Общество, как и каждый человек, может быть и благополучным и неблагополучным. Это зависит не только от материального состояния людей, но также и от уровня нравственности, от уровня взаимоотношений между людьми, от уровня культуры.
Культура в самом широком смысле слова есть не что иное, как процесс, в котором человек ищет смысл своего существования и изменяет себя и мир.
Равнодушие к духовному, этическому прогрессу породило пренебрежение к искусству, той единственной области человеческой деятельности, которая призвана формировать людей духовно и нравственно.
Во все времена жизни человечества роль искусства была, есть и будет в том, чтобы неизменно отражать жизнь в прекрасных формах, совершенствовать ее, обращать души людей к истине, добру и красоте. В формах искусства каждая эпоха находит свое отражение, завершение и осознает себя.
Передать другим свое видение мира, понять жизнь как стремление к прекрасному, как неприятие зла и стремление освободиться от него и освободить других - вот начало, без которого искусство не искусство, и художник не художник.
Как бы ни менялись вкусы и пристрастия, взгляды и убеждения, истина остается нетленной и рано или поздно неизбежно воссияет во всем своем величии. Классическое искусство, одухотворенное верой в совершенство мира и высокое призвание человека, стремилось возродить это утраченное совершенство, очищая души людей.
Высокие моральные и эстетические ценности человечество создавало и хранило в этой сложной, противоречивой, но необходимой области духовной жизни - искусстве.
Искусство пронизывает все области жизни, оно неразрывно связано с наукой, трудом и воспитанием. Эстетическое воспитание -это не информативная мера, добавленная к образованию, а самообразование, действие, развивающее чувства человека и его творческие способности. Эстетическая и нравственная неразвитость людей одновременно и причина, и следствие непонимания важности и места искусства в жизни общества. Надо всем научиться понимать различие между искусством и антиискусством. Для этого необходима духовная культура и четкие нравственные критерии. Антиискусство агрессивно, оно постоянно принимает все новые формы и образы всесильной моды. Оно подделывается под невзыскательные вкусы, называя это "современным", имитирует подлинное творчество, натягивает маску глубокомыслия и ложь выдает за правду. А имитация и подделка всегда воспринимаются легко.
Человек, с детства не приученный мыслить образно, не владеющий основами понимания искусства, самостоятельно в этом разобраться не сможет.
Потребность в искусстве - постоянное свойство человеческой души. Неподготовленность людей к самостоятельному мышлению, неразвитость, невнимание и непонимание искусства стали причиной и следствием отхода людей от подлинной культуры, от нравственности.
Познание в искусстве - плод взаимодействия знания и фантазии, они не отрицают друг друга, а соединяются в высшем синтезе художественной правды... Ничто иное не может так воздействовать на душу, как образ. Разбудив фантазию, затронув сердце, заставив размышлять, искусство очищает и возвеличивает человека.
В силу этого особое значение приобретает школьная программа обучения искусству.
Для того чтобы воспитать гармонично развитого человека, необходимо и гармоничное содержание образования.
Достичь этого можно, предоставив искусству достойную роль в образовательном процессе. Искусство способствует воспитанию подлинно творческого мышления. Оно воспитывает потребность в труде, учит находить радость в полезной и красиво сделанной своими руками вещи.
Значение эстетического воспитания в школе было сформулировано еще в 1919 году крупнейшими специалистами, учеными и педагогами: "Вообще под эстетическим образованием надо разуметь не преподавание какого-то упрощенного детского искусства, а систематическое развитие органов чувств и творческих способностей, что расширяет возможность наслаждаться красотой и создавать ее. Трудовое и научное воспитание, лишенное этого элемента, было бы бездушным, ибо радость жизни в любовании и творчестве есть конечная цель и труда и науки" (М.А. Савицкий).
1Анализируя роль искусства в формировании личности, авторы статьи рассматривают его как одну из важнейших форм общественного сознания, тесно связанную с жизненно-практическими интересами людей и общества в целом. В статье отмечается весьма широкий диапазон воспитательных потенций искусства, способного выступать и как способ познания окружающей действительности, и как способ заполнения культурно-досугового пространства личности, и как мощное средство формирования массового сознания и общественных нравов, и как средство социальной коммуникации. В результате анализа современной социальной ситуации авторы статьи проводят мысль о необходимости выведения искусства из сферы развлекательно-гедонистической в духовно-ориентирующую, что позволит не только сформировать нравственно-устойчивую личность, но и значительно укрепит духовные основания общества.
