя известных (nota) или открытых изваяний, напротив, старались постоянно скрывать предметы своего почтения, — а это отнюдь не значит, будто Христиане вовсе не имели у себя изображений;

в) язычники вместе с тем укоряли Христиан и за то, будто они не имели храмов и жертвенников, — но так как это последнее совершенно ложно, то можно судить, что несправедлив и первый укор;

г) защитники Христианства, отвечая на эти укоры язычников, если умалчивали о христианских иконах, то точно также умалчивали о христианских храмах и жертвенниках, хотя последние несомненно существовали (Ориген. in Matth. tract. XXVIII. n.38 ; in les Nav. homil. X. n.3; Арнов. adv. gent. lib. IV circa finem; Евсев. церк. ист. VIII, гл.13; Лактанц. de mort. persecut. c.13 и др.); умалчивали, конечно, потому, что не хотели выдавать врагам своего дела и обнаруживать пред ними святыни, которую Церковь действительно тогда скрывала.

3. «Древние учители Церкви ставили почитание икон в преступление еретикам — гностикам и последователям Карпократа» (Ирин. adv. haeres. 1, 25. n. 6; Епифан. haeres. XXVII; Августин. de haeres). Но не почитание икон вменяли в преступление древние учители означенным еретикам, а то, что эти еретики — а) наравне с изображениями Христа Спасителя и апостола Павла чтили изображения Гомера, Пифагора, Платона, Аристотеля, и притом — б) воздавали всем этим изображениям чествование божеское, по обрядам языческим, и след. впадали в идолопоклонство (Ирин. loc. cit.; Епиф. haeres. XXVII, n.6; Феодорит. Haeret. fabul. lib. VII).

4. «Один из соборов Испании, Ульвирский, бывший в 305 году, 36 правилом своим прямо запретил употребление икон в храмах» (Placuit, picturas in ecclesiis esse non debere ne quod colitur et adoratur, in parietibus depingalur). Но:

а) прежде всего этим правилом несомненно предполагается, что иконы употреблялись тогда в храмах;

б) правилом запрещалось изображать на стенах храмов собственно то, что Христиане боготворят (quod colitur et adoratur), т.е. как догадываются (De-Aquirre. Collect. max. Conciliocum Hispaniae. Romae, 1693. T.1, p.502 et squ.), изображать Бога в Его существе, которое невидимо и неизобразимо;

в) не невероятна, впрочем, и другая догадка, что правило это постановлено по обстоятельствам места и времени: в Испании свирепствовало тогда гонение Диоклетианово, и язычники, часто вторгаясь в христианские храмы, подвергали поруганию священные изображения Господа и Угодников Его, — в предотвращение сего и принято было на время означенное правило (Другие возражения против иконопочитания и ответы на них см. в Камне веры, т. 1, стр.115-200 (Догм. о св. иконах ч. II, гл.1)).

(вмч. и целитель Пантелеимон)

О ПОЧИТАНИИ СВЯТЫХ И ИХ МОЩЕЙ

икона «Собор новомученников и исповедников Российских»
Почитание святых Церковью Христовою очень часто вызывает критику и нападки на нее со стороны представителей как некоторых других религий (например, мусульман), так и некоторых конфессий, относящих себя к христианам (протестанты всех мастей).

Не есть ли это почитание “от человеков”, а не от Бога? Для начала вспомним, чем отличается почитание от поклонения.

Поклоняться можно только одному Богу – Источнику жизни, Создателю и Спасителю. “Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи” — ответил Христос на искушение диавола в пустыне . Но святым не поклоняются, святых почитают (то же самое можно сказать в отношении икон). Еще в Ветхом Завете, при даровании Моисеева законодательства, было заповедано кроме поклонения Богу еще и почитание тех вещей или даже людей, через которых Бог совершает свои благие дела.

Например, само создание скинии, а позднее Храма, все богослужение Ветхозаветной Церкви, предполагало почитание и благоговейное отношение ко многим вещам, которые сами по себе Богом никак не являлись: Ковчег Завета, манна, скрижали, жезл Аарона, Храм Иерусалимский и т.д. Эти предметы призваны были служить внешними знаками поклонения Богу, возводить к Нему ум человека, были как бы некими вещественными посредниками в общении человека с Богом.

После того, как Бог стал видим, изобразился во Христе, который “…будучи сияние славы и образ ипостаси Его ”, “…есть образ Бога невидимого ”, такими предметами почитания стали святые иконы.

Так же заповедь о почитании родителей является формой Богопочитания, так как почитая родителей, человек призван почтить Того, Кто через них даровал ему жизнь.

Почитались угодившие Богу люди и до Рождества Христова. Иногда даже Самого Бога называли по имени этих людей. Сам Господь говорил юноше Иакову, будущему патриарху Израилю: “Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака…” . Называл Бога по имени людей и Иисус Христос . Говорил Он также и о том, что святые праведники в Небесном царстве будут занимать особое положение: “…тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их” .

Писание говорит и о действенности молитв святых: “И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога…” .

Итак, почитание святых не есть изобретение человеческое. Основания для этого мы в изобилии находим в Священном Писании.

Многие сектанты приводят слова апостола Павла о том, что “…един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус” . На основании этих слов они делают вывод: если посредник один – Христос, то и молится можно непосредственно только ему. Так бы оно и было, если бы мы согласились с их пониманием слова “посредник”. Для них “посредник” — передаточная инстанция, для нас это некий мост между небом и землей, тот, кто объединил нас с Богом. Христос стал единственным посредником в том смысле, что Он единственный кто соединил в себе Божество и человечество, и через это соединение человеческое естество обрело бессмертие. О таком посреднике взывал праведный Иов, и через него как бы весь Ветхий Завет: “Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас” .

В процессе же духовной жизни человека посредниками (т.е. помощниками) вполне могут быть угодившие Богу люди. В притче Христа о богаче и Лазаре, богач обращается с мольбой к человеку — Аврааму о помощи своим живущим на земле сродникам . Собственно, обращаясь с молитвой к святым, мы, в конечном счете, обращаемся к Богу, ибо не мыслим святых отдельно от Него, и понимаем, что “всякое даяние благое и всякий совершенный дар свыше исходит” .

Святые в Церкви – образцы правильной христианской жизни, равняясь на них, используя их опыт, их молитвы, поучения, книги, мы можем правильно совершать свой духовный путь. Но одновременно с этим – они и помощники на этом пути. Своими молитвами к Богу, своей любовью, которую они приобрели в результате правильного христианского подвига, они поддерживают нас. Этот факт – неоспорим. Многовековой духовный опыт Церкви тысячи раз подтверждал его.

“Дивен Бог во святых Своих…” — восклицал еще задолго до Рождества Христова один из таких святых – пророк Давид. Именно так и надо понимать почитание святых: дивен Бог. А люди, в которых Он воссиял, – достойны всяческой похвалы и подражания.

Чем же отличаются святые от обычных людей? Действительно, в посланиях апостолов святыми называются все члены первенствующей Церкви. Первый век Христовой Церкви был веком чрезвычайных дарований, когда благодать Божия почти видимым образов почивала на всех принимавших Крещение. Бог находил много чистых сосудов – вместилищ для Своих даров. Позже, христиане, способные получить и удержать в себе дары Святого Духа, стали довольно редки. По редкости, таких людей стали особо отмечать. По роду жизненного подвига их стали разделять на категории или “лики”.

Церковь знает лики: святых апостолов – учеников и проповедников Христовых и уподобившихся им в этом служении – равноапостольных святых; мучеников и великомучеников – тех кто своей смертью засвидетельствовал истинность своей веры; исповедников – пострадавших за Христа не до смерти, но перенесших темницы и страдания; святителей – святых, просиявших в епископском сане; преподобных – святых монахов; праведников – тех, кто, живя в миру, показал образец христианского жития; Христа ради юродивых – особых подвижников, проводящих полную самоотвержения и смирения жизнь посреди мира, отказавшихся при этом не только от семьи, собственности, положения в обществе, но и от самого своего разума .

Святые были во все времена и по всех странах, где только становилось известно имя Христово. Они проводили свою святую жизнь на царских престолах и в нищенских трущобах, у алтарей храмов и в лагерях, среди семьи и в монастырях, в пустынных горах и вражеском плену: везде и всюду. Но среди этого многообразия, охватывающего века и пространства, они имели одно общее: Духа Святого. Они своим жизненным подвигом давали возможность Духу Божию жить в себе, становились сознательными орудиями Божиими, и через них Он творил свои великие дела.

Дары Святого Духа (наглядное пребывание его в святых было показано Мотовилову прп. Серафимом Саровским) даются всем людям. В самих Таинствах Крещения и Миропомазания мы получаем залог святости и спасения. Но почти никто не сохраняет в себе эти дары. Еще в Ветхозаветные времена было сказано, что в “… лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху, ибо святый Дух премудрости удалится от лукавства и уклонится от неразумных умствований, и устыдится приближающейся неправды” . Благодать Святого Крещения, дающая силу противостоять греху, при произвольном впадении человека в грехи, покидает его. Человек остается крещеным, называется именем христианина, но на самом деле чужд Святому Духу, а значит и спасению: “ты носишь имя, будто жив, но ты мертв” .

Дар Святого Духа, полученный при Крещении, не только должен быть сохранен правильной жизнью, но и приумножен. Очищая себя, открывая в тайниках своих сердец все новые и новые нечистоты, свойственные всем потомкам Адама и Евы, святые давали возможность Богу жить в себе. “Прииди и вселися в ны…” — взываем мы в ежедневных молитвах, обращаясь в Святому Духу Божию, но часто ли мы своей жизнью позволяем Ему это сделать? “В лукавую душу не войдет премудрость…”.

Святые, с помощью Божией, своим жизненным подвигом, покаянием, молитвой, исполнением заповедей Христовых, очистили себя от этого лукавства, и Дух Божий пришел и вселился в них.

Нам никогда не вырасти в меру прп. Антония Великого или прп. Серафима Саровского. Но есть и другая мера святости, и ее достичь нам необходимо: мера разбойника благоразумного. Увидеть себя грешным, осознать всем сердцем свое падение, искренне смириться и покаяться – тоже дар Святого Духа. Самый первый дар, только после него могут быть все остальные. Пеп. Исаак Сирин говорил, что увидеть себя (свои грехи), выше, чем увидеть ангела, и что плачущий о грехах своих выше воскрешающего мертвых.

Эта мера доступна и нам, к ней мы можем и должны стремиться. Только достигнув такого состояния – смирения и покаяния – мы можем наследовать Небесное Царство Христово, со всеми святыми от века Ему угодившими.
———————————————————— ———————

2 Кор. 4; 4.

Мф. 22; 32; Мк. 12; 26.

Мф. 13; 43. Об этом также: Мф. 8; 11; Лк. 13; 28 и Лк. 16; 23.

Откр. 8; 4. Об этом также: Откр. 5; 8 и Откр. 8; 3.

1 Тим. 2; 5.

Из “Заамвонной молитвы” на Литургии Свт. Иоанна Златоустого.

Юродство – в переводе “безумство”. Юродивые для мира становились как бы сумасшедшими, специально претерпевая укорения и оскорбления от считавших их таковыми людей.

Прем. 1; 4-5.

Откр. 3; 17.

Кто же такие Святые, по мнению Православной Церкви?

Святой — человек, исполненный при земной жизни благочестия и добродетели, после смерти канонизированный церковью и находящийся по церковному учению в раю и молящийся перед Богом за всех живущих на земле мирян.

Православие почитает святых праведников не как богов, а как угодников и друзей Бога; восхваляет их богоугодные дела, совершенные при помощи благодати Бога и во славу Его, так что воздаваемое святым чествование, относится к Божьему величеству, которому они благоугождали на земле своей жизнью; чествуют святых ежегодными воспоминаниями о них, всенародными праздниками, строением во имя их церквей.

Или вот еще приведенная из Писания цитата:

33. которые верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов,
34. угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих;
35. жены получали умерших своих воскресшими; иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение;
36. другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу,
37. были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления;
38. те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли.
(Евр.11:33-38)

О ПОЧИТАНИИ СВЯТЫХ МОЩЕЙ

фото мощей прп. Александра Свирского

Мощами называется не подвергшееся тлению тело умершего святого, прославившееся чудотворениями. Собственно говоря, само значение и происхождение слова указывает на то, что мощи способны — «мощны» — совершать Божией волей чудеса, чаще всего — чудо исцеления или защиты от опасности; в любом из этих случаев Господь по молитве святых через их чудотворные мощи отпускает человеку грехи, за которые прежде посланы были болезни и несчастья.
Издревле благоговейное почитание святых мощей стояло в числе важных обязанностей христианина. Они поистине драгоценны. Как в соединении с душою они были жилищем Божиим, храмом Духа Святого, так и по разлучении с нею они остаются богатым вместилищем небесной благодати, обильно изливаемой верующим. “Есть некая животворная и спасительная сила в телах праведников, — рассуждает святой Кирилл Иерусалимский, — когда мертвец, брошенный на гроб пророка Елисея, возвратился к жизни чрез одно прикосновение к его костям”. Святой Василий Великий говорит: “Кто касается костям мученика, тот приемлет некоторое сообщение освящения по благодати, обитающей в теле мученика”.
Можно различным образом объяснять происхождение нетления плоти. Для одних это может казаться делом естественным, объясняться, например, свойствами почвы, в которой лежит тело усопшего, или какими-либо внешними влияниями атмосферы. Другие склонны в этом усматривать чудесное явление, присущее иногда останкам усопших святых. Главное, что это явление имеет место и, как свидетельствуют историки и очевидцы, обнаруживается оно при открытии мощей святых угодников Божиих.
Почему Православная церковь установила почитание святых мощей?
В творениях святых отцов церкви мы находим троякое основание для установления почитания святых мощей.
1. Останки святых имеют неотразимое религиозно-нравственное воздействие на душу человека, служат непосредственным напоминанием о личности святого и возбуждают верующих к подражанию его благочестивым подвигам. Иоанн Златоуст говорит: «Вид гробницы святого, проникая в душу, и поражает ее, и возбуждает, и приводит в такое состояние, как будто сам лежащий во гробе молится вместе, стоит пред нами, и мы видим его, и таким образом человек, испытывающий это, исполняется великой ревности и сходит отсюда, сделавшись иным человеком».
2. Наряду с нравственно-назидательным почитание мощей в церкви Христовой имеет еще значение литургическое.
С земною Церковью в общении любви находится и Церковь Небесная, и такое общение выражается в молитве, венец которой составляет возношение Святейшей Евхаристии: «Ныне силы небесныя с нами невидимо служат, се бо входит Царь славы, се жертва тайная совершена дориносится…» Один из учителей древней Церкви (Ориген) говорит: «В молитвенных собраниях присутствует двоякое общество: одно — состоящее из людей, другое — из небожителей…» Мощи святых и являются залогом их участия в наших молитвах. Вот почему древняя Христова церковь преимущественно совершала Евхаристию на могилах мучеников, причем гробы их служили престолом для Таинства. К концу VII века этот обычай стал почти узаконенным: Франкский Собор постановил, что престол может быть освящен только в церкви, в которой есть мощи святых.
С тех-то пор введены в храмах антиминсы, в которые обязательно влагаются частицы святых мощей и без которых невозможно совершение Таинства Евхаристии. Таким образом, в каждом храме обязательно есть мощи святых, и сии мощи, по вере Церкви, служат залогом присутствия святых при богослужении, их участия в наших молитвах, их предстательства пред Богом, подкрепляющего наши молитвы.
3. Третьим основанием для почитания святых мощей служит учение Православной церкви о мощах как носителях благодатных сил. «Мощи Твои, яко сосуд благодати полный, преизливающийся на всех к ним притекающих», — читаем мы в молитве Преподобному Сергию. И это основание стоит в связи с самыми глубокими догматами православной веры, с догматами Воплощения и Искупления.
Пусть даже людям и удастся устроить земной рай сытости и материального благополучия, но никакими усилиями не спасут они себя от болезней, старости и смерти, а, следовательно, останутся на земле страдания, горечь уходящих сил, боль потери дорогих и близких, ужас смерти — такие бедствия человеческой жизни, пред которыми бледнеют все прочие…
Где же искать избавления от них, как не у благодати Божией? И эта благодать преподается человечеству чрез посредство тех или других святых людей, которые и при жизни своей творили чудеса, и по смерти сообщили эту чудотворную силу своим останкам.
Прежде всего, сам Христос как Бог излил Духа Святого на Свое тело, и оно, само по себе не способное творить чудеса, все было проникнуто животворящими силами Божества. Поэтому многие чудеса Свои Богочеловек совершал чрез посредство Своего тела: простерши руку, коснулся прокаженного (Мф. 8, 3); взявши тещу Петра за руку, поднял ее и исцелил от горячки (Мф. 8, 14–15); прикосновением исцелил глухонемого (Мк. 7, 32–36); брением отверз очи слепорожденному (Ин. 9, 6); поднял за руку умершую дочь Иаира (Мф. 9, 25); прикоснулся ко гробу наинского юноши и воскресил его (Лк. 7, 14–15). Зная чудодейственность тела Христова, народ всегда теснился к Нему, чтобы прикоснуться хотя бы только к одежде Его (Мк. 3, 10). Потому-то и мы в настоящее время соединяемся с Божеством Христа, вкушая Его Тело и Кровь во оставление грехов и в жизнь вечную в Таинстве Евхаристии.
Но Христос — глава обновленного человечества. Чрез Его воплощение Божество соединилось со всей человеческой природой, со всем родом человеческим, а потому люди, достойные стать храмом Божиим, делаются до некоторой степени причастниками и Божественной Его славы (1 Кор. 3, 16). И если тело каждого христианина — храм живущего в нем Духа Божия, действия Которого могут быть в обыкновенных людях более или менее сокровенными, то в святых эти действия могут проявляться с особенно разительною силою…
Христос — плотоносный Бог, а святые – богоносные, или духоносные люди. Вследствие тесного соединения с Богом святые становятся носителями чудотворной силы, действующей чрез посредство их тела. Кто заключил небо при Илье Пророке? Бог, в нем обитавший. Чьей силою Моисей разделил Черное море, простерши над ним жезл свой? Силою Божиею, ему присущею. Тою же чудодейственною Божескою силою пророк Елисей воскресил умершего мальчика (4 Цар. 4, 34–35), апостол Петр исцелил хромого от рождения (Деян. 3, 6–8), восставил расслабленного Енея, восемь лет прикованного к одру болезни, и все это именем и силою Иисуса Христа (Деян. 9, 33–34).
Благодатные силы, действующие чрез тела святых при их жизни, продолжают действовать в них и после смерти. На этом именно и основывается почитание святых мощей как носителей благодати. Ради Духа Святого и праведных душ человеческих, когда-то обитавших в телах святых мужей и жен, самый прах и кости их сохраняют свою чудодейственную силу. Мертвые святые, говорит пророк Ефрем Сирин, действуют, как живые: врачуют больных, изгоняют демонов, ибо в святых останках всегда находится благодать Святого Духа.
Таким образом, основанием для почитания мощей служит не их нетление, а присущая им благодатная сила Божия. Точно так же основанием и для канонизации святых служит не нетление их останков, а разительное проявление Духа в святости их жизни и в чудотворениях от их мощей.
Материя представлена в человеческом теле, без сомнения, самым загадочным, таинственным и сложным образом. Мозг?! Какие чудесные тайны совершаются между его материей и душой! Сколько ни было бы опыта у рода человеческого, никак эти тайны не могут быть ни поняты, ни осознаны. Только немногие из них доступны человеческому чувственно-разумному познанию. Точно так же и сердце человеческое — все оно соткано из небо-земных тайн. Так же сотканы и всякая клетка в теле людском, и всякая молекула, и каждый атом. Всё и вся — на своем таинственном пути к Богу, к Богочеловеку. Ведь материя сотворена Богом Логосом, и тем самым она богоцентрична. Своим пришествием в наш земной мир и своим цепокупным богочеловеческим домостроительством спасения мира Господь Христос наглядно показал, что не только душа, но и материя сотворена Богом и для Бога; показал, что есть Богочеловек. Ведь сотворенная Богом Логосом материя всем своим внутренним нервом — богостремительна и христоцентрична.