духовная культура.
массовое искусство
общественное сознание
искусство
1. Выготский Л.С. Педагогическая психология / под ред. В.В. Давыдова. – М.: Педагогика, 1991. – 480 с.
2. Запесоцкий А.П. Философия образования и проблемы современных реформ // Вестник Российского философского общества. – 2012. – 3 (63). – С. 30-34.
3. Коссара Т. Сквозь тернии Игры – по дороге к Храму… Пути, задачи, методы, средства – в противостоянии соблазнам мира сего в детско-подростковый период. Воспитание театральной игрой (опыт православного педагога). – СПб.: Лион, 2007. – 102 с.
4. Лукманова Р.Х, Столетов А.И. Роль эстетического в становлении личности // Вестник Башкирского университета. – 2012. – Т. 17. – № 2. – С. 1038-1041.
5. Мочалова Н.Ю. Новые формы коммуникативных практик в современном искусстве // Проблемы человека в контексте современной культуры. Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции. Нижний Тагил. НТГСПА. 12 ноября 2010 г. – Нижний Тагил: НТГСПА, 2010. – С. 37-42.
6. Сабекия Р.Б. Философия любви: основания самореализации человека: автореф. дис. … д-ра филос. наук. – Уфа, 2007. – 44 с.
7. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня / пер. с нидерл. – М.: Прогресс, 1992. – 464 с.
Современное общество актуализирует проблему духовно-нравственного воспитания молодежи, постулируя ее в качестве важнейшей стратегической задачи и гаранта планетарной безопасности. Это связано, прежде всего, с ухудшением нравственной культуры общества, ростом его криминогенности, алкоголизацией и наркотизацией населения, половой распущенностью и прочими отклонениями от норм общечеловеческой морали. Ситуацию усугубляет излишняя прагматическая направленность граждан, ориентирующихся в основном на ценности материального характера и свойства. При этом весьма опасной тенденцией является их неоправданно толерантное отношение к всевозможным моральным и социальным патологиям (как то гомосексуализм, проституция, стяжательство и т.п.), что является свидетельством несомненной духовной деградации общества. Здесь стоит задуматься о судьбе многих цивилизаций, гибель которых была в решающей степени обусловлена именно демонстративной терпимостью к моральным и социальным аномалиям.
Современное искусство и средства массовой информации в свою очередь также содействуют ухудшению моральной обстановки, делая чрезмерный акцент на гедонизме, активизируя исключительно потребительские инстинкты человека в угоду экономическим интересам шоу-бизнеса. В свое время Л.С. Выготский абсолютно верно указал на закономерные последствия подобной политики: «Нет более верного средства толкнуть ребенка на какой-либо негативный поступок, нежели подробно описать последний» . Ежедневно только с экрана телевизора молодежь наблюдает различные образцы табуированных действий: потребление спиртных напитков, табакокурение, агрессивное поведение, сексуальная неразборчивость, употребление ненормативной лексики и мн. др. Естественно, что в такой атмосфере довольно трудно пропагандировать общечеловеческие ценности, когда современные реалии диктуют молодым людям совершенно иную модель поведения, целенаправленно и последовательно оказывая негативное влияние на сознание формирующейся личности. Бесспорно, сложно внушить, к примеру, девочкам неприятие алкоголя и сигарет, когда чуть ли не в каждом кинофильме они видят огромное количество курящих и пьющих женщин, но при этом красивых, умных, успешных, достойных любви и уважения.
Следует также признать, что переориентация искусства с воспитательно-формирующей функции на развлекательно-гедонистическую и материально-прагматическую приводит к нивелированию творчества как такового и оттеснению «настоящего» искусства на задворки культуры. Ведь значительное количество писателей, режиссеров, художников, композиторов «врастают» сегодня в шоу-индустрию, создавая свои произведения, прежде всего, как товар, предназначенный для массового потребления.
Внушает опасение тот факт, что подобное «псевдоискусство» находит своих активных почитателей именно среди молодежи, которая, как известно, в России составляет 23 % от общего населения страны, то есть 33 миллиона человек. Это дает нам представление о масштабах возможной антропологической катастрофы, спровоцированной негативным воздействием искусства и средств массовой информации на подрастающее поколение.
Не меньшую тревогу вызывает и то, что трансляция искусства сегодня осуществляется через телевидение. Во все времена молодежь была активна и созидательна: посещала театры, музеи, выставки, художественные галереи, библиотеки, с энтузиазмом участвовала в просоциальной деятельности. В настоящее время всеобщая субпассионарность привела к тому, что подавляющее большинство людей утратило былую активность и все свое свободное время предпочитает проводить в пассивном созерцании телевизора. Как верно заметил А.П. Запесоцкий: «Телевидение абсолютно доминирует в структуре досуга жителей страны, как по затрачиваемому на просмотр телепередач времени, так и по числу людей, занимающих ежевечерне места перед экранами телевизоров... величина среднесуточной аудитории телевидения (выраженная в показателях охвата - количество человек, включивших телевизор) колеблется в интервале 75-80 % населения» .
В связи с этим отечественные ученые сходятся во мнении, что в России формируется особый тип культуры, в основных своих чертах схожий с Древним Римом, потворствующим низменным инстинктам римского плебса, чья жизнь подчинялась лозунгу: «Хлеба и зрелищ!». Приходится признать, что данный тезис не утратил своей актуальности и для наших современников. Стремясь удовлетворить гедонистические инстинкты и потребности человека, искусство трансформируется в индустрию развлечений, забыв о своем социальном назначении - духовно возвышать и социально совершенствовать человеческую натуру, формируя верную систему ценностных координат и направляя энергию масс в русло созидательно-творческой и социально-одобряемой деятельности. Ведь воспитательный потенциал искусства весьма велик. Оно являет собой и важнейший способ познания окружающего мира, и инструмент исправления общественных нравов, и механизм нравственного становления и развития человека, и средство успешной социальной коммуникации. Функциональный диапазон искусства довольно широк, и в числе особо значимых функций можно выделить воспитательно-социализирующую, культурно-образовательную, ценностно-ориентирующую, мировоззренческую, нормативно-регламентирующую, деятельностно-практическую, эмоционально-психологическую, информационно-коммуникативную, развлекательно-гедонистическую, гуманистическую, катарсическую и др. Именно высокое социальное назначение и определило полифункциональность искусства как формы общественного сознания и способа духовно-практического познания и освоения мира человеком. Историческая миссия искусства детерминирует его моральную устойчивость, прогрессивность и гуманизм, невзирая на любые эпохальные изменения и неблагоприятные общественные условия.
К сожалению, современное искусство не в полной мере реализует свою социальную роль, активно стимулируя развитие грубых, низменных инстинктов людей, насаждая модель праздно-развлекательного образа жизни, пропагандируя и культивируя пуерилистический стиль поведения. Отсюда проистекает «легко удовлетворяемая, но никогда не насыщаемая потребность в банальных развлечениях, жажда грубых сенсаций, тяга к массовым зрелищам» . Однако исключительный акцент на гедонизме, выражающийся в устремленности к наслаждениям, удовольствиям и праздности, весьма опасен, ибо в лучшем случае приведет к дегенерации эстетических вкусов, а в худшем - вызовет нравственное оскудение и духовное вырождение не только отдельно взятой личности, но и социума в целом.
Справедливости ради необходимо признать и тот факт, что высокое искусство сегодня тоже остается востребованным (правда, в большей мере, лишь интеллектуальной элитой общества). Отрадно, что несмотря ни на что, массовая культура и шоу-индустрия не способны нивелировать истинное искусство. Более того, их параллельное сосуществование как раз и позволяет посредством сравнения отличить настоящее искусство от его суррогатного образчика. Недаром классические произведения мировой художественной культуры по-прежнему не утрачивают своей актуальности для многих наших современников.