фото раки с мощами свят. Иоанна Тобольского

Очевидным доказательством этого является то, что Бог-Слово стал плотью, вочеловечился (Ин. 1:14). Тем самым материя была удостоена божественного величия и вошла в благодатно-добродетельный подвиг обогочеловечения, охристовления. Бог стал плотью, вочеловечился, чтобы, став человеком, все тело приняло в себя Бога, исполнилось Его чудотворных сил и мощи, С Богочеловеком Господом Христом, с Его телом вся материя направилась Христовым путем: путем обогочеловечивания, преображения, освящения, воскресения, вознесения к надхерувимской славе и вечности. И все это бывает, и все это сбывается через богочеловеческое тело церкви, которая и есть Богочеловек Христос во всецелой полноте своей богочеловеческой личности, полноте «Наполняющего все во всем» (Еф. 1:23). Этой богочеловеческой своей жизнью в церкви тело как материя, как вещество освящается Духом Святым и тем самым отроичивается Пресвятой Троицей. Так материя постигает свой высший божественный смысл и цель, свое вечное блаженство и свою богочеловеческую бессмертную радость.

Святость святых, святость их души и их тела имеет своим источником их ревностную благодатно-добродетельную жизнь в богочеловеческом теле Церкви Христовой. Таким образом, святость охватывает всю целокупную личность человека: всю душу и тело, все, что входит в таинственное устройство человеческого существа. Святость святых не содержится только в их душе, но неминуемо распространяется и на их тело, у святых святы и душа и тело, И мы, благочестиво почитая святых, почитаем их целокупную личность, не разделяя их при этом на святую душу и святое тело. Отсюда и благочестивое почитание мощей святых — естественная составная часть благочестивого почитания и молитвенного призывания святых. Все это составляет единый неделимый подвиг, так же, как душа и тело составляют единую неделимую личность святого. За время своей жизни на земле святой непрестанным и согласным благодатно-добродетельным сотрудничеством души и тела своего достигает святости своей личности, наполняет благодатью Святого Духа и душу, и тело и так претворяет их в сосуды святых тайн и святых добродетелей. Поэтому вполне естественно воздавать благочестивое почитание и тому и другому сосуду Божией благодати. Ведь благодатная сила Христова проницает, облагодатствует все составные части человеческой личности и всю личность как целое. Непрестанными евангельскими подвигами святые постепенно исполняются Духа Святого, так что и святые тела их становятся храмами Святого Духа (I Кор, 6, 19; 3, 17). Верой вселив Христа в сердца свои (Еф. 3, 17), деятельной любовью и исполнением заповедей (ср. II Кор. 13, 13; Гал. 5, 6; Ин. 14, 28) — Бога Отца, благодатными подвигами (ср. Еф, 3, 16; 3, 3; I Кор. 2, 12) утвердившись в Духе Святом, святые отроичивают себя, становятся обителью Пресвятой Троицы (ср. Ин. 14, 23; 17, 21-23), храмом Бога живого (II Кор. 6, 16), и вся их жизнь протекает — от Отца через Сына в Духе Святом. И благостно почитая святые мощи святых, Церковь почитает храмы Святого Духа, храмы Бога живого, в которых Бог живет своей благодатью и после телесной кончины святого, и, по премудрому благоволению своему, творит чудеса — от них и через них. И те чудеса, которые бывают от святых мощей, свидетельствуют, что их благочестивое почитание людьми — угодно Богу.

Благочестивое почитание святых мощей, основанное на их чудотворении, берет свое начало в Божественном Откровении. — Еще в Ветхом Завете Бог благоволил прославить чудесами мощи некоторых своих угодников. Так от прикосновения к святым мощам пророка Елисея воскрес умерший (IV Цар. 13, 21; Сир. 48, 14-15), Гроб и кости пророка, который предсказал Иеровоаму разрушение идольских жертвенников, были в большом почитании у иудеев (IV Цар, 23, 18; ср. III Цар. 13, 32). Патриарх Иосиф оставил завещание сынам Израилевым, чтобы они сохранили его останки в Египте и при Исходе отнесли их в землю обетованную (Быт. 50, 25).

Новый Завет вознес тело на небывалую божественную высоту и прославил его славой, которой нет у херувимов и серафимов. Благовестие Нового Завета: смысл и цель человеческого тела в том, чтоб оно вместе с душой достигло и унаследовало вечную жизнь в вечном блаженстве, Господь Христос пришел, чтобы спасти-охристовить-обожить-обогочеловечить целого человека, то есть и душу и тело, чтобы воскресением обеспечить им победу над смертью и жизнь вечную. И никто никогда не прославил тело людское так, как сделал это Господь Христос своим воскресением в теле, своим вознесением в теле на небо и вечным сидением в теле одесную Бога Отца. Так воскресший Господь внес залог воскресения в природу человеческого тела и — «путь сотворил всякой плоти к воскресению из мертвых» (литургия св. Василия Великого, Молитва во время «Свят, свят, свят…»). С этого времени человек знает, что тело сотворено для вечности через богочеловечность, и что его божественное призвание на земле — вместе с душой бороться за вечную жизнь (ср. I Тим. 6, 12; II Кор, 4, 18), бороться с помощью всех благодатно-добродетельных средств и тем самым облагодатить себя, исполниться благодати Божией, претворить себя в храм Духа Святого, в храм Бога живого (ср, 1 Кор. 3, 16-17; 6, 19; II Кор. 6, 16).

Имея в виду, что эта новозаветная цель тела человеческого достигнута и осуществлена в личности святого, христиане и воздают благочестивое почитание телам святых, их святым мощам, — как святым храмам Духа Святого, который обитает в них своей благодатью. Но святое Откровение показывает, что по своему безмерному человеколюбию Дух Святой пребывает своей благодатью не только в телах святых, но и в их одежде. Так, платки и опоясания святого апостола Павла исцеляют больных и изгоняют нечистых духов (Деян. 19, 12); своей милотью пророк Илия ударяет по воде, разделяя воды Иорданские, и по сухому руслу переходит Иордан со своим учеником Елисеем (4 Цар. 2, 8); то же самое той же милотью делает сам пророк Елисей по вознесении Илии на небо (4 Цар. 2, 1 4). И все это имеет свое божественное подтверждение и объяснение в божественной силе, которая пребывала в одеждах Спасителя, которые обвивали Его пречистое божественное тело (ср. Мф. 9, 20-23). И даже еще больше — по несказанному человеколюбию своему Божественный Господь делает так, что слуги Его Божества творят чудеса не только телом и одеждой, но и тенью тела своего, о чем свидетельствует случай с апостолом Петром: его тень исцеляет больных и изгоняет нечистых духов (Деян. 5, 15-16).

Бессмертное благовестие святого Откровения о святых мощах и их благочестивом почитании засвидетельствовано и непрестанно свидетельствуется Священным Преданием от апостольского века до наших дней. Бесчисленны святые мощи святых угодников Божиих по всему православному миру. Чудеса их неисчислимы. Благочестивое почитание их со стороны православных христиан — повсеместно- И это несомненно потому, что самые святые мощи чудотворениями своими побуждают нас к благочестивому почитанию их. С самого начала, еще в апостольский век, христиане благочестиво почитали честные мощи святого Предтечи и святых апостолов, и так их мощи смогли дойти до нас, а во время гонений они прятали, скрывали по своим домам священные останки святых мучеников. И от той поры до нынешнего дня святые мощи святых угодников Божиих своими чудесами разливают бессмертную радость богочеловеческой веры нашей по сердцам православных христиан. Свидетельства тому бесчисленны, напомним только некоторые.

Как трогательно описывает святой Златоуст праздничное перенесение и сретение святых мощей в своем Похвальном слове святому Игнатию (Рatr. gr. t. 50, col. 594):

Вы, жители Антиохии, отпустили епископа, а приняли мученика; отпустили его с молитвами, а приняли с венцом, и не только вы, но и жители городов, лежавших на его пути. Подумайте, что все они должны были чувствовать при возвращении святых останков его! какою сладостью наслаждались! в каком восхищении были! как радовались! какими похвалами осыпали отовсюду венценосца! Как храброго ратника, который победил противника и с триумфом возвращается с битвы, восхищенно встречают жители, не давая ему даже ступить на землю, но поднимают его и на руках несут домой, осыпая его бесчисленными похвалами, — точно так же и этого святого жители всех городов, начиная с Рима, одни за другими несли на своих плечах и передали нашему городу, славя венценосца, восхваляя победителя… За это время святой мученик даровал благодать всем тем городам, утвердил их в благочестии; а с тех пор и поныне он обогащает ваш город.

Повествуя о чудотворной силе святых мощей, святой Ефрем Сирии говорите святых мучениках: они и по смерти действуют, как живые, исцеляют больных, изгоняют бесов и силой Господней отражают всякое их злое нападение. Ведь в святых мощах всегда присутствует чудотворная благодать Святого Духа (Похвальное слово Мученикам во всем мире пострадавшим. — Творения, часть II, с. 497, М., 1881).

При открытии святых мощей свв. Гервасия и Протасия святой Амвросий обращается к слушателям и говорит с благоговейным восхищением: Вы слышали и даже сами видели многих, которые освободились от бесов, и еще больше таких, которые только коснулись рукой одежды святых и тут же исцелились от своих болезней. Возобновились чудеса древних времен с той поры, как пришествием Господа Иисуса излилась на землю преизобильная благодать: вы своими глазами видите, как много людей исцелилось только тенью святых. Сколько платков передают верующие из рук в руки! сколько разных одежд, которые были положены на священные останки и только от прикосновения к ним исполнились целебной силы, просят они друг у друга. Все стараются хотя бы немного дотронуться до них, и кто дотрагивается — исцеляется. (Episi. 22; Patr. lat. 16, col, 1022).

Обосновывая благочестивое почитание святых мощей христианами, святой Амвросий благовествует: В теле мученика я почитаю раны, принятые за имя Христово, почитаю того, кто живет бессмертием добродетели; почитаю прах, освященный исповеданием Господа; почитаю в прахе семя вечности; почитаю тело, которое учит меня любить Господа и не бояться смерти за него… Да, я почитаю тело, которое Христос удостоил мученичества и которое будет царствовать со Христом на небесах (Serm. 55,1.11; Patr. lat. 17, col-718 и 719).

Повествуя о чудотворениях от святых мощей, блаженный Августин говорит: О чем ином чудеса эти свидетельствуют, как не о вере, проповедующей, что Христос воскрес во плоти и с плотию вознесся на небо? Ибо и сами мученики были мучениками, т.е. свидетелями, этой веры… За эту веру положили жизнь свою они, могущие испрашивать это у Господа, за имя которого вкусили смерть. Ради этой веры предварительно обнаружено было ими необыкновенное терпение, чтобы потом проявилась такая сила их в этих чудесах (О граде Божием, кн. 22, гл. IX, Киев, 1910).

Святой Дамаскин, суммируя животворное учение Священного Писания и Священного Предания о благочестивом почитании святых мощей, херувимски благовествует из алтаря своей богоносной христоликой души: Святые стали по благодати (hariti) тем, чем Господь Христос является по природе (fusei). То есть стали богами по благодати: чистыми и живыми обителями Божиими. Ведь Бог сказал: Вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом (II Кор. 6, 16; Лев. 26, 12). При этом Священное Писание говорит: Души праведных в руке Божией и мучение не коснется их (Прем. 3, 1). Ведь смерть святого скорее сон, а не смерть. И: Дорога в очах Господних смерть святых Его (Пел. 115, 6). Их тому же, что может быть драгоценнее, чем быть в руке Божией!? Ведь Бог — Жизнь и Свет, и те, кто в руке Божией, находятся в Жизни и Свете, А Бог через ум (dia tou vou) обитает и в телах святых, как свидетельствует апостол: Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? (I Кор, 3, 16), Господь есть Дух (II Кор. 3, 17). И еще одна евангельская истина: Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» ибо храм Божий свят; а этот храм — вы (I Кор. 3, 17). Поэтому как же не почитать одухотворение Божие, одухотворенные телесные жилища Божий? Ведь они, будучи живы, с дерзновением предстоят Богу. Господь Христос даровал нам мощи святых как спасоносные источники, которые источают разнообразные добродеяния и изливают благоуханное миро. Никто в этом да не усомнится! Ведь некогда по воле Божией потекла вода в пустыне из твердой скалы для жаждавшего народа (Исх. 17, 6), и из ослиной челюсти — для жаждавшего Самсона (Суд. 15, 14-19). Неужели же более невероятно то, что мощи святых мучеников изобильно источают душистое миро? — Несомненно источают по всемогуществу Божию и по Божиему чествованию и уважению святых. По ветхозаветному закону, кто прикоснется к мертвому телу, считается нечистым семь дней (Числ. 19, 11).

Но святые не мертвы. С тех пор, как Тот, кто сам есть Жизнь и Виновник жизни, был причислен к мертвым, мы уже не называем мертвыми тех, кто уснул, преставился в надежде воскресения и с верой в Него, — мы их не называем мертвыми. Да и как мертвое тело могло бы творить чудеса. И тогда — каким образом действием святых мощей изгоняются бесы, проходят болезни, исцеляются больные, прозревают слепые, очищаются прокаженные, прекращаются искушения и беды, и всякий добрый дар от Отца светов (Иак, 1,17) нисходит на тех, кто молится с крепкой верой (de fide, IV 15).

Вселенскую веру церкви о благочестивом почитании святых мощей подтвердили богоносные отцы Седьмого Вселенского Собора своим постановлением: Господь наш Иисус Христос даровал нам мощи святых как спасоносный источник, изливающий разнообразные благодеяния на немощных. Потому дерзнувшие отвергать мощи мученика: если епископы — да будут извергнуты, если монахи и миряне-лишены общения (AcL Vll, BiniiConcil. l.V, p.794, 1636 г. — Перевод с сербского). В Правиле 7 того же Вселенского Собора говорится: Аще которые честные храмы освящены без святых мощей мученических, определяем: да будет совершено в них положение мощей с обычною молитвою. (Книга Правил св. апостол, св. Соборов Всел. и поместных и святых отец. Канада, 1971, с. 177),

О том, что благочестивое почитание святых мощей есть составная часть Богочеловеческого домостроительства спасения, свидетельствует и следующий факт: по всем наидревнейшим свидетельствам Священного Предания храмы строились на гробницах и мощах святых, и святая литургия совершается только на антиминсе, в котором находятся частицы святых мощей. Вместе с тем, богослужебные книги, особенно Минеи, переполнены молитвами и песнопениями, которые говорят о благочестивом почитании святых мощей. А жития святых изобилуют свидетельствами об их чудотворениях, разливая в сердцах православных христиан бессмертную радость нашей веры православной-богочеловеческой.