В то же время нельзя быть скептиками и подвергать сомнению абсолютно все тенденции общественного развития, среди которых мы наблюдаем и очевидно позитивные моменты. К числу таковых можно отнести и явное одухотворение массовой культуры, что диктуется социальной необходимостью. Ведь лозунг «Возлюби, иначе погибнешь!» восприняли многие духовно чуткие творческие люди. В частности, только кинематограф откликнулся на этот призыв довольно большим количеством социально-ценных произведений, пользующихся особой популярностью у мировой зрительской аудитории. Внушает оптимизм и тот факт, что современные дети отзываются на высокохудожественные произведения и с неподдельным увлечением наблюдают не только за сюжетом детских «мыльных опер», но и с не меньшей активностью сопереживают героям знаменитого «Властелина колец», который вполне можно обозначить как интересный образец одухотворенного «детища» массового искусства. Создатели фильма талантливо и последовательно пропагандируют гуманистическую идею высокой гражданственности и социальной солидарности. Те же самые философы-космисты с их «принципом магнита», предполагающим единение прогрессивной общественности в отстаивании идеалов добра и справедливости, могли бы поставить «знак качества» этому фильму. Он очень доходчиво, наглядно и высокохудожественно доносит до молодежи общечеловеческую идею всеобщего социального единения: люди, хоббиты, гномы, эльфы, деревья, птицы и даже мертвые объединяются в борьбе со злом и одерживают победу. Причем, победу очевидную и безусловную - и это особо радует, ведь нередко режиссеры любят завершать свои фильмы в духе «Зло непобедимо», когда, вроде, победа над злом и достигнута, но в последнем кадре, как правило, мелькает тень возродившегося злодея. Либо оставляют открытый финал - мол, додумывайте сами, чем закончилось противоборство героев.
Здесь не идет речь об идеализации действительности посредством искусства, ведь назначение последнего состоит в максимально объективном отображении реального мира, который насквозь противоречив, соединяет в себе как возвышенное и прекрасное, так и низменное и безобразное. Стремясь к адекватному отражению окружающей действительности, художник не должен фокусировать свое внимание только на естественно-натуралистических и шокирующих составляющих повседневности, потворствуя грубым инстинктам людей и ориентируясь на мгновенную популярность в массовой зрительской аудитории. В условиях глобальной коммерциализации искусства, несомненно, трудно подняться над смакованием сиюминутной обыденности и высветить ее глубинный сакрально-гуманистический потенциал, возвышая нравственно-эстетические потребности людей и выводя их за пределы узко эмпирического существования. «Творчество с его эстетическим характером, - пишут Р.Х. Лукманова и А.И. Столетов, - есть один из видов «пограничной ситуации», погружающей человека в переживание подлинного бытия, позволяющей ощутить личности экзистенцию, дающей тот опыт трансцендентного, который и составляет нашу духовность» .
Даже если художник и будет удовлетворять прозаичные эстетические вкусы и чувства простого обывателя, он все-таки должен стремиться к исполнению своей гражданской миссии: воспроизводя мир во всем многообразии прекрасного и безобразного, возвышенного и низменного, трагического и комического, ему необходимо последовательно и целенаправленно утверждать идеалы Добра, Справедливости, Истины и Красоты, гармонизируя и упорядочивая окружающий мир. Каждый художник должен помнить о том, что Зло, воплощенное им в художественном образе, начинает жить независимой жизнью и внедряться в массовое сознание, вызывая мощные деструктивные процессы в жизни человека и общества. Особенно это опасно для подрастающего поколения, в силу малого жизненного опыта не обладающего стойким нравственным иммунитетом. И потому можем не согласиться с Татианой Коссарой, утверждающей о непреложном тяготении детей к Добру и Свету, в качество аргумента приводящей воспоминания из своего детства: «...взяла в библиотеке «Сказки Пушкина» - истрепанную, с разбухшими страницами, зачитанную до дыр и снабженную прекраснейшими иллюстрациями к сказкам. И вот почти от каждой такой иллюстрации корявым фиолетовым росчерком шло тире и далее красовалась корявая и уверенная подпись - «Я!». Этим «Я!» была исчеркана вся книжка - но характерно то, что своеобразный этот «автограф» сиял исключительно у изображений прекрасных, благородных и положительных персонажей: Золотой Рыбки, Царевны Лебеди и подобных; детское сердце отказывалось отождествлять себя с изображением Злого Коршуна, Мачехи или сватьи бабы Бабарихи... В этой бесхитростной книжке я прочла для себя непреложное подтверждение классической тертуллиановой формуле: «Душа - по природе христианка». Ну, не подпишется Детство ни под какой дрянью! Ну, не обманешь его, по большому счету!» .
Хотелось бы поддержать позицию Т. Коссары, однако знание современных воспитательных реалий заставляет нас усомниться в ее педагогическом оптимизме. Автор несколько упустил факт, что персонаж из ее детства - представитель совершенно иного поколения, воспитанный семьей, общественностью, пионерской организацией школы на светлых коммунистических идеях, общечеловеческих ценностях, счастливо избежавший тотального разлагающего влияния телевидения и прочих средств массовой информации на формирующееся сознание. Если принять во внимание весь арсенал современных воспитательных средств (игровые компьютерные технологии, доступность любых интернет-ресурсов, фильмы-боевики, детские «мыльные оперы»), то с полным на то основанием можем заявить, что в подавляющем своем большинстве они направлены на стимулирование психологических механизмов агрессивности, индивидуализма, праздности и гедонизма. Интересно, какой выбор сделал бы современный ребенок, во всех компьютерных играх отождествляющий себя с тем, кто сильнее, агрессивнее, безжалостнее?
Хотя, возможно, Тертуллиан прав, и душа, действительно, христианка, вне зависимости от всех временных перипетий неизменно тяготеет к Добру и Справедливости. В подтверждение еще одна зарисовка из жизни уже современных детей - диалог двух младших подростков после просмотра заключительной серии многосерийной криминальной драмы режиссера Константина Статского «Мажор». Главный герой фильма - сын преуспевающего бизнесмена, прожигатель жизни, определяется вконец отчаявшимся отцом на перевоспитание в полицию в качестве оперативного работника. Надо заметить, что результат даже превзошел отцовские ожидания: Игорь переосмыслил свою жизнь, обрел любовь и новых друзей, стал хорошим следователем и даже смог распутать давнее преступление - убийство своей матери. Но режиссер решил завершить фильм в пессимистическом камертоне: «Зло непобедимо». В итоге убийца матери - бывший бизнес-компаньон отца, а ныне олигарх и депутат Госдумы - убивает и его отца, завладевает уликами и сажает героя в тюрьму за попытку покушения на свою жизнь.
Но вернемся к детям, которые под впечатлением от фильма и неожиданного для них конца некоторое время пребывали в состоянии эмоционального ступора, осмысливая увиденное, наконец-то обретших дар речи:
И что?! Разве так можно!!! Разве так бывает?!!
Да-а-а, в самом деле, жесть какая-то!..
Нет! Но он же сильный! Смелый! Умный! Ну почему так вышло?!!
Да не трави ты! И так плохо! Хотя, что тут говорить, ведь, в принципе, все как в жизни...
И тут следует весьма знаменательная фраза: «Причем тут «как в жизни»!!! Если даже в жизни так бывает, то в фильме ТАК НЕ ДОЛЖНО заканчиваться, понимаешь?!!» На что второй примирительно заявил: «Ну да, согласен. Не переживай, скорее всего второй сезон доснимут - ведь и правда - не должно так заканчиваться!»
По сути, ребенок самостоятельно дошел до понимания высокого социального назначения искусства, призванного удовлетворять (по В.Г. Белинскому) человеческую «тоску по идеалу». Искусство, как выражение любви к истине, добру и красоте, «... есть не только созерцание, любование прекрасным, но также его творение и утверждение в мире под действием творческих сил художественного вымысла, фантазии, мечты» . В этом идеальном конструировании мира таится великая сила превращения потенциальной возможности в действительность. И здесь мы можем полностью согласиться с Н.Ю. Мочаловой, утверждающей: «Искусство по-прежнему будет сохранять устойчивую монументальность и классичность, если сумеет преодолеть соблазн прагматизма и ограниченной функциональности, сосредоточившись на адекватном образно-символическом отражении ценностей и смыслов человеческого существования. До тех пор пока художник будет видеть дальше, слышать нюансы и всполохи будущего, тоньше и глубже чувствовать, чем простые смертные, тем оправданнее его демиургическое предназначение, позволяющее быть уникальным и суверенным творцом в границах тотальной социальности» .
Рецензенты:Фатыхова А.Л., д.п.н., профессор кафедры теории и методики начального образования Стерлитамакского филиала Башкирского госуниверситета, г. Стерлитамак;
Карамышева Н.М., д.с.н., профессор кафедры философии права и социальных наук Стерлитамакского филиала Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак.