Все во всем: тайна святых мощей — в сердце новозаветной всетайны: Боговоплощения (ср. I Тим. 3, 16), Ведь всецелая тайна человеческого тела объяснена воплощением и вочеловечением Бога: Богочеловека Господа Иисуса Христа. Отсюда благовестие, всеблаговеcтие о теле: Тело … для Господа и Господь для тела (1 Кор. 6, 13). А через тело человеческое и вся тварь, вся материя обрела свой божественный смысл, богочеловеческий всесмысл (ср. Рим. 8, 19-23). Ведь человеком, освященным в церкви святыми тайнами и святыми добродетелями, освящается, охристовляется и тварь, и материя. А отсюда и такая радость: мироточивые мощи многих святых. Это драгоценное чудо дано святым мощам, чтобы показать, что христиане действительно есть «Христово благоухание Богу» (II Кор. 2, 15), они — каждение фимиама Богу, небу. Евангельская истина такова: грех человеческий есть смрад перед Богом; и всякий грех есть смрадное каждение дьяволу. Содействием же святых тайн и святых добродетелей христиане становятся «Христовым благоуханием Богу». Отсюда и святые мироточивые мощи святых.

********************************************************************************************

по материалам:
«Точное изложение веры Православной» (свят. Иоанна Дамаскина);
«Беседы о Православии» свящ. Павла Флоренского;
«Журнал Московской Патриархии» — подшивка за 1998, 1999 гг.

Старинные иконы - история иконописи на Руси

Икона представляет собой рельефное живописное изображение Иисуса Христа, Богоматери или Святых. Ее нельзя назвать картиной, поскольку в ней воспроизводится не то, что у художника находится перед глазами, а фантазия или прототип, который нужно учитывать.

История иконописи уходит в далекие времена и берет собственное начало в раннем христианстве на Руси. Это искусство является многогранным и уникальным. И неудивительно, поскольку оно отражает в полной мере славные традиции и духовность российского народа. Это и культовый предмет для православных, и культурное национальное достояние.

Строгая хронология здесь отсутствует, однако, принято считать, что первые иконы на Руси начали использоваться в X столетии, когда было принято христианство. Иконопись оставалась центром древнерусской культуры до XVII столетия, когда в петровскую эпоху её стали вытеснять светские виды изобразительного искусства. Несмотря на то, что христианские храмы присутствовали в Киеве и раньше, только после 988 года была построена первая каменная церковь. Работы по росписи выполнялись специально приглашенными мастерами из Византии. Иногда самые важные части её росписи осуществлялись в технике мозаики.

Князь Владимир I из Херсонеса привез в Киев множество святынь и икон. К огромному сожалению, с годами они были потеряны. Кроме того, из Чернигова, Киева, Смоленска и прочих южных городов до сегодняшнего времени не дошло ни одной иконы того времени. Однако об иконописи можно говорить, учитывая многочисленные настенные росписи. Наиболее древние иконы на Руси смогли сохраниться в Великом Новгороде (на территории Софийского собора).

К началу XIII столетия максимальный расцвет отечественной иконописи наблюдался у художественного центра Владимиро-Суздальского княжества. Однако вторжение на Русь Батыя негативно сказалось на дальнейшем развитии иконописи. Из икон ушла гармония, характерная Византии, многочисленные приемы письма стали упрощаться и консервироваться. Но художественная жизнь целиком не прервалась. Русские мастера продолжали трудиться в Ростове, на Русском Севере и в Вологде. Ростовские иконы характеризовались значительной экспрессией, активностью образов и резкостью исполнения. Эта иконопись всегда выделялась своей артистичностью, тонкостью, а также рафинированным сочетанием красок.

Но с конца XIV века в Москве была сосредоточена вся художественная жизнь Руси. Именно тут трудились многочисленные мастера: сербы, русские, греки. Сам Феофан Грек работал в Москве. Иконы того времени смогли подготовить серьёзное основание для расцвета отечественной иконописи начала XV столетия, в частности – гениальных икон Андрея Рублева. Повышенное значение мастера уделяли краскам и цветовой гамме. Неудивительно, что русская древняя иконопись представляет собой сложное и большое искусство.

В иконах тех времен важнейшее место занимали разнообразные пурпурные тона, оттенки небесного, голубого свода (они применялись для изображения зарева, грозы). Новгородская иконопись XV столетия смогла сберечь привычную любовь к легким и ярким краскам. Интенсивное и вызывающее чувство цвета было свойственно Псковской школе. В сравнении со звонким колоритом Новгорода в ней доминируют знаменитые тона, с огромным моральным напряжением в ликах святых. Что касается эпохи Рублева, то её главной задачей было возрождение веры в человека, в его доброту и нравственные силы. Художники того периода всеми возможными способами пытались донести, что иконопись представляет собой искусство, где любая деталь имеет огромный смысл.

На сегодняшний день одними из самых значимых православные считают такие иконы:

❶ «Владимирская богородица» . Во время обращения к этой иконе верующие молятся об избавлении от нашествий врагов, об укреплении веры, о сохранении целостности страны и примирении враждующих. История этой иконы уходит собственными корнями в далекое прошлое. Её принято считать величайшей святыней земли Русской, которая свидетельствует относительно особого покровительства Божией Матери над Российской империей в XIV-XVI столетия во время набегов татарских полчищ. Есть предание о том, что эта икона была создана ещё при жизни самой Богородицы. Любой из дней троекратного торжества иконы Владимирской богородицы современная православная церковь связывает с избавлением народа от порабощения за счет молитв, которые были обращены именно к этой иконе.

❷ «Спас Вседержитель» . Эту икону часто называют «Спас» или «Спаситель». В иконографии Христа это центральный образ, представляющий Его в качестве Небесного Царя. Именно по этой причине её принято ставить во главу иконостаса.

❸ «Казанская богородица» . Во время обращения к этой иконе верующие молятся об исцелении недуга слепоты, просят избавления от вражеских нашествий. Казанская Богородица считается заступницей в тяжкие времена. Ею благословляют молодых, которые приняли решение вступить в брак. У представленной иконы также просят счастья и семейного благополучия. Именно поэтому её часто вешают у детской кроватки. На сегодняшний день икона Казанской Богородицы встречается практически в любом храме. Образ Богородицы также можно найти в большинстве верующих семей. В период правления династии Романовых такая икона являлась одной из наиболее почитаемых и важных святынь, что позволило ей считаться покровительницей царской семьи.

❹ «Спас Нерукотворный» . В соответствии с церковным преданием, первой иконой считался образ Спасителя. Существует легенда, что произошло это во время земного существования Спасителя. Князь Авгарь, являвшийся правителем города Едессы, был серьёзно болен. Услышав об исцелениях, которые совершал Иисус Христос, ему захотелость посмотреть на Спасителя. Он отправил гонцов за живописцем, чтобы тот сделал портрет Христа. Вот только художнику не удалось выполнить поручение, поскольку от лица Господа шло настолько сильно сияние, что кисть творца не смогла передать Его Свет. Однако Господь отер Свой пречистый лик полотенцем, после чего на нём отобразился Его Образ. Только после получения образа Авгарь смог исцелиться от собственной болезни. Сегодня к образу спасителя обращаются с молитвами, а также просьбами наставления на путь истинный, об избавлении от плохих мыслей и спасении души.

❺ Икона святого Николая Чудотворца . Николай Чудотворец известен как покровитель всех, кто постоянно в пути, – летчиков, рыбаков, путешественников и мореплавателей, является наиболее почитаемым во всем мире святым. Кроме того, он является заступником тех, кого несправедливо обидели. Он покровительствует детям, женщинам, невинно осужденным и нищим. Иконы с его изображением являются наиболее распространенными в современных православных храмах.

История обнаружения этой иконы своими корнями уходит далеко в прошлое. Считается, что около четырёхсот лет назад она была найдена на одной из колоколен Церкви Святого апостола Иоанна Богослова в Вологодской области. Тогда, давно страдающий хромотой крестьянин увидел сон, в котором имел долгожданное излечение от своего недуга. Божественный голос во сне сказал ему, что если совершить молитву возле иконы Пресвятой Богородицы, то болезнь покинет его, место нахождения данной святыни также открылось ему.

Дважды крестьянин приходил на колокольню при местной церкви и повествовал о своем сне, но ни кто тогда не верил его рассказам. Только на третий раз, после долгих уговоров, страждущего все-таки пустили на звонницу. Каково же было удивление местных жителей, служителей Церкви, когда на лестнице, вместо одной из ступеней была обнаружена икона, которую все принимали за обычную жердочку. Выглядела она как холст, наклеенный на обыкновенную деревянную доску. Ее отмыли от пыли и грязи, восстановили, насколько это было возможно, а потом провели молебен Семистрельной Богородице. После этого крестьянин исцелился от мучительного недуга, а икона стала почитаться церковнослужителями наравне с остальными. Так, в 1830 году свирепствовала в Вологодской губернии холера, уносившая жизни многих тысяч людей. Верующие местные жители провели крестный ход вокруг поселения, вместе с иконой, совершая молебен Пресвятой Богородице. Через некоторое время количество заболевающих пошло на спад, а далее напасть и вовсе навсегда покинула этот город.

После этого случая икона ознаменовала ещё множество по истине чудотворных исцелений. Однако, после революции семнадцатого года Храм Святого Апостола Иоанна Богослова, где находилась икона был разрушен, а сама икона исчезла. В настоящее время мироточащая Икона Семистрельной Божией Матери находится в Москве при храме Архангела Михаила.

Довольно таки интересно само изображение Божией Матери. Обычно на всех иконах Она предстает со Спасителем на руках, либо с ангелами и святыми, а здесь Богородица изображена в совершенном одиночестве, с вонзенными в Ее сердце семью мечами. Этот образ символизирует Ее тяжелые страдания, неописуемое горе и глубокую печаль за своего Сына во времена пребывания на земле. А написана эта икона на пророчество святого праведного Симеона, приводимое в Писании.

Существует мнение некоторых священнослужителей о том, что семь пронзающих грудь Богородицы стрел олицетворяют семь наиболее главных человеческих страстей, греховных пороков. Также есть мнение, что семь стрел являются семью святыми Таинствами.

Перед этой иконой принято молиться во умилостивление злых сердец, во времена эпидемий болезней, молятся также за военных, отдающих долг Родине, чтобы вражеское орудие обошло их стороной. Молящийся как бы прощает обиды врагов своих и просит о смягчении их сердец.

Днем почитания Иконы Семистрельной Божией Матери считается 13 августа по новому стилю или 26 августа по старому.. Во время молитвы желательно, что бы было поставлено не менее семи свечей, однако это не обязательно. При этом читается молитва Многострадальной Матери Божией и Тропарь.

Дома определенное расположение иконы не предписано, поэтому она может располагаться как на иконостасе, так и в любом другом месте, например на стене при входе в главную комнату. Однако существует несколько советов по её местонахождению: она не должна висеть или стоять возле телевизора, вокруг нее не должно быть никаких фотографий или изображений, плакатов.

Семистрельный образ является отражением евангельского повествования о прибытии в Иерусалимский храм Девы Марии и Младенца Иисуса в 40-й день после Его рождества. Святой старец Симеон, служивший в храме, прозрел в Младенце ожидаемого всеми Мессию и предрек Марии испытания и страдания, которые как оружие пронзят её сердце.

Икона Семистрельная изображает Богородицу одну, без Младенца Иисуса. Семь пронзающих её сердце мечей или стрел (четыре меча слева, три – справа) – это символ скорбей, которые перенесла Матерь Божья в земной своей жизни. Само оружие, символически изображенное семью мечами, означает невыносимые душевные муки и скорбь, которые испытала Дева Мария в часы крестных мучений, распятия и смерти на кресте сына Ее.

Согласно Священному Писанию число семь символизирует полноту чего-либо: семь смертных грехов, семь основных добродетелей, семь церковных таинств. Изображение семи мечей не случайно: образ меча ассоциируется с пролитием крови.

У этой иконы Богородицы существует ещё один вариант иконографии – «Симеоново Проречение» или «Умиление злых сердец», где семь мечей располагаются с обеих сторон по три и один в центре.

Чудотворная икона Богоматери Семистрельная имеет северорусское происхождение, связанное с её чудесным явлением. До 1917 г она пребывала в храме Иоанна Богослова близ Вологды.

Существует предание о её чудесном обретении. Некому крестьянину, многие годы тяжело страдающему неизлечимой хромотой и молившемуся об исцелении, был Божественный голос. Он повелел ему найти среди ветхих икон, которые хранились на колокольне Богословской церкви, образ Богоматери и помолиться ему об исцелении. Икона была найдена на лестнице колокольни, где служила ступенькой как простая доска, покрытая грязью и сором. Священнослужители очистили образ и отслужили молебен перед ним, а крестьянин исцелился.

Перед образом Семистрельной Богоматери молятся об умиротворении враждующих, об обретении дара терпения при озлоблении сердца, при вражде и гонениях.

Икона Святого Архангела Михаила

Михаил считается очень важной персоной в небесной иерархии, слово Архангел означает «предводитель ангелов». Он является главным лидером среди ангелов. Имя Михаил означает «один, который подобен Богу».

Архангелы всегда считались воинами и защитниками Неба. Конечно же, главный покровитель и защитник Христианской веры великий Архангел Михаил. Стоит заметить, что Святой Архангел Михаил является одним из самых знаменитых ангелов, также он называется Архистратигом, что означает, что он самый Главный всех бесплотных сил.

Согласно Священному писанию и преданию он всегда заступался, за человечество и всегда будет продолжать служить одним из главных защитников веры. Перед иконами с Архангелом Михаилом люди просят защиту от вторжения врагов, гражданской войны, и для поражения противников на поле боя.

Собор Михаила и всех бесплотных сил небесных празднуется 21 ноября, 19 сентября празднуется чудо Архангела в Колоссах. Упоминания о Михаиле впервые можно заметить в Ветхом Завете, хотя Михаил не упоминается по имени в тексте, но было сказано, что Иисус Навин “посмотрел вверх и увидел человека, стоящего перед ним с мечом обнаженным в руке”.

В книге Даниила, Михаил появляется вместе с Архангелом Гавриилом, чтобы помочь победить персов. В более позднем видении он сказала Данилу, что “в то время (конец времени) Михаил, князь Великий, будет защищать народ. Время настанет тяжкое, какое не было от начала времен…” Таким образом можно понять, что Михаил играет одну из ключевых ролей в качестве защитника Израиля, его избранного народа, и Церкви.

Отцы Церкви также приписывают Михаилу следующее событие: Во время Исхода израильтян из Египта он шел впереди них, в виде столпа облака днем, и ночью в виде огненного столпа. Сила великого главнокомандующего проявилась в уничтожении 185 тысяч воинов Ассирийского императора Сеннахериба, также нечестивого вождя Гелиодора.

Стоит упомянуть, что чудесных случаев связанных с Архангелом Михаилом много, защита трех юношей: Анании, Азарии и Мисаила, которых бросили в раскаленную печь за отказ поклониться идолу. По воле Бога, главнокомандующий Архангел Михаил транспортирует пророка Аввакума из Иудеи в Вавилон, чтобы дать пищу Даниилу в ров львиный. Архангел Михаил спорил с дьяволом над телом святого пророка Моисея.

Во времена Нового Завета, святой Архангел Михаил показал свою силу, когда он чудесным образом спас молодого человека, которого бросили в море разбойники с камнем на шее, на берегах Афонских. Эта история находится в Афонском патерике, из жизни Санкт Неофита.

Возможно, самое известное чудо, связанное с великим святым Архангелом Михаилом, это спасение церкви в Колоссах. Ряд язычников пытались уничтожить эту церковь, направляя поток двух рек непосредственно на нее. Архангел появился среди вод, и, неся крест, направил реки под землю, так что церковь осталась стоять на земле и не была уничтожена благодаря Михаилу. Весной вода этих рек после этого чуда события, как говорят, имеет целительные силы.

Русские люди почитают Архангела Михаила наряду с Божьей Матерью. Пречистую Богородицу и Михаила всегда упоминают в церковных песнопениях. Многие монастыри, соборы, церкви посвящены главнокомандующему сил небесных Святому Архангелу Михаилу. На Руси не было города, где не было церкви или часовни посвященной Архангелу Михаилу.

На иконах Михаил, чаще изображен держа меч в руке, а в другой он держит щит, копьё, или белое знамя. Некоторые иконы Архангела Михаила (или архангела Гавриила) показывают ангелов держащими шар в руке, и посох в другой.

Икона Казанской Божьей Матери

Наиболее распространенные и почитаемые на Руси православные иконы – это иконы Богоматери. Предание гласит, что первый образ Богородицы был создан евангелистом Лукой при жизни Богоматери, она одобрила икону и сообщила ей свою силу и благодать. В русской православной церкви насчитывается около 260 богородичных образов, прославленных чудесами. Один из таких образов – икона Казанской Божьей Матери.

По иконографии этот образ относится к одному из основных шести иконографических типов, который называется «Одигитрия» или «Путеводительница». Древнерусский вариант этой иконы, написанный монахом-иконописцем по образу византийской Одигитрии, отличается теплотой, смягчающей царственную осанку оригинала из Византии. Русская Одигитрия имеет не поясной, а оплечный образ Марии и Младенца Иисуса, благодаря чему их лики будто вплотную приближаются к молящимся.

В России существовали три главные чудотворные иконы Казанской Божьей Матери. Икона первая – это чудом явленный в 1579 г в Казани первообраз, который хранился в казанском Богородичном монастыре до 1904 г и был утрачен. Вторая икона является списком казанского образа и была подарена Ивану Грозному. Позднее эта икона Божьей Матери была перевезена в Санкт-Петербург и перенесена в Казанский собор при его освещении 15 сентября 1811 г. Третья икона Казанской Богоматери является списком с казанского первообраза, была передана ополчению Минина и Пожарского и хранится ныне в Москве в Богоявленском соборе.