Библиографическая ссылка
Аскарова Г.Б., Сабекия Р.Б. РОЛЬ ИСКУССТВА В ФОРМИРОВАНИИ ДУХОВНОСТИ ЛИЧНОСТИ // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6.;URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=16968 (дата обращения: 21.04.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
Роль религии и искусства в формировании нравственного облика человека
Сейчас массовое сознание посредством буржуазной пропаганды заражено мнением, что большевики пытались создать бездуховное государство и не придавали значения нравственному воспитанию народа, потому что они де были атеистами и выступали против церкви. Обыватель вообще не мыслит себе духовности вне религии и лишь в отпускающих грехи церковниках видит достойных воспитателей нравственности, не задумываясь над тем, почему за два тысячелетия их проповеди так и не сделали людей человечнее? Почему, кого ни спроси, все, как один, выступают за высокую нравственность, а подлинно нравственных людей в обществе становится с каждым днем все меньше и меньше? Общественная мораль, т.е. свод правил, который регламентирует человеческие взаимоотношения на уровне общественного мнения, всегда изобиловала красиво звучащими абстрактными сентенциями, абсолютно неприменимыми в реальной жизни. А общественная нравственность, т.е. действительное, осуществляемое в повседневности, отношение человека к человеку изменялась от эпохи к эпохе и всегда оставляла желать лучшего.
Ильенков в своих трудах, вслед за Марксом, Энгельсом и Лениным, обнажает корни, которые питают общественное древо, плодоносящее формами общественного сознания, в том числе и этикой. Корни эти - способ материального производства. Отсюда следует, что мораль и нравственность обретают действительный смысл лишь в конкретных исторических условиях. Рассматривая исторический процесс, нетрудно заметить, как изменяется общественная мораль (нравственность, конечно, в меньшей мере) в зависимости от способа производства, господствующего в обществе. Те правила человеческого общежития, которые регламентировали отношения между людьми во времена рабовладельческого строя, стали совершенно неприемлемы во времена феодального. А когда в недрах феодализма вызрел буржуазный способ производства, то, сметая отжившие экономические отношения вместе с соответствующей им моралью, Европу стали потрясать крестьянские войны, Реформация и буржуазные революции. Новые экономические отношения принесли с собой и новую мораль. Были сломаны все сословные перегородки, и человек стал формально свободен в своем выборе. Он больше не был обязан трудиться на кого бы то ни было, но незримая плеть голода вынуждала его это делать ещё более повелительно, чем плеть надсмотрщика или управляющего. Он, как обладатель рабочей силы, превратился в товар, и был выброшен на рынок наряду с бесчисленным множеством других товаров. Человечество разделилось на представителей товара "рабочая сила" и представителей товара "капитал". В условиях жёсткой конкуренции нарастала война всех против всех. Изначальное отчуждение человека от продукта и процесса труда, как и от всех остальных собственных сущностных сил, с каждым новым этапом развития капиталистического производства всё более углублялось. Вспыхивали кровопролитные войны, причинами которых были кризисы перепроизводства и попытки захватить новые рынки сбыта и источники сырья. Именно эти условия породили и упрочили нравственность, характерную для буржуазного общества. "Каждый за себя, один Бог - за всех", "человек человеку - волк", "всё покупается и продается", и т.д. и т.п.
А в это время с амвонов церквей лились и по сей день льются прекраснодушные проповеди о том, что надо "возлюбить ближнего, как самого себя", что надо "подставить левую щеку, когда тебя бьют по правой", что надо "не убить" и "не украсть" и далее в том же духе. Понятно, что применения в реальной жизни эти правила не находили и не находят, приводя людей лишь к оглуплению, обезволиванию и, в конечном итоге, к примирению с существующей, по истине адской, действительностью. Примирение человека с адской действительностью превращает его в согбенного раба Божьего. Он перестаёт преобразовывать мир в направлении его усовершенствования и приводить его в соответствие со своими человеческими нуждами. Естественно, что, перестав заниматься этой сугубо человеческой деятельностью, человек начинает приспосабливаться к миру, условия жизни в котором на сегодняшний день безобразны, т.е. действует по животному типу. Действуя по животному типу, человек неминуемо деградирует как личность. Нравственная ответственность и нравственный выбор являются неотъемлемыми особенностями человека. От них невозможно отречься в пользу кого-то, не перестав при этом быть человеком. Следовательно, перепоручая Богу, а на самом деле церковникам, ответственность за свой нравственный выбор, человек автоматически лишается и воли, и выбора. Результаты оказываются плачевными. Как в случае с Гитлером, например: сначала фюрер думал и решал за весь немецкий народ, разумеется, с его молчаливого согласия, а затем, весь немецкий народ жестоко расплачивался за решения и поступки фюрера и при этом вверг целый мир в жесточайшую бойню. Так же и люди, сдавшиеся в плен религии, постепенно утрачивают способность думать и поступать самостоятельно, их хозяином и одновременно поручителем перед Богом становится человек в рясе, чаще всего, более безнравственный, чем они сами. Его богатство прирастает пожертвованиями страждущих, а наставления и советы почему-то всегда полностью совпадают с интересами и чаяниями господствующих классов. В жизни происходит всё не так, как мнят современные "премудрые пескари". Они считают, что "Бог создал человека по образу и подобию своему", а на самом деле, как понял ещё Фейербах, человек по своему образу и подобию создал Бога. Причём, в каждую эпоху представляемый на иконах образ точно соответствует представлениям человеческого рода, как о самом себе, так и о нравственных критериях, т.е. о добре и зле. Когда человечество корчилось в железных тисках Средневековья, то и Бог представлялся мучеником. Сейчас, например, в протестантских сектах сытого Запада Бог представляется эдаким, холёным преуспевающим владельцем рая, а то и мультимиллиардером. Обыватель полагает, что духовность и религия - синонимы, а в реальности - всё наоборот: "Религия - вздох угнетенной твари. Сердце бессердечного мира, подобно тому, как она - дух бездушных порядков".
1.
Но ни один подлинно духовный человек не смирится с положением угнетённой твари, не станет искать сердце там, где его нет, и не будет руководствоваться в своих поступках бездушными порядками, даже если они общеприняты. Следовательно, религия на сегодняшний момент служит исключительно духовному порабощению человечества и увековечению ада на земле, а вовсе не определяет и не может определять его духовное развитие. Когда-то, когда христианство противостояло государственной машине рабовладельческого Рима, бесспорно, оно не только способствовало развитию духовности, но и отражало назревающую экономическую необходимость перехода к феодализму. Может быть, в связи с тем, что первоначально монотеизм возник как вестник нового общественного уклада, т.е. был прогрессивен, лицо религии всегда обращено в прошлое? Поэтому в ней так часто растворяются люди, прошлое которых было радостнее настоящего. Религия создаёт иллюзию, мираж духовности, чтобы отвлечь внимание от омерзительных язв общества, построенного на эксплуатации человека человеком.
Но наряду с религией существует такая форма общественного сознания как искусство. Если религия на сегодняшний день оказывает отрицательное усыпляющее воздействие на человеческую нравственность, то с искусством дело обстоит совершенно иначе. Хотя и в этом вопросе, как говорится, есть нюанс: смотря какое искусство...
В образах, созданных художниками, музыкантами, артистами и литераторами, опредмечен дух той эпохи, в которой они творят. В произведениях искусства в индивидуализированной форме запечатлено и более или менее полно (зависит от степени универсальности личности мастера) отражено всеобщее, т.е. те процессы и тенденции, которые определяют направление общественного развития в тот или иной момент времени. Подлинный художник независимо от того, понимает он это или нет, посредством своих полотен говорит людям: "Всмотритесь в существующую данность. Видите, к чему всё идёт?" Точно так же и музыкант, и литератор, и артист - каждый со своей стороны воздействует на чувства людей с тем, чтоб пробудить в них мысль, направленную на разрешение назревших в обществе проблем. Произведения искусства не дают готовых рецептов (они должны быть даны в научных трудах политэкономов, обществоведов и др. ученых), в них зафиксированы и представлены общественные противоречия, а так же передана степень их напряжения.
Известно, что искусство эпохи Возрождения предвосхитило возникновение буржуазного способа производства и вызванное им развитие науки. Титаны Возрождения своими монументальными произведениями показали человеку, что он не раб Божий, а мыслящий творец, что он способен создать нечто более совершенное, чем предрассудки и богословские трактаты. Но именно художники Возрождения, обращаясь к образам Античности, словно предчувствовали, что это, более совершенное нечто, в конечном счете, явится лишь новой модификацией рабства, поскольку античное искусство возникло на почве рабовладельческих отношений. Следует отметить очень примечательную деталь: тяга к античным образам была присуща не только художникам эпохи Возрождения, но и русским художникам середины XIX века, а так же многим деятелям искусства разваливающегося Советского Союза. Художники своеобразным образным языком в разное время и на разных пространствах фиксировали неизбежность утверждения в обществе капитализма.