Кроме этих основных икон Казанской Богоматери было сделано большое количество её чудотворных списков. Молитва перед этим образом помогает во всех людских печалях, скорбях и невзгодах. Русские люди всегда молились ей о защите земли родной от врагов-иноземцев. Присутствие этой иконы в доме защищает его домочадцев от всех бед, она указывает, как Путеводительница, верный путь в принятии сложных решений. Перед этим образом Богоматери молятся при глазных болезнях. Согласно преданию, при чудесном обретении первообраза в Казани случилось чудо прозрения от слепоты нищего Иосифа, который три года был слеп. Этой иконой благословляют молодых на брак, чтобы был он крепок и долог.

Празднование Казанской иконы Богоматери совершается дважды в году: в честь обретения образа 21 июля и в честь освобождения Руси от польской интервенции 4 ноября.

Иверская икона Божьей Матери

Иверская икона Божьей Матери, почитаемая на Руси как чудотворная, является списком с древнейшего образа, который хранится в Иверском монастыре в Греции на Афоне и датируется 11-12 веком. По иконографическому типу она является Одигитрией. Согласно сказанию, икона Богородицы, спасаемая от иконоборцев во времена царствования императора Феофила (9 век), явилась чудесным образом иверским монахам. Они поместили её в надвратной церкви и назвали Портаитисса или Вратарница.

В этом варианте Одигитрии лик Девы Марии обращен и склонен к Младенцу Иисусу, который представлен в легком повороте к Деве Марии. У Богородицы на подбородке изображена кровоточащая рана, которую, по преданию, нанесли образу противники икон.

Чудотворный образ был хорошо известен на Руси. При царствовании Алексея Михайловича монахами Иверского монастыря был сделан список с первообраза и доставлен в Москву 13 октября 1648 г. В 17 в. Иверская Богоматерь была особо почитаема на Руси.

Икона Пресвятой Богородицы Иверская помогает раскаявшимся грешникам найти путь и силы к покаянию, за нераскаявшихся молятся родные и близкие. Образ защищает дом от нападения врагов и стихийных бедствий, от пожара, исцеляет от телесных и душевных недугов.

Празднование Иверской иконы проводится 25 февраля и 26 октября (прибытие иконы с Афона в 1648 г).

Икона Покров Богородицы

Икона Покров Богородицы посвящена великому церковному празднику в русском православии – Покрову Пресвятой Богородицы. На Руси слово «покров» означает покрывало и покровительство. В день празднования 14 октября православные люди молятся Заступнице Небесной о защите и помощи.

Покровская икона изображает чудотворное явление Богоматери, случившееся в 10 веке во Влахернском храме Константинополя, осажденного врагами. Во время всенощной молитвы блаженный Андрей увидел чудесное явление Богородицы в окружении ангелов, апостолов и пророков. Матерь Божия сняла с главы своей покров и простерла над молящимися.

Два века спустя, в 14 в. в честь этого святого события на Руси было составлено богослужение, главной мыслью которого стало единение русских людей под Покровом Пресвятой Богородицы, для которой русская земля является Ее земным уделом.

Существовало два основных типа икон Покрова: среднерусский и новгородский. В среднерусской иконографии, которая соответствует видению блаженного Андрея, Богоматерь сама несет покров. На новгородских иконах Богоматерь является в образе Оранты, а покров удерживают и простирают над нею ангелы.

Молитва перед образом Покрова Богородицы помогает во всем, если помыслы молящегося добры и чисты. Образ помогает одолеть наших внешних и внутренних врагов, является духовным щитом не только над нашими головами, но и над нашими душами.

Икона Николая чудотворца

Среди многочисленных икон святых в Православии одним из самых любимых и почитаемых верующими является образ Николы Угодника. На Руси после Богоматери это самый почитаемый святой. Почти в каждом российском городе существует Никольский храм, а икона Николая Чудотворца есть в каждой православной церкви в одном пределе с образами Богоматери.

На Руси почитание святого начинается со времени принятия христианства, он является покровителем русского народа. Нередко в иконописи его изображали от Христа по левую руку, а по правую – Богоматерь.

Святой Николай Угодник жил в 4 веке. С юных лет служил Богу, позднее стал священником, а затем – архиепископом Ликийского города Миры. При жизни это был великий пастырь, который давал утешение всем скорбящим и приводил к истине заблудших.

Молитва перед иконой Николая Угодника защищает от всех напастей и помогает при решении всяких проблем. Образ Николая Чудотворца охраняет путешествующих по суше и по морю, защищает невинно осужденных, тех, кому грозит напрасная смерть.

Молитва Святителю Николаю исцеляет от болезней, помогает в просвещении ума, в благополучном замужестве дочерей, в прекращении междоусобиц в семье, между соседями, военных конфликтов. Святитель Николай Мирликийский помогает в исполнении желаний: недаром он явился прообразом Деда Мороза, исполняющего рождественские пожелания.

День памяти Николы Угодника отмечается трижды в году: 22 мая вешний Никола (перенесение мощей святого в г. Бари в Италии во избежание их осквернения турками), 11 августа и 19 декабря – зимний Никола.

«Русские иконы в высоком разрешении». Создание альбома: Андрей (zvjagincev) и Константин (koschey).

В статье используются материалы из работ митрополита Вениамина (Федченкова) и материалы из Интернета (сайты pravoslavie.ru, pravmir.ru).

Владимирская икона Божией Матери

Эта икона (по книге протоиерея Дебольского) – «знаменитейшая в нашем отечестве. Она написана святым евангелистом Лукою и принесена была к Пресвятой Деве».

Богоматерь произнесла Свое изречение: «отныне ублажат Мя вси роди» и присовокупила: «Благодать Рождшагося от Меня и Моя с сею иконою да будет!» В половине XII века икона была подарена великому князю Юрию Долгорукому и поставлена в городе Владимире. Празднуется она три раза в году: 21 мая, 23 июня, 26 августа.

Казанская икона Божией Матери

Казанская Божия Матерь открыта была в Казани в 1579 году, 28 июня, при Иоанне Грозном. Она трижды во сне являлась девятилетней девочке Матрене. Икона была в земле. Мать и дочь 8 июля ходили ко властям, и девочка рассказывала о сне: этот день и празднуется доныне. Второй праздник установлен на 22 октября за избавление России от поляков в 1613 году.

Иверская икона Божией Матери

Иверская икона (которая сейчас хранится на Афоне) в IX веке находилась у одной благочестивой вдовы, жившей близ города Никеи. При императоре Феофиле (829 – 842) иконоборцы, уничтожавшие святые иконы, пришли в дом этой христианки, и один воин копьем ударил по образу Богородицы. Тотчас из пораженного места потекла кровь. Вдова, боясь уничтожения святыни, пообещала императорским воинам деньги и просила их до утра не трогать икону. Когда они ушли, женщина вместе с сыном (впоследствии афонским иноком), для сохранения святой иконы опустила ее в море.

Икона, стоя на воде, приплыла к Афону. Афонские иноки, несколько дней видя в море огненный столп, восходящий до неба, пришли к берегу и нашли святой образ, стоящий на воде. После молебна о даровании монастырю явившейся святыни благочестивый инок Иверского монастыря святой Гавриил Грузин (память 12 июля), по повелению Божией Матери, явившейся ему во сне, пошел по воде, принял святую икону и поставил в храме.

Однако на следующий день икона была обретена не в храме, а над воротами обители. Так повторялось несколько раз, пока Пресвятая Дева не открыла святому Гавриилу Свою волю во сне, сказав, что не желает быть хранимой иноками, а хочет быть их Хранительницей. После этого образ был поставлен над монастырскими воротами. Поэтому святая икона называется Портаитиссою, Вратарницею.

Святой Мелетий, архиепископ Антиохийский, был сначала епископом Севастийским в Армении (ок. 357), а впоследствии был вызван императором Констанцием в Антиохию для защиты от арианской ереси и получил Антиохийскую кафедру.

Святой Мелетий весьма ревностно боролся против арианских заблуждений, и по проискам еретиков три раза был изгоняем с кафедры, так как ариане окружали Констанция и склоняли его на свою сторону. Антиохийский Святитель отличался необыкновенной кротостью, неустанно прививал своей пастве добродетели и благие нравы, полагая, что на подобной ниве легче взойдут семена истинного вероучения.

Святой Мелетий рукоположил во диаконы будущего святителя Василия Великого. Тем же святителем Мелетием был крещен и возрастал при нем и другой величайший светильник Православия – святой Иоанн Златоуст, который впоследствии написал своему архипастырю похвальное слово.

После Констанция престол занял Юлиан Отступник, и святой был снова изгнан, ему пришлось скрываться в тайных убежищах. Возвращенный императором Иовианом в 363 году, святой Мелетий написал Богословский трактат “Изложение веры”, который способствовал обращению к Православию многих ариан.

В 381 году, при императоре Феодосии Великом (379 – 395), состоялся II Вселенский Собор. В 380 году святитель отправился на II Вселенский Собор в Константинополь и был его председателем. Перед началом Собора святой Мелетий поднял руку и показал три перста, потом соединил два перста, а один пригнул и, благословив народ, провозгласил: “Три ипостаси разумеем, о едином же существе беседуем”, при этом.Святителя осенил огонь, словно молния. Во время этого Собора святитель Мелетий отошел ко Господу. Святой Григорий Нисский почтил память почившего похвальным словом.

Сохранились беседа святого Мелетия о единосущии Сына Божия с Богом Отцом и его письмо к императору Иовиану об исповедании Святой Троицы. Мощи святого Мелетия были перенесены из Константинополя в Антиохию.

Почаевская икона Божией Матери

Почаевская икона Божией Матери принадлежит к числу наиболее чтимых святынь Русской Церкви. Она известна всему славянскому миру: ее чтут в России, в Боснии, Сербии, Болгарии и других местах. Наряду с православными на поклонение чудотворному образу Пресвятой Богородицы приходят и христиане других исповеданий. В Почаевской Лавре, древнем оплоте Православия, чудотворная икона пребывает около 400 лет. (Сведения о перенесении иконы в Почаевскую обитель помещены 8 сентября). Чудеса, проистекающие от святой иконы, многочисленны и засвидетельствованы в монастырских книгах записями верующих, с молитвою обращавшихся об избавлении от неизлечимых недугов, освобождении от плена и вразумлении грешников.

Празднование в честь Почаевской иконы Божией Матери 23 июля было установлено в память избавления Успенской Почаевской Лавры от турецкой осады 20-23 июля 1675 года.

Летом 1675 года во время Збаражской войны с турками, в царствование польского короля Яна Собесского (1674-1696), полки, состоящие из татар, под предводительством хана Нурредина, через Вишневец подступили к Почаевской обители, обступив ее с трех сторон. Слабая монастырская ограда, как и несколько каменных зданий обители, не представляла никакой защиты для осаждаемых. Игумен Иосиф Добромирский убедил братию и мирян обратиться к небесным заступникам: Пресвятой Богородице и преподобному Иову Почаевскому (память 28 октября). Иноки и миряне усердно молились, припадая к чудотворному образу Божией Матери и к раке с мощами преподобного Иова. Утром 23 июля с восходом солнца татары держали последний совет о штурме обители, игумен же велел петь акафист Божией Матери. С первыми словами “Взбранной Воеводе” над храмом внезапно явилась Сама Пречистая Богородица, “омофор белоблистящийся распуская”, с небесными ангелами, держащими обнаженные мечи. Преподобный Иов находился близ Божией Матери, кланяясь Ей и молясь о защите обители. Татары приняли небесное воинство за привидение, в смятении стали стрелять в Пресвятую Богородицу и преподобного Иова, но стрелы возвращались назад и ранили тех, кто их пускал. Ужас охватил неприятеля. В паническом бегстве, не разбирая своих, они убивали друг друга. Защитники монастыря устремились в погоню и захватили многих в плен. Некоторые пленные впоследствии приняли христианскую веру и остались в обители навсегда.

В 1721 году Почаев был занят униатами. Однако и в это трудное для Лавры время монастырская летопись зафиксировала 539 чудотворений от прославленной православной святыни. Во время господства униатов, во второй половине ХVIII века, например, граф-униат Николай Потоцкий стал благотворителем Почаевской Лавры по следующему чудесному обстоятельству. Обвинив своего кучера в том, что взбесившиеся лошади перевернули коляску, граф достал пистолет, чтобы убить его. Кучер, обратясь к Почаевской горе, поднял руки вверх и воскликнул: “Матерь Божия, явленная в иконе Почаевской, спаси меня!” Потоцкий несколько раз пытался выстрелить из пистолета, никогда ему не изменявшего, но оружие делало осечку. Кучер остался жив. Потоцкий немедленно отправился к чудотворной иконе и решил себя и все свое имущество посвятить на устроение обители. На его средства построены Успенский собор и братский корпус.

Возвращение Почаева в лоно Православия в 1832 году было ознаменовано чудесным исцелением слепой девочки Анны Акимчуковой, пришедшей на поклонение святыням с семидесятилетней бабушкой за 200 верст из Кременец-Подольска. В память этих событий архиепископ Волынский священноархимандрит Лавры Иннокентий (1832-1840) установил еженедельное, по субботам, чтение соборного акафиста перед чудотворной иконой. Во время управления Лаврой священноархимандритом Агафангелом, архиепископом Волынским (1866-1876) был устроен особый придел на хорах Свято-Троицкой церкви в память победы над татарами, освященный 23 июля 1875 года.

Киево-Печерская (Влахернская) икона Божьей Матери

Киево-Печерская, или Влахернская, икона Божией Матери; память - 3 мая. Это «икона Богоматери есть древнейшая из икон, чтимых в Православной России». Она вручена «от самой Богоматери четырем грекам, избранным Ею в строители Киево-Печерского храма». Божия Матерь, по преданию, явилась им «чувственне, в виде Царицы, во Влахерпском» храме, в Константинополе (1073). А в 1085 году принесена была «в Киев я вручена преподобным Антонию и Феодосию Печерским». С этого года и совершается ей празднование.

Тихвинская икона Божьей Матери

Тихвинская икона Божией Матери, по преданию, одна из икон, написанных святым апостолом и Евангелистом Лукой. В V в. из Иерусалима была перенесена в Константинополь, где для нее был построен Влахернский храм. В 1383 году, за 70 лет до взятия турками Константинополя, икона исчезла из храма и в лучезарном свете явилась над водами Ладожского озера.

Чудесно носимая с места на место, она остановилась близ города Тихвина. На месте явления иконы был построен деревянный храм в честь Успения Богородицы. Усердием великого князя Василия Ивановича (1505 – 1533) вместо деревянного храма был возведен каменный. В 1560 году по приказу царя Иоанна Грозного при храме был устроен мужской монастырь, обнесенный каменной стеной. В 1613 – 1614 годах шведские войска, захватив Новгород, не раз пытались уничтожить монастырь, но заступлением Божией Матери обитель была спасена. Так, однажды, в виду приближавшегося шведского войска, иноки решили бежать из монастыря, взяв чудотворную икону, но не могли сдвинуть ее с места. Это чудо остановило малодушных, и они остались в монастыре, уповая на защиту Божией Матери.

Незначительные по числу защитники монастыря успешно отражали атаки намного превосходивших их сил противника. Наступающим шведам то представлялась многочисленная рать русских, идущая от Москвы, то какое-то небесное воинство, и они обращались в бегство. После чудесной победы над шведами в монастырь прибыли царские послы. Сняв список с чудотворной иконы, они отправились в деревню Столбово, в 50 верстах от Тихвина, где 10 февраля 1617 года был заключен мир со шведами. Главною порукою мира с русской стороны был принесенный список с чудотворной иконы. Впоследствии этот список был принесен в Москву и поставлен в Успенском соборе, а затем по просьбе новгородцев, участников войны со шведами, отправлен в Новгород и поставлен в Софийском соборе. Всероссийское празднование Тихвинской иконе Божией Матери, прославленной неисчислимыми чудотворениями, установлено Церковью в память ее чудесного явления и одоления врагов предстательством Богородицы.

Ченстоховская икона Божией Матери

Икона была в Иерусалиме. Еленой, матерью святого Константина, перенесена в Константинополь (326). Оттуда была перенесена князем Львом в Львов (бывший Лемберг). По водворении там поляков, она была перенесена впоследствии в г.Вильно и помещена над проходной стеной над воротами, почему и называется Остробрамской (брама - ворота). Ее чтут православные и католики.

Донская икона Божией Матери

Икона была «принесена донскими казаками, прибывшими на помощь к великому князю Димитрию Ивановичу Донскому, утверждена на древке, как хоругвь», когда князь воевал против татарского хана Мамая (1380). После поражения татар она была взята в Москву. Потом в 1591 году крымские татары напали на Москву, по были отогнаны. На месте, где русские встретились с крымцами, создан был Донской монастырь, где и помещен образ Донской Божией Матери. Она - копия Смоленской иконы «Одигитрия». Чтут ее копии и доселе. Праздник 19 августа.

6 977

Самые ранние моленные иконы, дошедшие до наших дней, относятся к периоду не ранее VI века. Они изготовлялись в технике энкаустики (гр. ἐγκαυστική – выжигание), когда краска замешивалась на разогретом воске. Нужно отметить, что все краски состоят из красочного порошка (пигмента) и связующего материала – масла, яичной эмульсии либо, как в данном случае, воска.

Энкаустика была самой распространенной живописной техникой античного мира. Именно из античной эллинистической культуры эта живопись пришла в христианство.

Для энкаустических икон характерен определенный «реализм» в трактовке образа. Стремление к документальному отражению реальности. Это не просто культовый предмет, это, своего рода, «фотография» — живое свидетельство реального существования Христа, Богородицы, святых и ангелов. Ведь оправданием и смыслом иконы святые отцы считали сам факт истинного вочеловечивания Христа. Невидимый Бог, не имеющий образа, изображен быть не может.

Но если Христос был действительно воплощен, если Его плоть была реальна, значит она была изобразима. Как позднее писал прп. Иоанн Дамаскин: «В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимого Бога». Именно этим свидетельством, своего рода «документалистикой», пронизаны первые иконы. Если Евангелие, в буквальном смысле, благая весть – своего рода репортаж о воплотившемся Господе, распятом за наши грехи, то икона – иллюстрация этого репортажа. Здесь нет ничего удивительного, ведь само слово икона – εἰκών – означает «образ, изображение, портрет».

Но икона передает не только и не столько телесный облик изображаемого. Как пишет тот же прп. Иоанн: «Всякий образ - есть обнаружение и показание скрытого». И на первых иконах, несмотря на «реализм», на иллюзорную передачу света и объема, мы видим также знаки мира невидимого. Прежде всего, это нимб – окружающий голову световой диск, символизирующий благодать и сияние Божества (свт. Симеон Солунский). Точно так же на иконах изображаются и символические образы бестелесных духов – ангелов.

Самой известной энкаустической иконой сейчас, наверное, можно назвать образ Христа Вседержителя, хранящийся в монастыре святой Екатерины на Синае (стоит отметить, что коллекция икон Синайского монастыря совершенно уникальна, там сохранились древнейшие иконы, поскольку монастырь, находясь с VII века вне Византийской империи, не пострадал от иконоборчества).

Синайский Христос написан в свободной живописной манере, присущей эллинистическому портрету. Для эллинизма характерна и определенная асимметрия лика, которая уже в наше время вызвала много споров и подвигла некоторых на поиск скрытых смыслов. Эта икона, скорее всего, была написана в одной из мастерских Константинополя, о чем свидетельствует высокий уровень ее исполнения.

Христос Вседержитель. VI век. Монастырь св. Екатерины. Синай

К этому же кругу, скорее всего, относятся также иконы апостола Петра и Богоматери на троне, в сопровождении святых и ангелов.

Апостол Петр. VI век. Монастырь св. Екатерины. Синай

Богородица с предстоящими святыми Феодором и Георгием. VI век. Монастырь св. Екатерины. Синай

Богородица изображена как Царица Небесная, восседающая на троне, в сопровождении святых, облаченных в придворные одеяния, и ангелов. Интересно продемонстрированы одновременно царственность и смирение Марии: на первый взгляд она облачена в простой темный хитон и мафорий, но его темно-фиолетовый цвет говорит нам, что это – пурпур, а пурпурные одеяния в византийской традиции могли носить только Император и Императрица.

Подобный образ, но писаный позднее в Риме, представляет Богоматерь – уже без всяких намеков – в полном императорском облачении и венце.

Богоматерь — Царица Небесная. Ранний VIII век. Рим. Базилика Санта Мария ин Траставере

Икона имеет парадный характер. Она следует стилю церемониальных императорских изображений. При этом лики изображенных персонажей наполнены мягкостью и лиричностью.

Богоматерь — Царица Небесная. Ангел. Фрагмент

Изображение святых в придворных одеждах должно было символизировать их славу в Царстве Небесном, а для передачи этой высоты византийские мастера прибегали к привычным, понятным для своего времени формам. В таком же стиле исполнен образ святых Сергия и Вакха, ныне хранящийся в Киеве в музее искусств имени Богдана и Варвары Ханенко.

Свв. Сергий и Вакх. VI век. Киев. Музей искусств им. Богдана и Варвары Ханенко

Но, помимо утонченного искусства культурных центров Империи, ранняя иконопись представлена и более аскетичным стилем, который отличается большей резкостью, нарушением пропорций изображенных персонажей, подчеркнутым размером голов, глаз, рук.

Христос и св.Мина. VI век. Париж. Лувр

Такие иконы характерны для монашеской среды Востока Империи — Египта, Палестины и Сирии. Суровая, резкая выразительность этих образов объясняется не только уровнем провинциальных мастеров, несомненно отличным о столичного, но и местными этническими традициями и общей аскетической направленностью данного стиля.

Епископ авраам. VI век. Гос.музеи Далема. Берлин.

Без всякого сомнения, можно убедиться, что еще задолго до иконоборческой эпохи и 7-го Вселенского Собора, осудившего иконоборчество, существовала богатая и разнообразная традиция иконной живописи. И энкаустическая икона – только часть этой традиции.

(5 голосов : 3.6 из 5 )

епископ Венский и Австрийский Иларион

Богословие иконы в Православной Церкви

В православной традиции икона занимает исключительное место. В сознании многих, особенно на Западе, Православие отождествляется прежде всего с византийскими и древнерусскими иконами. Мало кто знаком с православным богословием, мало кому известно социальное учение Православной Церкви, немногие заходят в православные храмы. Но репродукции с византийских и русских икон можно увидеть как в православной, так и в католической, протестантской и даже нехристианской среде. Икона является безмолвным и красноречивым проповедником Православия не только внутри Церкви, но и в чуждом для нее, а то и враждебном по отношению к ней мире. По словам , «если в период иконоборчества боролась за икону, то в наше время икона борется за Церковь» [ . Икона борется за Православие, за истину, за красоту. В конечном же итоге, она борется за душу человеческую, потому что в спасении души заключается цель и смысл существования Церкви.

О богословии иконы к настоящему моменту написано слишком много, чтобы можно было сказать на эту тему что-либо принципиально новое. «Открытие» иконы на рубеже XIX и XX веков, когда древние образы стали вынимать из-под окладов и расчищать, породило обширную литературу: к числу наиболее значимых иконоведческих работ первой половины XX века следует отнести «Три очерка о русской иконе» и «Иконостас» священника Павла Флоренского. «Русский Париж» второй половины XX века дал фундаментальное исследование иконы, принадлежащее перу , «Богословие иконы в Православной Церкви».

В числе наиболее значимых работ по богословию иконы, появившихся в последние десятилетия XX века, следует упомянуть блестящее исследование кардинала Кристофа Шёнборна «Икона Христа», учебник И.Языковой «Богословие иконы», отличающийся глубиной и широтой охвата материала, книгу иеромонаха Габриэля Бунге «Другой Утешитель», посвященную иконографии Святой Троицы, и «Беседы иконописца» архимандрита Зинона (Теодора). Последняя из перечисленных работ особенно интересна, так как принадлежит перу не теоретика, а выдающегося практика иконописания: отцом Зиноном расписано несколько храмов в России и за ее пределами, созданы одноярусные и многоярусные иконостасы, написаны сотни икон. Он является современным продолжателем дела Феофана Грека, Андрея Рублева, Даниила Черного и других великих иконописцев прошлого, не уступающим им ни по мастерству, ни по оригинальности, ни по укорененности в традиции.

В настоящем докладе мне хотелось бы остановиться на нескольких наиболее характерных свойствах иконы в Православной Церкви. Я попытаюсь рассмотреть православную икону в ее богословском, антропологическом, космическом, литургическом, мистическом и нравственном аспектах.

Богословское значение иконы

Прежде всего, икона теологична . называл икону «умозрением в красках» [ , а священник – «напоминанием о горнем первообразе» [ . Икона напоминает о Боге как том Первообразе, по образу и подобию которого создан каждый человек. Богословская значимость иконы обусловлена тем, что она живописным языком говорит о тех догматических истинах, которые открыты людям в Священном Писании и церковном Предании.

Святые Отцы называли икону Евангелием для неграмотных. «Изображения употребляются в храмах, дабы те, кто не знает грамоты, по крайней мере глядя на стены, читали то, что не в силах прочесть в книгах», писал святитель , папа Римский [ . По словам преподобного , «изображение есть напоминание: и чем является книга для тех, которые помнят чтение и письмо, тем же для неграмотных служит изображение; и что для слуха – слово, это же для зрения – изображение; при помощи ума мы вступаем в единение с ним» [ . Преподобный подчеркивает: «Что в Евангелии изображено посредством бумаги и чернил, то на иконе изображено посредством различных красок или какого-либо другого материала» [ . 6-е деяние Седьмого Вселенского Собора (787 г.) гласит: «Что слово сообщает через слух, то живопись показывает молча через изображение».

Иконы в православном храме играют катехизическую роль. «Если к тебе придет один из язычников, говоря: покажи мне твою веру… ты отведешь его в и поставишь перед разными видами святых изображений», – говорит преподобный [ . В то же время икону нельзя воспринимать как простую иллюстрацию к Евангелию или к событиям из жизни Церкви. «Икона ничего не изображает, она являет», – говорит архимандрит Зинон [ . Прежде всего, она являет людям Бога Невидимого – Бога, Которого, по слову Евангелиста, «не видел никто никогда», но Который был явлен человечеству в лице Богочеловека Иисуса Христа ().

Как известно, в Ветхом Завете существовал строжайший запрет на изображение Бога. Первая заповедь Моисеева декалога гласит: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог Ревнитель» (). Запрет на изображение Бога сохраняется в иудейской и мусульманской традициях. В синагогах и мечетях нет даже изображений людей: эти культовые здания украшаются только орнаментом или символами.

Ветхозаветный запрет на изображения был направлен против идолопоклонства, что разъясняет автор Второзакония, говоря о том, почему нельзя изготовлять кумиры и подобия: «Дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы, которая летает под небесами, изображения какого-либо гада… какой-либо рыбы… и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им» (). Автор библейской книги подчеркивает, что истинный Бог невидим и неизобразим, и, когда Моисей беседовал с Богом на Синае, люди не видели Бога, а только слышали Его голос: «Вы приблизились и стали под горою, а гора горела огнем до самых небес, и была тьма, и облако, и мрак. И говорил Господь к вам из среды огня; голос слов Его вы слышали, но образа не видели, а только голос… Вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь… из среды огня» ().

Любое изображение невидимого Бога было бы плодом человеческой фантазии и ложью против Бога; поклонение такому изображению было бы поклонением твари вместо Творца. Однако Новый Завет был откровением Бога, Который стал человеком, то есть сделался видимым для людей. С той же настойчивостью, с какой Моисей говорит о том, что люди на Синае не видели Бога, апостолы говорят о том, что они видели Его: «И мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца» (); «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами , что рассматривали … о Слове жизни» (). И если Моисей подчеркивает, что народ израильский не видел «никакого образа», а только слышал голос Божий, то апостол Павел называет Христа «образом Бога Невидимого» (), а Сам Христос говорит о Себе: «Видевший Меня видел Отца». Невидимый Отец являет Себя миру через Свой образ, свою икону – через Иисуса Христа, невидимого Бога, ставшего видимым человеком.

То, что невидимо, то и неизобразимо, а что видимо, то можно изображать, так как это уже не плод фантазии, но реальность. Ветхозаветный запрет на изображения невидимого Бога, по мысли преподобного Иоанна Дамаскина, предуказывает возможность изображать Его, когда Он станет видимым: «Ясно, что тогда (в Ветхом Завете) тебе нельзя было изображать невидимого Бога, но когда увидишь Бестелесного вочеловечившимся ради тебя, тогда будешь делать изображения Его человеческого вида. Когда Невидимый, облекшись в плоть, становится видимым, тогда изображай подобие Явившегося… Все рисуй – и словом, и красками, и в книгах, и на досках» [ .

Эта богословская установка была окончательно сформулирована в ходе борьбы против иконоборческой ереси VIII-IX веков, однако имплицитно она присутствовала в Церкви с первых веков ее существования. Уже в римских катакомбах мы встречам изображения Христа – как правило, в контексте тех или иных сцен из Евангельской истории. Не менее распространенными в доконстантиновскую эпоху, когда Церковь подвергалась жестоким гонениям со стороны римских императоров, были символические изображения Спасителя – в виде рыбы, пеликана, доброго пастыря (юноши с овцой на плечах).

В послеконстантиновскую эпоху появляются первые «реалистичные» иконы Христа. IV-VI века – время формирования канонического иконописного облика Спасителя: в этот период Он иногда изображается без бороды, иногда с короткими волосами. В мозаиках храма Сан Витале в Равенне (VI век) Христос изображен в виде безбородого юноши, сидящего на голубой сфере со свитком и венцом в руках (этот иконографический тип сохранится в византийской и русской традициях под именем Спаса-Эммануила). На одной из миниатюр сирийского «Евангелия Раввулы» (586 г.) Христос изображен с короткой бородой и коротко подстриженными волосами, в однотонном темно-красном плаще. Однако постепенно преобладающим на всем христианском Востоке – как в Византии, так и за ее пределами – становится изображение Христа как человека средних лет, с удлиненной бородой, длинными волосами, в темно-красном (коричневом) хитоне и синем гиматии.

Одно из наиболее ранних таких изображений – синайская икона Христа-Пантократора (VI в.), исполненная в технике энкаустики. На этой иконе лик Христа ассиметричен – одна бровь выше другой, глаза разной формы, уста несколько искривлены. Образ написан в стиле не характерном для более поздней иконописи – с неожиданной реалистичностью, сочными густыми мазками. Но тот иконографический тип, который использован в этой иконе, сохранится на многие века, вплоть до настоящего времени.

Иконографический облик Христа окончательно формируется в период иконоборческих споров. Параллельно формулируется богословское обоснование иконографии Иисуса Христа, с предельной ясностью выраженное в кондаке праздника Торжества Православия: «Неописанное Слово Отчее из Тебе, Богородице, описася воплощаемь, и оскверншийся образ в древнее вообразив, божественною добротою смеси. Но исповедающе спасение, делом и словом сие воображаем «. Этот текст, принадлежащий перу святителя Феофана, митрополита Никейского, одного из защитников иконопочитания в IX веке, говорит о Боге Слове, Который через воплощение сделался «описуемым»; приняв на Себя падшее человеческое естество, Он восстановил в человеке тот образ Божий, по которому человек был создан. Божественная красота (слав. «добрoта»), смешавшись с человеческой скверной, спасла естество человека. Это спасение и изображается на иконах («делом») и в священных текстах («словом»).

Византийская икона являет не просто человека Иисуса Христа, но именно Бога воплотившегося. В этом отличие иконы от живописи Ренессанса, представляющей Христа «очеловеченным», гуманизированным. Комментируя данное отличие, Л.Успенский пишет: «Церковь имеет «очи, чтобы видеть», так же как «уши, чтобы слышать». Поэтому и в Евангелии, написанном человеческим словом, она слышит слово Божие. Также и Христа она всегда видит очами непоколебимой веры в Его Божество. Поэтому она и показывает Его на иконе не как обыкновенного человека, а как Богочеловека в славе Его, даже в момент Его крайнего истощания… Именно поэтому Православная Церковь в своих иконах никогда не показывает Христа просто человеком, страдающим физически и психически, подобно тому как это делается в западной религиозной живописи» [ .

В послеиконоборческую эпоху иконописный облик Спасителя приобретает те черты, с которыми он перейдет на Русь. Христос по-прежнему изображается с бородой и длинными волосами, в коричневом хитоне и синем гиматии, однако Его лик приобретает более «иконные» черты – в них меньше реализма, больше утонченности и больше симметрии.

Собственно иконой Бога , единственным допустимым, с точки зрения православного Предания, изображением Бога является икона Христа – Бога, ставшего человеком. Непозволительно изображение Бога Отца, в соответствии с учением Седьмого Вселенского собора: «Почему мы не описываем Отца Господа нашего Иисуса Христа? Потому что мы не видели Его… А если бы мы увидели и познали Его так же, как Сына Его, то постарались бы описать и живописно изобразить и Его (Отца)». Непозволительно, с церковной точки зрения, также изображение Святого Духа, за исключением того случая, когда Дух представлен в виде голубя в контексте одного конкретного исторического события – Крещения Господа Иисуса Христа.

Канонически недопустимой является икона так называемой «Новозаветной Троицы», называемая также «Отечеством», на которой Бог Отец изображен в виде седовласого старца, Сын в виде младенца в круге, а Святой Дух – «в виде голубине». На неканоничность этой иконографии указывал еще Большой Московский собор 1666-1667 годов. В 43 главе деяний этого Собора говорится: «отныне Господа Саваофа образ не писать в нелепых к неприличных видениях, ибо никто Саваофа не видел во плоти , а только по воплощении. Только Христос виден был во плоти, как и живописуется …». Собор с большой резкостью осудил композицию «Отечество»: «Господа Саваофа (сиречь Отца) брадою седа и единороднаго Сына во чреве Его писать на иконах и голубь между Ними, зело нелепо и неприлично есть, ибо кто видел Отца по Божеству… И Святый Дух не есть существом голубь, но существом Бог есть, а Бога никогда никто не видел, как и свидетельствует Иоанн Богослов Евангелист, только на Иордане при святом крещении Христовом явился Святый Дух в виде голубя, и того ради на том месте и следует изображать Святаго Духа в виде голубя. А на ином месте, имея разум, не изображать Святаго Духа в виде голубя…».

Несмотря на столь категоричный запрет, «Новозаветная Троица» по-прежнему фигурирует на иконах и фресках во многих православных храмах – как старых, так и заново восстановленных. Нередко встречается и изображение голубя в треугольнике (или без треугольника), подразумевающее Святого Духа. Богословская недопустимость подобных композиций обусловлена, по мысли отцов Стоглавого собора, невозможностью описать неописуемое и изобразить невидимое: такое изображение будет не чем иным, как плодом человеческой фантазии.

Упомянутые иконописные изображения не только не соответствуют церковному канону: они таят в себе духовную опасность. Эти образы могут создать у человека впечатление, будто Бог Отец на самом деле «выглядит» как седовласый старец, а Святой Дух как голубь. В данном случае полностью утрачивается катехизический смысл иконы: она внушает ошибочное, ложное представление о Боге, не соответствующее церковному Преданию. По мысли святителя , любое понятие, созданное нашим умом для того, чтобы попытаться постичь и определить Божественную природу, приводит лишь к тому, что человек превращает Бога в идола, но не постигает Его. Образ же «Новозаветной Троицы» как раз и является попыткой изобразить неизобразимое при помощи плодов человеческой фантазии, тем самым превращая Бога в идола, а богослужение в идолопоклонство.

Единственным допустимым, с точки зрения Церкви, образом Святой Троицы является тот, который наиболее известен по «Троице» преподобного Андрея Рублева. Это весьма древний иконографический тип – мы встречаем его уже в римских катакомбах виа Латина (II-III века), мозаиках римского храма Санта Мария Маджоре (V век) и мозаиках равеннского храма Сан Витале (VI век). Он восходит к библейскому рассказу о явлении трех ангелов Аврааму, то есть представляет собой иконографическое изображение конкретного библейского события (хотя на рублевской Троице Авраам и Сарра отсутствуют).

Мне не хотелось бы сейчас вдаваться в обсуждение вопроса о том, какое Лицо Святой Троицы представлено каким ангелом: на эту тему существует обширная литература [ . Мне думается, что речь вообще не может идти об изображении Лиц Святой Троицы: рублевская Троица – это символическое изображение троичности Божества, на что указал уже Стоглавый собор. Ведь и посещение Авраама тремя ангелами не было явлением Пресвятой Троицы, а было лишь «пророческим видением этой тайны, которая в течение веков будет постепенно открываться верующей мысли Церкви» [ . В соответствии с этим, и в иконе Рублева перед нами предстают не Отец, Сын и Святой Дух, а три ангела, символизирующие Предвечный Совет трех Лиц Святой Троицы. Символизм рублевской иконы в чем-то сродни символизму раннехристианской живописи, скрывавшей глубокие догматические истины под простыми, но духовно значимыми символами.

Икона неразрывно связана с догматом и немыслима вне догматического контекста. В иконе при помощи художественных средств передаются основные догматы христианства – о Святой Троице, о Боговоплощении, о спасении и обожении человека.

Многие события евангельской истории трактуются в иконописи прежде всего в догматическом контексте. Например, на канонических православных иконах никогда не изображается воскресение Христово, а изображается исход Христа из ада и изведение Им оттуда ветхозаветных праведников. Образ Христа, выходящего из гроба, нередко со знаменем в руках [ – весьма позднего происхождения и генетически связан с западной религиозной живописью. Православное Предание знает лишь образ исшествия Христа из ада, соответствующий литургическому воспоминанию Воскресения Христова и богослужебным текстам Октоиха и Триоди цветной, раскрывающим это событие с догматической точки зрения.

Антропологическое значение иконы

По своему содержанию каждая икона антропологична . Нет ни одной иконы, на которой не был бы изображен человек, будь то Богочеловек Иисус Христос, Пресвятая Богородица или кто-либо из святых. Исключение составляют лишь символические изображения [ , а также образы ангелов (впрочем, даже ангелы на иконах изображаются человекоподобными). Не существует икон-пейзажей, икон-натюрмортов. Ландшафт, растения, животные, бытовые предметы – все это может присутствовать в иконе, если того требует сюжет, но главным героем любого иконописного изображения является человек.

Икона – не портрет, она не претендует на точную передачу внешнего облика того или иного святого. Мы не знаем, как выглядели древние святые, но в нашем распоряжении имеется множество фотографий людей, которых Церковь прославила в лике святых в недавнее время. Сравнение фотографии святого с его иконой наглядно демонстрирует стремление иконописца сохранить лишь самые общие характерные особенности внешнего облика святого. На иконе он узнаваем, однако он иной, его черты утончены и облагорожены, им придан иконный облик.

Икона являет человека в его преображенном, обоженном состоянии. «Икона, – пишет Л.Успенский, – есть образ человека, в котором реально пребывает попаляющая страсти и всеосвящающая благодать Духа Святого. Поэтому плоть его изображается существенно иной, чем обычная тленная плоть человека. Икона – трезвенная, основанная на духовном опыте и совершенно лишенная всякой экзальтации передача определенной духовной реальности. Если благодать просвещает всего человека, так что весь его духовно-душевно-телесный состав охватывается молитвой и пребывает в божественном свете, то икона видимо запечатлевает этого человека, ставшего живой иконой, подобием Бога» [ . По словам архимандрита Зинона, икона есть «явление преображенной, обоженной твари, того самого преображенного человечества, которое в своем лице явил Христос» [ .

Согласно библейскому откровению, человек был создан по образу и подобию Божию (). Об образе Божием как иконе божественной красоты прекрасно говорит святитель : «Божественная красота не во внешних чертах, не в приятном окладе лица и не какой-либо доброцветностью сияет, но усматривается в невыразимом блаженстве добродетели… Как живописцы представляют на картине человеческие лица красками, растирая для этого краски таких цветов, которые близко и соответственно выражают подобие, чтобы красота подлинника в точности изобразилась в списке, так представь себе, что и наш Зиждитель, как бы наложением некоторых красок, т.е. добродетелями, расцветил изображение до подобия с собственной Своей красотою, чтобы в нас показать собственное свое начальство. Многообразны и различны эти как бы краски изображения, которыми живописуется истинный образ: это не румянец, не белизна, не какое-либо смешение этих цветов одного с другим; не черный какой-либо очерк, изображающий брови и глаза; не какое-либо смешение красок, оттеняющее углубленные черты, и не что-либо подобное всему тому, что искусственно произведено руками живописцев, но вместо всего этого – чистота, бесстрастие, блаженство, отчуждение от всего худого и все однородное с тем, чем изображается в человеке подобие Божеству. Такими цветами Творец собственного Своего образа живописал наше естество» [ .

Некоторые Отцы Церкви отличают образ Божий как то, что изначально дано Богом человеку, от подобия как цели, которой ему предстояло достичь в результате послушания воле Божией и добродетельной жизни. Преподобный Иоанн Дамаскин пишет: «Бог из видимой и невидимой природы Своими руками творит человека по Своему образу и подобию. Из земли Он образовал тело человека, душу же разумную и мыслящую дал ему Своим вдуновением. Это мы и называем образом Божиим, ибо выражение «по образу» указывает на умственную способность и свободную волю, тогда как выражение «по подобию» означает уподобление Богу в добродетели, насколько оно возможно для человека» [ .

Через грехопадение образ Божий в человеке был помрачен и искажен, хотя и не был полностью утрачен. Падший человек подобен потемневшей от времени и копоти иконе, которую необходимо расчистить для того, чтобы она засияла в своей первозданной красоте. Это очищение происходит благодаря воплощению Сына Божия, Который «оскверншийся образ в древнее вообразил», то есть восстановил оскверненный человеком образ Божий в его первозданной красоте, а также благодаря действию Духа Святого. Но и от самого человека требуется аскетическое усилие для того, чтобы благодать Божия не была в нем тщетна, чтобы он был способен вместить ее.

Христианская аскеза есть путь к духовному преображению. И именно преображенного человека являет нам икона. Православная икона в той же мере является учительницей аскетической жизни, в какой она научает догматам веры. Иконописец сознательно делает руки и ноги человека более тонкими, чем в реальной жизни, черты лица (нос, глаза, уши) более удлиненными. В некоторых случаях, как, например, на фресках и иконах Дионисия, изменяются пропорции человеческого тела: туловище удлиняется, а голова становится почти в полтора раза меньше, чем в реальности. Все эти и многие другие художественные приемы подобного рода призваны передать то духовное изменение, которое претерпевает человеческая плоть благодаря аскетическому подвигу святого и преображающему воздействию на нее Святого Духа.

Плоть человека на иконах разительно отличается от плоти, изображаемой на живописных полотнах: это становится особенно очевидным при сопоставлении икон с реалистической живописью Ренессанса. Сравнивая древнерусские иконы с полотнами Рубенса, на которых изображена тучная человеческая плоть во всем ее обнаженном безобразии, Е. Трубецкой говорит о том, что икона противопоставляет новое жизнепонимание биологической, животной, зверопоклоннической жизни падшего человека [ . Главное в иконе, считает Трубецкой, – «радость окончательной победы Богочеловека над зверочеловеком, введение во храм всего человечества и всей твари». Однако, по мнению философа, «к этой радости человек должен быть подготовлен подвигом: он не может войти в состав Божьего храма таким, каков он есть, потому что для необрезанного сердца и для разжиревшей, самодовлеющей плоти в этом храме нет места: и вот почему иконы нельзя писать с живых людей » [ .

Икона, продолжает Трубецкой, есть «прообраз грядущего храмового человечества. И, так как этого человечества мы пока не видим в нынешних грешных людях, а только угадываем, икона может служить лишь символическим его изображением. Что означает в этом изображении истонченная телесность? Это – резко выраженное отрицание того самого биологизма, который возводит насыщение плоти в высшую и безусловную заповедь. Ведь именно этой заповедью оправдывается не только грубо-утилитарное и жестокое отношение человека к низшей твари, но и право каждого данного народа на кровавую расправу с другими народами, препятствующими его насыщению. Изможденные лики святых на иконах противополагают этому кровавому царству самодовлеющей и сытой плоти не только «истонченные чувства», но прежде всего – новую норму жизненных отношений. Это – то царство, которого плоть и кровь не наследует» [ .

Икона святого показывает не столько процесс, сколько результат, не столько путь, сколько пункт назначения, не столько движение к цели, сколько саму цель. На иконе перед нами предстает человек не борющийся со страстями, но уже победивший страсти, не взыскующий Царства Небесного, но уже достигший его. Поэтому икона не динамична, а статична. Главный герой иконы никогда не изображается в движении: он или стоит или сидит. (Исключение составляют житийные клейма, о которых будет сказано чуть ниже). В движении изображаются только второстепенные персонажи, – например, волхвы на иконе Рождества Христова, – или герои многофигурных композиций, имеющих заведомо вспомогательный, иллюстративный характер.

По той же причине святой на иконе никогда не пишется в профиль, но почти всегда в фас или иногда, если того требует сюжет, в полупрофиль. В профиль изображаются только лица, которым не воздается поклонение, т.е. либо второстепенные персонажи (опять же, волхвы), либо отрицательные герои, например, Иуда-предатель на Тайной вечери. Животные на иконах тоже пишутся в профиль. Конь, на котором сидит святой Георгий Победоносец, изображен всегда в профиль, так же как и змий, которого поражает святой, тогда как сам святой развернут лицом к зрителю.

Та же причина – стремление показать человека в его обоженном, преображенном состоянии – заставляет иконописцев воздерживаться от изображения каких-либо телесных дефектов, которые были присущи святому при жизни. Человек, у которого не было одной руки, на иконе предстает с двумя руками, слепой предстает зрячим, и носивший очки на иконе их «снимает». В этом смысле не вполне соответствующими иконописному канону следует признать иконы блаженной Матроны Московской, на которых она изображена с закрытыми глазами: несмотря на то, что она была слепой от рождения, на иконе она должна изображаться зрячей. С закрытыми глазами на древних иконах изображались не слепые, а мертвые – Божия Матерь в сцене Успения, Спаситель на кресте. Феофан Грек изображал с закрытыми глазами, с глазами без зрачков или вовсе без глаз некоторых аскетов и столпников, но все они при жизни были зрячими: изображая их таким образом, Феофан, как мне кажется, хотел подчеркнуть, что они полностью умерли для мира и умертвили в себе «всякое плотское мудрование».

По учению святителя Григория Нисского, после воскресения мертвых люди получат новые тела, которые будут так же отличаться от их прежних, материальных тел, как тело Христа после Воскресения отличалось от Его земного тела. Новое, «прославленное» тело человека будет нематериальным, световидным и легким, однако оно сохранит «образ» материального тела. При этом, по словам святого Григория, никакие недостатки материального тела, как, например, различные увечья или признаки старения, не будут ему присущи [ . Точно так же и икона должна сохранять «образ» материального тела человека, но не должна воспроизводить телесные недостатки.

Икона избегает натуралистического изображения боли, страданий, она не ставит целью эмоционально воздействовать на зрителя. Иконе вообще чужда всякая эмоциональность, всякий надрыв. Именно поэтому на византийской и русской иконе распятия, в отличие от ее западного аналога, Христос изображается умершим, а не страждущим. Последним словом Христа на кресте было: «Свершилось» (). Икона показывает то, что произошло после этого, а не то, что этому предшествовало, не процесс, а итог: она являет свершившееся. Боль, страдания, агония, – то, что так привлекало в образе Христа страждущего западных живописцев эпохи Ренессанса, – все это в иконе остается за кадром. На православной иконе распятия представлен мертвый Христос, но Он не менее прекрасен, чем на иконах, изображающих Его живым.

Главным содержательным элементом иконы является ее лик. Древние иконописцы отличали «личное» от «доличного»: последнее, включавшее фон, ландшафт, одежды, нередко поручалось ученику, подмастерью, тогда как лики всегда писал сам мастер [ . К «личному» всегда подходили с особой тщательностью, и эта часть труда иконописца ценилась особенно высоко (если икона писалась на заказ, за «личное» могла устанавливаться отдельная, более высокая плата [). Духовным центром иконного лика являются глаза, которые редко смотрят прямо в глаза зрителя, но и не направлены в сторону: чаще всего они смотрят как бы «поверх» зрителя – не столько ему в глаза, сколько в душу.

«Личное» включает не только лик, но и руки. В иконах руки часто обладают особой выразительностью. Преподобные отцы нередко изображаются с поднятыми вверх руками, причем ладони обращены к зрителю. Этот характерный жест – как и на иконах Пресвятой Богородицы типа «Оранта» – является символом молитвенного обращения к Богу. В то же время он указывает на отторжение святым мира сего со всеми его страстями и похотями. Чрезвычайно выразительна в этом смысле принадлежащая Феофану Греку фреска с изображением преподобного из церкви Спаса Преображения в Новгороде (1378). Здесь святой представлен почти полностью лишенным физических характеристик земного человека: на нем нет одежды, у него нет глаз, есть только руки, поднятые в молитвенном жесте.

Некоторые иконы включают не только изображение святого, но и сцены из его жизни – это так называемые иконы с житием. Клейма таких икон, содержащие изображения сцен из жизни святого, расположены в виде рамы по сторонам от основного изображения и читаются слева направо. Каждое клеймо представляет собой миниатюрную икону, написанную в соответствии с иконописным каноном. В то же время клейма, которые выстроены в единую цепь, воспроизводящую жизнь святого в порядке, максимально приближенном к хронологическому, вписываются в общую архитектонику иконы. Если основное изображение святого являет итог его подвижнической деятельности, то клейма иллюстрируют тот путь, по которому он пришел к цели. Поэтому в клеймах святой может быть изображен в движении.

Космический смысл иконы

Если главным героем иконы всегда является человек, то ее фоном нередко становится образ преображенного космоса. В этом смысле икона космична , так как она являет природу – но природу в ее эсхатологическом, измененном состоянии.

Согласно христианскому пониманию, изначальная гармония, существовавшая в природе до грехопадения человека, была нарушена в результате грехопадения. Природа страдает вместе с человеком и вместе с человеком ожидает искупления. Об этом говорит апостол Павел: «…Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно [ стенает и мучится доныне» (). Толкуя слова апостола, пишет: «Я думаю, что эта суета – не что иное, как тела… Этой именно суете и покорена тварь, в особенности же тварь, имеющая в своей власти величайшее и высшее начальство в этом мире, т.е. солнце, луна и звезды; эти светила покорены суете; они облечены телами и назначены светить человеческому роду… Когда же Христос предаст царство Богу и Отцу, тогда и эти одушевленные существа, как происшедшие прежде царства Христова, вместе со всем царством будут переданы управлению Отца. Тогда Бог будет «все во всем»; но эти существа принадлежат ко всему; поэтому Бог будет и в них, как во всем» [ .

Эсхатологическое, апокатастатическое, искупленное и обоженное состояние природы отображает икона. Черты осла или лошади на иконе так же утончены и облагорожены, как черты человека, и глаза у этих животных на иконах человечьи, а не ослиные или лошадиные. Мы видим на иконах землю и небо, деревья и траву, солнце и луну, птиц и рыб, животных и пресмыкающихся, но все это подчинено единому замыслу и составляет единый храм, в котором царствует Бог. На таких иконописных композициях, как «Всякое дыхание да хвалит Господа», «Хвалите имя Господне» и «О Тебе радуется, Обрадованная, всякая тварь», пишет Е. Трубецкой, «можно видеть всю тварь поднебесную, объединенную в прославлении бегающих зверей, поющих птиц и даже рыб, плавающих в воде. И во всех этих иконах тот архитектурный замысел, которому подчиняется вся тварь, неизменно изображается в виде храма – собора: к нему стремятся ангелы, в нем собираются святые, вокруг него вьется райская растительность, а у его подножия или вокруг него толпятся животные» [ .

Как отмечает Трубецкой, в житийной литературе нередко встречается образ святого, вокруг которого собираются звери и доверчиво лижут ему руки [ . Достаточно вспомнить святого Герасима Заиорданского, которому служил лев, и преподобного , кормившего из рук медведя. Святость преображает не только человека, но и окружающий его мир, в том числе животных, которые соприкасаются с ним, ибо они, по слову преподобного , чуют исходящее от святого благоухание – то самое, которое исходило от Адама до грехопадения. В святости восстанавливается тот порядок взаимоотношений между человеком и природой, которой существовал в первозданном мире и был через грехопадение утрачен.

Трубецкой цитирует знаменитые слова преподобного Исаака Сирина о «сердце милующем», которое есть «возгорение сердца у человека о всем творении, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого страдания умаляется сердце его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и о естестве пресмыкающихся молится с великой жалостью, которая возбуждается в его сердце до уподобления в сем Богу» [ .

В этих словах философ видит «конкретное изображение того нового плана бытия, где закон взаимного пожирания существ побеждается в самом своем корне, в человеческом сердце, через любовь и жалость. Зачинаясь в человеке, новый порядок отношений распространяется и на низшую тварь. Совершается целый космический переворот: любовь и жалость открывают в человеке начало новой твари. И эта новая тварь находит себе изображение в иконописи: молитвами святых храм Божий отверзается для низшей твари, давая в себе место ее одухотворенному образу» [ .

В качестве иллюстрации Трубецкой ссылается на древнерусскую икону пророка Даниила среди львов: «Непривычному глазу могут показаться наивными эти чересчур нереальные львы, с трогательным благоговением смотрящие на пророка. Но в искусстве именно наивное нередко граничит с гениальным. На самом деле несходство тут вполне уместно и допущено, вероятно, не без умысла. Ведь предметом изображения здесь и на самом деле служит не та тварь, которую мы знаем; упомянутые львы, несомненно, предображают новую тварь, восчувствовавшую над собой высший, сверхбиологический закон: задача иконописца тут – изобразить новый, неведомый нам строй жизни. Изобразить его он может, конечно, только символическим письмом, которое ни в каком случае не должно быть копией с нашей действительности» [ .

Другим замечательным изображением подобного рода является мозаика алтарной апсиды храма Сан Аполлинаре ин Классе в предместье Равенны (VI век). Святой Аполлинарий представлен в центре композиции, справа и слева от него выстроившиеся в ряд и обращенные к нему овцы, над ними – деревья, фрагменты ландшафта и трава, имеющие заведомо символический облик; всю композицию венчает огромный крест в голубом круге, усыпанном звездами. Крест в круге делает композицию крестоцентричной, а следовательно и христоцентричной. В то же время наличие на иконе, помимо святого, животных, деревьев и растений, делает композицию иконой преображенного космоса. Преобладание зеленого цвета, символизирующего травяной покров, придает композиции особую яркость и «космичность».

В некоторых, достаточно редких, случаях природа становится не фоном, а основным объектом внимания церковного художника – например, в мозаиках и фресках, посвященных сотворению мира. Прекрасным образцом подобного рода являются мозаики собора святого Марка в Венеции (XIII век), на которых внутри гигантского круга, разделенного на множество сегментов, изображены шесть дней творения. В одном из сегментов мы видим солнце и луну с человеческими лицами внутри круга, символизирующего звездное небо; четыре ангелоподобных существа символизируют четыре дня творения. В другом сегменте мы видим Адама, нарекающего имена животным: перед ним парами выстроились лошади, львы, волки (или собаки), медведи, верблюды, леопарды и ежи. Во всех сегментах Творец изображен в виде молодого человека без бороды в крестчатом нимбе и с крестом в руках: это соответствует христианскому представлению о ветхозаветных богоявлениях как явлениях Сына Божия. Лик Адама подобен лику Творца, что указывает на сотворение Адама по образу и подобию Божию.

В мозаиках собора святого Марка, а также на некоторых иконах и фресках – как византийских, так и древнерусских – природа иногда изображается одушевленной. В мозаике равеннского баптистерия (VI век), посвященной Крещению Господню, Христос представлен погруженным по пояс в воды Иордана, справа от него Иоанн Креститель, а слева персонифицированный Иордан в виде старца с длинными седыми волосами, длинной бородой и зеленой ветвью в руке. На древних иконах Крещения Господня в воде нередко изображаются два маленьких человекообразных существа, мужское и женское: мужское символизирует Иордан, женское – море (что является иконописной аллюзией на Пс. 114:3: «Море виде и побеже, Иордан возвратися вспять»). Некоторые воспринимают эти фигурки как реликты языческой античности. Мне же представляется, что они, скорее, свидетельствует о восприятии иконописцами природы как живого организма, способного воспринимать благодать Божию и откликаться на присутствие Божие. Сойдя в воды Иордана, Христос освятил Собою все водное естество, которое с радостью встретило и приняло в себя Бога воплотившегося: эту истину и являют человекообразные существа, изображаемые на иконах Крещения Господня.

На некоторых древнерусских иконах Пятидесятницы внизу, в темной нише изображается человек в царской короне, над которым стоит надпись: «космос». Этот образ иногда толкуется как символ вселенной, просвещенной действием Святого Духа через апостольское благовестие. Е. Трубецкой видит в «царе-космосе» символ древнего космоса, плененного грехом, которому противопоставляется мирообъемлющий храм, наполненный благодатью Святого Духа: «Из самого противоположения Пятидесятницы космосу царю видно, что храм, где восседают апостолы, понимается как новый мир и новое царство: это – тот космический идеал, который должен вывести из плена действительный космос; чтобы дать в себе место этому царственному узнику, которого надлежит освободить, храм должен совпасть со вселенной: он должен включить в себя не только новое небо, но и новую землю. И огненные языки над апостолами ясно показывают, как понимается та сила, которая должна произвести этот космический переворот» [ .

Греческое слово «космос» означает красоту, добрoту, благообразие. В трактате «О божественных именах» Красота трактуется как одно из имен Божиих. Согласно Дионисию, Бог есть совершенная Красота, «потому что от Него сообщается собственное для каждого благообразие всему сущему; и потому что Оно – Причина благоустроения и изящества всего и наподобие света излучает всем Свои делающие красивыми преподания источаемого сияния; и потому что Оно всех к Себе привлекает, отчего и называется красотой». Всякая земная красота предсуществует в божественной Красоте как в своей первопричине [ .

В книге с характерным названием «Мир как осуществление красоты» русский философ Н. Лосский говорит: «Красота есть абсолютная ценность, т.е. ценность, имеющая положительное значение для всех личностей способных воспринимать ее… Совершенная красота есть полнота Бытия, содержащая в себе совокупность всех абсолютных ценностей» [.

Природа, космос, все земное мироздание является отображением божественной красоты, и именно это призвана явить икона. Но мир причастен божественной красоте лишь в той мере, в какой он не «покорился суете», не утратил способность ощущать присутствие Божие. В падшем мире красота сосуществует с безобразием. Впрочем, как зло не является полноценным «партнером» добра, но лишь отсутствием добра или противлением добру, так и безобразие в мире сем не превалирует над красотой. «Красота и безобразие не равно распределены в мире: в целом красоте принадлежит перевес», утверждает Н. Лосский [ . В иконе же – абсолютное преобладание красоты и почти полное отсутствие безобразия. Даже змий на иконе святого Георгия и бесы в сцене Страшного суда имеют менее устрашающий и отталкивающий вид, чем многие персонажи Босха и Гойи.

Литургический смысл иконы

Икона по своему назначению литургична , она является неотъемлемой частью литургического пространства – храма – и непременным участником богослужения. «Икона по сущности своей… никак не является образом, предназначенным для личного благоговейного поклонения, – пишет иеромонах Габриэль Бунге. – Ее богословское место – это, прежде всего, литургия, где благовестие Слова восполняется благовестием образа» [ . Вне контекста храма и литургии икона в значительной степени утрачивает свой смысл. Конечно, всякий христианин имеет право повестить иконы у себя дома, но этим правом он обладает лишь постольку, поскольку его дом является продолжением храма, а его жизнь – продолжением литургии. В музее же иконе не место. «Икона в музее – это нонсенс, здесь она не живет, а только существует как засушенный цветок в гербарии или как бабочка на булавке в коробке коллекционера» [ .

Икона участвует в богослужении наряду с Евангелием и другими священными предметами. В традиции Православной Церкви Евангелие является не только книгой для чтения, но и предметом, которому воздается литургическое поклонение: за богослужением Евангелие торжественно выносят, верующие прикладываются к Евангелию. Точно так же и икона, которая есть «Евангелие в красках», является объектом не только лицезрения, но и молитвенного поклонения. К иконе прикладываются, перед ней совершают каждение, перед ней кладут земные и поясные поклоны. При этом, однако, христианин кланяется не раскрашенной доске, но тому, кто на ней изображен, поскольку, по словам святого , «честь, воздаваемая образу, переходит на первообраз» [ .

Смысл иконы как объекта богослужебного поклонения раскрывается в догматическом определении Седьмого Вселенского собора, который постановил «чествовать иконы лобзанием и почтительным поклонением – не тем истинным по нашей вере служением, которое приличествуют одному только Божескому естеству, но почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням». Отцы Собора, вслед за преподобным Иоанном Дамаскиным, отличали служение(latreia ), которое воздается Богу, от поклонения(proskynesis ), которое воздается ангелу или человеку обоженному, будь то Пресвятая Богородица или кто-либо из святых.

В наше время наиболее распространена икона, написанная на доске по индивидуальному заказу – для храмового или домашнего употребления. Такая икона может быть тематически не связана с какими-либо другими иконами, она живет своей жизнью, ее дарят и передаривают, продают и перепродают, выставляют в музее, вешают на стене в храме или дома. С этой иконы может быть сделана фотография или репродукция, которая затем размещается в альбоме, в интернете, которую заводят в рамку и вешают на стену. Изготовление икон на заказ является мощным и разветвленным бизнесом: в зависимости от вкуса заказчика, иконы пишут в византийском, древнерусском, «ушаковском», «академическом» или каком-либо ином стиле. Нередко иконы стилизуют под старину, намеренно нанося на них копоть, трещины и другие признаки старения, дабы икона выглядела аутентичной.

В древней Церкви наиболее распространенной была икона, написанная для конкретного храма в качестве неотъемлемой части храмового ансамбля. Такая икона не является изолированной: она неразрывно связана с другими иконами, находящимися от нее в непосредственной близости. Церковному художнику не приходило в голову стилизовать икону под какой-либо определенный исторический период или придавать ей «старинный» вид. В каждую эпоху икона писалась в том стиле, который сложился к этому времени: менялась эпоха, менялся и стиль, менялись эстетические стандарты, технические приемы. Неизменным оставался лишь иконописный канон, который складывался на протяжении веков. Вся древняя иконопись была строго каноничной и не оставляла простора для человеческой фантазии.

Древние храмы украшались не столько иконами, написанными на доске, сколько стенной живописью: именно фреска является наиболее ранним образцом православной иконографии. Уже в римских катакомбах фрески занимают существенное место. В послеконстантиновскую эпоху появляются храмы, сплошь расписанные фресками, сверху донизу, по всем четырем стенам. Наиболее богатые храмы, наряду с фресками, украшаются мозаикой.

Самым очевидным отличием фрески от иконы является то, что фреску невозможно вынести из храма: она намертво «прикреплена» к стене и навсегда связана именно с тем храмом, для которого написана. Фреска живет вместе с храмом, стареет вместе с ним, реставрируется вместе с ним и погибает вместе с ним. Икону же можно внести в храм и вынести из храма, ее можно переместить с одного места на другое, передать из одного храма в другой. В эпоху нового иконоборчества и богоборчества, наступившую после революции 1917 года, фрески погибали вместе с разрушаемыми храмами, тогда как иконы погибали вне храмов – в кострах, которые полыхали по всей России. Некоторую часть икон, вынесенных из храмов, удалось спасти, и они нашли приют в музеях древнего искусства или музеях атеизма, в закрытых хранилищах и на складах. Фрески же из разрушенных храмов оказались утраченными безвозвратно.

Будучи неразрывно связана с храмом, фреска составляет органичную часть литургического пространства. Сюжеты фресок, так же как и сюжеты икон, соответствуют тематике годового богослужебного круга. В течение года Церковь вспоминает основные события библейской и евангельской истории, события из жизни Пресвятой Богородицы и из истории Церкви. Каждый день церковного календаря посвящен памяти тех или иных святых – мучеников, святителей, преподобных, исповедников, благоверных князей, юродивых и т.д. В соответствии с этим настенная роспись может включать в себя изображения церковных праздников (как христологического, так и богородичного цикла), образы святых, сцены из Ветхого и Нового Заветов. При этом события одного тематического ряда, как правило, располагаются в одном ряду. Всякий храм задумывается и строится как единое целое, и тематика фресок соответствует годовому литургическому кругу, отражая в то же время и специфику самого храма (в храме, посвященном Пресвятой Богородице, фрески будут изображать Ее житие, в храме, посвященном святителю Николаю, – житие святителя).

Иконы, написанные на деревянной доске темперой по левкасу или же исполненные в технике энкаустики, получают распространение в послеконстантиновскую эпоху. Однако в ранневизантийском храме икон было немного: два образа – Спасителя и Божией Матери – могли размещаться перед алтарем, тогда как стены храма украшались исключительно или почти исключительно фресками. В византийских храмах не было многоярусных иконостасов: алтарь отделялся от наоса невысокой преградой, которая не скрывала происходящее в алтаре от глаз верующих. До сего дня на греческом Востоке иконостасы делаются главным образом одноярусными, с невысокими царскими вратами, а чаще и вовсе без царских врат. Многоярусные иконостасы получили широкое распространение на Руси в послемонгольскую эпоху, причем, как известно, количество ярусов увеличивалось в течение веков: к XV веку появляются трехъярусные иконостасы, в XVI веке – четырехъярусные, в XVII-м – пяти-, шести- и семиярусные.

Развитие иконостаса на Руси имеет свои глубокие богословские причины, достаточно подробно проанализированные рядом ученых. Архитектоника иконостаса обладает цельностью и завершенностью, а тематика соответствует тематике фресок (нередко иконы в иконостасе тематически дублируют настенные росписи). Богословский смысл иконостаса заключается не в том, чтобы скрыть что-либо от верующих, но, наоборот, чтобы открыть им ту реальность, окном в которую является каждая икона. По словам Флоренского, иконостас «не прячет что-то от верующих… а напротив, указывает им, полуслепым, на тайны алтаря, открывает им, хромым и увечным, вход в иной мир, запертый от них собственной косностью, кричит им в глухие уши о Царстве Небесном» [ .

В то же время нельзя не отметить, что для древней Церкви не было характерно восприятие мирян как полуслепых, глухих, хромых и увечных, в отличие от находящегося в алтаре духовенства, для которого, если следовать этой логике, вход в мир иной всегда открыт. И трудно не согласиться с теми исследователями, которые отмечают, что превращение иконостаса в глухую непроницаемую стену между алтарем и наосом оказало отрицательное воздействие на литургическую традицию Русской Церкви. Высокий многоярусный иконостас изолировал алтарь от основного пространства храма, способствовал углублению разрыва между клиром и церковным народом: последний из активного участника богослужения превратился в пассивного слушателя-зрителя. Возгласы священника, доносящиеся до народа из-за глухой стены иконостаса с закрытыми царскими вратами и задернутой завесой, никак не способствуют вовлечению молящегося в то «общее дело», каковым должна быть Божественная Литургия и всякое церковное богослужение.

Развитие иконописания, изменения в иконописном стиле, возникновение или исчезновение тех или иных элементов храмового убранства – все это неразрывно связано с литургической жизнью Церкви, с уровнем евхаристического благочестия церковного народа. «Своими корнями икона уходит в евхаристический опыт Церкви, неразрывно связана с ним, как и вообще с уровнем церковной жизни, – говорит архимандрит Зинон. – Когда этот уровень был высок, то и церковное искусство было на высоте; когда же церковная жизнь ослабевала или наступали времена ее упадка – тогда приходило в упадок, конечно, и церковное искусство. Икона часто превращалось в картину на религиозный сюжет, и почитание ее переставало быть православным» [ .

Для раннехристианской Церкви характерно активное участие в богослужении всех верующих – и клириков, и мирян. Евхаристические молитвы в древней Церкви читаются вслух, а не тайно; народ, а не хор, отвечает на возгласы священника; все верующие, а не только клирики или специально готовившиеся к причащению, подходят к Святой Чаше. Этому церковному опыту соответствует открытый алтарь, отсутствие видимой стены между духовенством и народом. В настенных росписях этого периода важнейшее место отводится евхаристической тематике. Евхаристический подтекст имеют уже раннехристианские настенные символы, такие как чаша, рыба, агнец, корзина с хлебами, виноградная лоза, птица, клюющая виноградную гроздь. В византийскую эпоху вся храмовая роспись тематически ориентируется на алтарь, по-прежнему остающийся открытым, а алтарь расписывается образами, имеющими непосредственное отношение к Евхаристии. К числу таковых относится «Причащение апостолов», «Тайная вечеря», изображения творцов Литургии (в частности, и ) и церковных гимнографов. Все эти образы должны настроить верующего на евхаристический лад, подготовить его к полноценному участию в Литургии, к причащению Тела и Крови Христовых.

Изменение евхаристического сознания в более позднюю эпоху, когда причащение перестало быть неотъемлемым элементом участия всякого верующего в Евхаристии, а литургия перестала быть «общим делом», привело к псевдоморфозе и в иконописном искусстве. Евхаристия стала прежде всего достоянием клириков, которые сохраняли обычай причащаться за каждой литургией, тогда как народ стал причащаться редко и нерегулярно. В соответствии с этим алтарь был отделен от наоса, между причащающимися клириками и непричащающимися мирянами выросла стена иконостаса, росписи алтаря, посвященные Евхаристии, оказались сокрытыми от глаз мирян.

Изменение стиля иконописания в разные эпохи было тоже связано с изменением евхаристического сознания. В синодальный период (XVIII-XIX века) в русском церковном благочестии окончательно закрепился обычай причащаться один или несколько раз в год: в большинстве случаев люди приходили в храм для того, чтобы «отстоять» обедню, а не для того, чтобы приобщиться Святых Христовых Тайн. Упадку евхаристического сознания полностью соответствовал тот упадок в церковном искусстве, который привел к замене иконописи реалистичной «академической» живописью, а древнего знаменного пения партесным многоголосием. Храмовые росписи этого периода сохраняют лишь отдаленное тематическое сходство со своими древними прототипами, но полностью лишаются всех основных характеристик иконописи, отличающих ее от обычной живописи.

Возрождение евхаристического благочестия в начале XX века, стремление к более частому причащению, попытки преодоления барьера между духовенством и народом – все эти процессы по времени совпали с «открытием» иконы, с возрождением интереса к древнему иконописанию. Одновременно в Русскую Церковь стал возвращаться низкий одноярусный иконостас, открывающий взору молящихся то, что происходит в алтаре. Церковные художники начала XX века начинают искать пути к возрождению канонического иконописания. Этот поиск продолжается в среде русской эмиграции – в творчестве таких иконописцев, как инок Григорий (Круг). Завершается он уже в наши дни в иконах и фресках архимандрита Зинона и целого ряда других мастеров, возрождающих древние традиции.

Мистический смысл иконы

Икона мистична. Она неразрывно связана с духовной жизнью христианина, с его опытом богообщения, опытом соприкосновения с горним миром. В то же время икона отражает мистический опыт всей полноты Церкви, а не только отдельных ее членов. Личный духовный опыт художника не может не отображаться в иконе, но он преломляется в опыте Церкви и проверяется им. Феофан Грек, Андрей Рублев и другие мастера прошлого были людьми глубокой внутренней духовной жизни. Но они не писали «от себя», их иконы глубочайшим образом укоренены в церковном Предании, включающем в себя весь многовековой опыт Церкви.

Многие великие иконописцы были великими созерцателями и мистиками. По свидетельству преподобного о Данииле Черном и Андрее Рублеве, «пресловущии иконописцы Даниил и ученик его Андрей… толику добродетель имуще, и толико потщание о постничестве и о иноческом жительстве, якоже им божественныя благодати сподобитися и толико в божественную любовь предуспети, яко никогда же о земных упражнятися, но всегда ум и мысль взносити к невещественному и божественному свету… на самый праздник светлого Воскресения на седалищах седяща и пред собою имуща всечестныя и божественные иконы, и на тех неуклонно зряща, божественныя радости и светлости исполняхуся, и не точию на той день тако творяху, но и в прочая дни, егда живописательству не прилежаху» [ .

Опыт созерцания божественного света, о котором говорится в приведенном тексте, отражен во многих иконах – как византийских, так и русских. Это особенно относится к иконам периода византийского исихазма (XI-XV вв.), а также к русским иконам и фрескам XIV-XV веков. В соответствии с исихастским учением о фаворском свете как нетварном свете Божества лик Спасителя, Пресвятой Богородицы и святых на иконах и фресках этого периода нередко «подсвечивается» белилами (классическим примером являются фрески Феофана Грека в новгородском храме Спаса Преображения). Получает распространение образ Спасителя в белом одеянии с исходящими от Него золотыми лучами – образ, основанный на евангельском рассказе о Преображении Господнем. Обильное использование золота в иконописи исихастского периода тоже связано, как считается, с учением о фаворском свете.

Икона вырастает из молитвы, и без молитвы не может быть настоящей иконы. «Икона – это воплощенная молитва, – говорит архимандрит Зинон. – Она создается в молитве и ради молитвы, движущей силой которой является любовь к Богу, стремление к Нему как совершенной Красоте» [ . Будучи плодом молитвы, икона является и школой молитвы для тех, кто созерцает ее и молится перед ней. Всем своим духовным строем икона располагает к молитве. В то же время молитва выводит человека за пределы иконы, поставляя его перед лицом самого первообраза – Господа Иисуса Христа, Божией Матери, святого.

Известны случаи, когда во время молитвы перед иконой человек видел живым изображенного на ней. Так, например, преподобный увидел живого Христа на месте Его иконы: «Во время вечерни, в церкви… направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа… Невозможно описывать то состояние, в котором он находился в тот час, – говорит его биограф архимандрит Софроний. – Мы знаем из уст и писаний блаженного Старца, что его осиял тогда Божественный свет, что он был изъят из этого мира и духом возведен на небо, где слышал неизрекаемые глаголы, что в тот момент он получил как бы новое рождение свыше» [ .

Не только святым, но и простым христианам, даже грешникам являются иконы. В сказании об иконе Божьей Матери «Нечаянная Радость» повествуется о том, как «некий человек беззаконник имел правило ежедневно ко Пресвятой Богородице молиться». Однажды во время молитвы Божия Матерь явилась ему и предостерегла от греховной жизни. Такие иконы, как «Нечаянная Радость», на Руси называли «явлeнными».

Особого рассмотрения заслуживает вопрос о соотношении между иконой и чудом. В Православной Церкви широко распространены чудотворные иконы, с которыми связаны случаи исцелений или избавлений от военной опасности. В России особенным почитанием пользуются Владимирская, Казанская, Смоленская, Иверская, «Взыскание погибших», «Всех скорбящих Радость» и другие чудотворные иконы Божьей Матери. С Владимирской иконой, например, связаны избавления Руси от нашествия монгольских ханов Тамерлана в 1395 году, Ахмата в 1490 году и Махмет-Гирея в 1521 году. В первом из этих случаев Божия Матерь сама явилась хану во сне и повелела оставить пределы Руси. Перед Казанской иконой молились воины народного ополчения во главе с Мининым и Пожарским, готовясь к решающему сражению с поляками, захватившими Москву в 1612 году. Во время нашествия Наполеона Казанская икона Божией Матери осеняла русских солдат, которые молились перед ней. Первое крупное поражение французов после ухода из Москвы произошло в праздник Казанской иконы 22 октября 1812 году.

В последние годы в России получило распространение явление, которому многие придают особый мистический смысл: речь идет о мироточении икон. В наши дни иконы мироточат повсюду – в монастырях, храмах и частных домах; мироточат иконы Спасителя, Божией Матери, святителя Николая, святого великомученика Пантелеимона, царя-мученика Николая Второго, многих других святых. Мироточат как древние иконы, так и современные; мироточат даже репродукции с икон и открытки, на которых изображены иконы.

Как относиться к этому феномену? Прежде всего, следует сказать о том, что мироточение является неопровержимым, многократно зафиксированным фактом, который невозможно подвергать сомнению. Но одно дело – факт, другое – его истолкование. Когда в мироточении икон видят признак наступления апокалиптических времен и близости пришествия антихриста, то это не более чем частное мнение, никоим образом не вытекающее из сути самого феномена мироточения. Мне думается, что мироточение икон – не мрачное предзнаменование грядущих бедствий, а, наоборот, явление милости Божией, посланной для утешения и духовного укрепления верующих. Икона, источающая миро, является свидетельством реального присутствия в Церкви того, кто на ней изображен: она свидетельствует о близости к нам Бога, Его Пречистой Матери и святых.

Богословское истолкование феномена мироточения требует особой духовной мудрости и трезвенности. Ажиотаж, истерика или паника вокруг этого феномена неуместны и наносят вред Церкви. Погоня за «чудом ради чуда» вообще никогда не была свойственна истинным христианам. Сам Христос отказывался дать иудеям «знамение», подчеркивая, что единственным истинным знамением является Его собственное схождение во гроб и воскресение. Величайшее чудо Церкви – Евхаристия, на которой хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь Спасителя. Не меньшим чудом является то духовное изменение, что происходит с верующими благодаря участию в таинствах Церкви. Но для осознания смысла этих чудес необходимы духовные очи, которые у многих помрачены грехом, мироточение же зрится физическими очами. Поэтому к мироточению некоторые относятся с бoльшим почтением, чем даже к самой Евхаристии.

Необходимо отметить, что чудотворными, мироточивыми и явлeнными могут быть не только иконы канонического письма, но и иконы, написанные в живописном, академическом стиле, а также вообще далекие от иконописного канона изображения на религиозные темы. [ Однако ни чудотворение, ни мироточение, ни другие подобные феномены сами по себе не превращают живопись в иконопись. В отношении иконописания Церковь всегда выдвигала в качестве основного критерий каноничности, а не критерий чудотворения. «Основа всей жизни Церкви – несомненно решающее и все для нее определяющее чудо: воплощение Бога и обожение человека… – говорит Л.Успенский. – Это именно чудо и есть норма жизни Церкви, закрепленная в ее каноне, которая и противопоставляется настоящему состоянию мира. Именно на этом основана и вся богослужебная жизнь Церкви: ее годовой круг определяется этапами и аспектами этого основного чуда, а никак не частными чудесами, даже совершенными Самим Спасителем. Церковь живет не тем, что преходяще и индивидуально, а тем, что неизменно. Не потому ли чудеса никогда не были для нее критерием ни в одной из областей ее жизни и жизнь эта никогда по ним не равнялась? И не случайно то, что соборные постановления предписывают писать иконы, основываясь не на чудотворных образцах (потому что чудотворение иконы есть внешнее временное, а не постоянное ее проявление), а так, как писали древние иконописцы, то есть по иконописному канону» [ .

Нравственное значение иконы

В заключение мне хотелось бы сказать несколько слов о нравственном значении иконы в контексте современного противостояния между христианством и так называемым «постхристианским» секулярным гуманизмом.

«Настоящее положение христианства в мире принято сравнивать с его положением в первые века его существования… – пишет Л.Успенский. – Но если в первые века христианство имело перед собой мир языческий, то в наши дни оно стоит перед миром дехристианизированным, возросшим на почве отступничества. И вот перед лицом этого-то мира Православие и «призывается во свидетельство» – свидетельство Истины, которое оно несет своим богослужением и иконой. Отсюда необходимость осознать и выразить догмат иконопочитания в применении к современной действительности, к запросам и исканиям современного человека» [ .

В секулярном мире господствуют индивидуализм и эгоизм. Люди разобщены, каждый живет сам для себя, одиночество стало хронической болезнью многих. Современному человеку чуждо представление о жертвенности, чужда готовность отдать жизнь за жизнь другого. Чувство взаимной ответственности друг за друга и друг перед другом у людей притупляется, его место занимает инстинкт самосохранения.

Христианство же говорит о человеке как члене единого соборного организма, несущем ответственность не только перед собой, но также перед Богом и другими людьми. Церковь скрепляет людей в единое тело, главой которого является Богочеловек Иисус Христос. Единство церковного тела – прообраз того единства, к которому в эсхатологической перспективе призвано все человечество. В Царстве Божием люди будут соединены с Богом и между собою той же любовью, что соединяет Три Лица Святой Троицы. Образ Святой Троицы являет человечеству то духовное единство, к которому оно призвано. И Церковь будет неустанно – вопреки всякой разобщенности, всякому индивидуализму и эгоизму – напоминать миру и каждому человеку об этом высоком призвании.

Противостояние между христианством и дехристианизированным миром особенно очевидно в области нравственности. В секулярном обществе превалирует либеральный нравственный стандарт, отрицающий наличие абсолютной этической нормы. Согласно этому стандарту, для человека допустимо все, что не противоречит закону и не нарушает права других людей. В секулярном лексиконе отсутствует понятие греха, и каждый человек сам для себя определяет тот нравственный критерий, на который он ориентируется. Секулярная мораль дезавуировала традиционное представление о браке и супружеской верности, десакрализовала идеалы материнства и чадородия. Этим исконным идеалам она противопоставила «свободную любовь», гедонизм, пропаганду порока и греха. Раскрепощение женщины, ее стремление во всем уравняться с мужчиной привело к резкому снижению рождаемости и острому демографическому кризису в большинстве стран, адоптировавших секулярную мораль.

Вопреки всем современным тенденциям Церковь, как и столетия назад, продолжает проповедовать целомудрие и брачную верность, настаивает на недопустимости противоестественных пороков. Церковь осуждает аборт как смертный грех и приравнивает его к убийству. Высшим призванием женщины Церковь считает материнство, а высшим благословением от Бога – многочадие. Православная Церковь прославляет материнство в лице Божией Матери, Которую она величает как «честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». Образ Матери с Младенцем на руках, нежно прильнувшим щекой к Ее щеке, – вот тот идеал, который Православная Церковь предлагает всякой христианской женщине. Этот образ, в бесчисленном количестве вариантов присутствующий во всех православных храмах, обладает величайшей духовной притягательностью и нравственной силой. И до тех пор, пока Церковь существует, она будет – вопреки любым веянием времени – напоминать женщине о ее призвании к материнству и чадородию.

Современная мораль десакрализировала смерть, превратила ее в унылый, лишенный всякого положительного содержания обряд. Люди боятся смерти, стыдятся ее, избегают говорить о ней. Некоторые предпочитают, не дожидаясь естественного конца, добровольно уходить из жизни. Получает все большее распространение эвтаназия – суицид при помощи врачей. Люди, прожившие жизнь без Бога, умирают так же бесцельно и бессодержательно, как они жили, – в такой же духовной пустоте и богооставленности.

Православный верующий за каждым богослужением просит у Бога христианской кончины, безболезненной, непостыдной, мирной, он молится об избавлении от внезапной смерти, дабы успеть принести покаяние и умереть в мире с Богом и ближними. Кончина христианина – это не смерть, а переход к вечной жизни. Видимым напоминанием об этом является икона Успения Пресвятой Богородицы, на которой Матерь Божия изображена благолепно распростертой на смертном одре, в окружении апостолов и ангелов, а пречистую душу Ее, символизируемую младенцем, принимает на Свои руки Христос. Смерть есть переход к новой жизни, более прекрасной, чем земная, и за порогом смерти душу христианина встречает Христос – вот та весть, которую несет в себе образ Успения. И Церковь всегда – вопреки всем материалистическим представлениям о жизни и смерти – будет возвещать эту истину человечеству.

Можно было бы привести множество других примеров икон, возвещающих те или иные нравственные истины. По сути, каждая икона несет в себе мощный нравственный заряд. Икона напоминает современному человеку о том, что, помимо того мира, в котором он живет, есть еще иной мир; помимо ценностей, проповедуемых безрелигиозным гуманизмом, есть еще иные духовные ценности; помимо тех нравственных стандартов, которые устанавливает секулярное общество, есть еще иные стандарты и нормы.

Об этом значении иконы для современного человека говорит неоднократно цитировавшийся выше Л.Успенский, чьими словами мне и хотелось бы завершить этот доклад: «…В наше время… происходит встреча двух, в корне различных ориентаций человека и его творчества: антропоцентризма секуляризованного, безрелигиозного гуманизма и антропоцентризма христианского. На путях этой встречи одна из главных ролей принадлежит иконе. Главное значение ее открытия в наше время представляется не в том, что ее стали ценить или более или менее правильно понимать, а в том свидетельстве, которое она несет современному человеку: свидетельстве о победе человека над всяким распадом и разложением, свидетельстве иного плана бытия, которое ставит человека в иную перспективу в соотношении его с Творцом, в иную направленность по отношению к лежащему во грехе миру, дает ему иное ведение и видение мира» [ .

Епископ Венский и Австрийский Иларион – представитель Русской Православной Церкви при европейских международных организациях, доктор философии Оксфордского университета, доктор богословия Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже, приват-доцент Фрибургского университета (Швейцарии).

Доклад на международной научной конференции «Преподобный Андрей Рублев и русская иконопись» в монастыре Бозе (Италия) 15 сентября 2005 года.

Л.Успенский. Богословие иконы в Православной Церкви. Париж, 1989. С.467.

Е.Трубецкой. Три очерка о русской иконе. Иное царство и его искатели в русской народной сказке. Изд. второе. М., 2003. С.7.

Священник . Иконостас. В кн.: Собрание сочинений. Т.1. Париж, 1985. С.221.

Слова подвижнические. М., 1911. С.507-508.

Преподобный . Отвещание любозазорным и сказание вкратце о святых отцах, бывших в монастыре, иже в Рустей земле сущих. В кн.: Великие Минеи Четии митрополита Макария. Сентябрь 1-13. СПб., 1868. С.557-558.

Архимандрит Зинон (Теодор). Беседы иконописца. С.22.

Иеромонах Софроний. Старец Силуан. Париж, 1952. С.13.

В Католической Церкви известны случаи мироточения, слезоточения и кровоточения живописных изображений и статуй Пресвятой Девы, исполненных в традициях Ренессанса. Католический Запад знает и случаи явления героев живописных изображений. Один из таких случаев, происшедший с автором «Сикстинской Мадонны» Рафаэлем, приводится Флоренским: «Однажды ночью, когда он во сне молился Пресвятой Деве, что бывало с ним часто, вдруг от сильного волнения воспрянул от сна. Во мраке ночи взор Рафаэля привлечен был светлым видением на стене против самого его ложа; он вглянулся в него и увидел, что висевший на стене, еще недоконченный образ Мадонны блистал кротким сиянием и казался совершенным и будто живым образом. Он так выражал свою божественность, что градом покатились слезы из очей изумленного Рафаэля… Он не мог припомнить, как заснул опять; но, вставши утром, будто вновь переродился: видение навеки врезалось в его душу и чувства, и вот почему удалось ему живописать Матерь Божию в том образе, в каком он носил Ее в душе своей, и с тех пор всегда с благоговейным трепетом смотрел на изображение своей Мадонны». Цит. по: Священник Павел Флоренский.