Ильенков считает, что художники Возрождения "не поняли хорошенько того грустного обстоятельства, что "возродить" античных богов, т.е. сформировать образ современника по образу и подобию Зевса и Прометея, Афродиты и Ники, невозможно, не воспроизведя и всех тех условий, на почве которых эти боги могли бы дышать и жить. В частности без рабовладения, без массы "говорящих орудий", за счёт которых жили и творили подлинные творцы Статуй Зевса и Прометея, те люди, которые создали античных богов по своему образу и подобию".
2.
Но, мне кажется, Ильенков переоценивает степень овладения художниками диалектической логикой, а вот степень развития их интуиции - явно не до оценивает. Художники в большинстве своём не диалектики и не соотносят плюсы с минусами в их диалектическом единстве, противоречии и развитии. В обществе с не преодоленным разделением труда это, в основном, удел философов, а иногда и учёных. Представители искусства чувствуют, предвосхищают осуществление той или иной формы бытия, усиление или угасание тех или иных тенденций развития. Скорее всего, с художниками Возрождения дело обстояло так. Жил Микеланджело или любой другой великий мастер в определённых условиях, общался с людьми разных сословий, подписывал какие-то векселя, брал в долг товары в бакалейной лавке, с кем-то договаривался о заказах, кто-то ему покровительствовал, кто-то вредил, кто-то плёл вокруг него интриги и т.д. И в процессе всей этой бытовой круговерти его вдруг почему-то (почему он не отдавал себе отчёта или просто глубоко не задумывался) стали волновать образы Античности. Они заполонили его мысли и чувства, они преследовали его, мучили, требуя, чтоб он воссоздал их в материале. И он их воссоздал, обогатив индивидуальным пониманием и мастерством. А они, в свою очередь, передали ему свое содержание, украсив новыми гранями его личность.
Для представителя искусства весь мир в целом и каждый составляющий его предмет являются потенциальными не распредмеченными образами. Следовательно, художник и образ - противостоящие друг другу сущности. С того момента, как образ вселяется в художника, начинается акт творения, в процессе которого эти две противоположности должны стать единой сущностью. В этом единстве происходит их взаимное отрицание. Образ уничтожает художника как реально существующего человека. А художник уничтожает образ как существующий независимо от него предмет. Но творческий процесс продолжается и приводит к осуществлению второго отрицания, в результате которого возникают две новых сущности: обогащённый содержанием образа художник и преображённый художником образ. Следовательно, для того, чтоб создать образ, неважно художественный, музыкальный, сценический или литературный, человек должен отождествить себя с ним, жить его жизнью, думать его мыслями, чувствовать его чувствами, говорить его словами. Т.е., чтоб создать всестороннее представление о другом, мастер должен перестать быть собой, в нём на время должен умереть тот реально существующий в реально существующем обществе индивид. Можно с уверенностью сказать, что, когда Микеланджело обдумывал и творил Давида, на свете не существовало Микеланджело, потому что по своему содержанию он был тождественен Давиду. Если бы было по другому, то Давид не состоялся бы в мире как Давид, а Микеланджело не осуществился бы в нём как Микеланджело. Так происходит всегда, когда речь идёт о великих художниках. Образы в них возникают вроде бы случайно, но в результате акта творения посредством этих образов люди начинают видеть ту или иную общественную необходимость. Посредственные художники отличаются от великих только тем, что создают свои произведения, не переставая при этом быть самими собой. Они не умирают и не рождаются в процессе обдумывания и создания своих образов. Их произведения, как мертворождённые дети, в них не пульсирует живая жизнь. Художник, не вливающий живого содержания в свои образы путем отождествления себя с ними, обречен создавать лишь пустые формы. Следовательно, как творец он осуществиться не может.
В этом процессе отождествления-разотождествления, с самим собой во имя оживления своего другого, и заключается сходство религии и искусства. Для того, чтобы ожил Бог, человек должен разотождествиться с собой и передать ему свое содержание, т.е. он должен умереть как совокупность всех, сформировавших его, общественных отношений. Если это разотождествление состоялось, человек перестает существовать как творческая общественная сила. Он зачарованно смотрит на Существо, в которое вдохнул жизнь, и это Существо живёт для него вместо него. Художник разотождествляется с собой, чтоб ожил создаваемый им художественный образ, но не для того, чтоб тот потом жил для него вместо него, а для того, чтоб он жил в человеческом обществе самостоятельной творческой жизнью. Художник, творя, на время умирает для общества, чтобы духовно обогатить его. Для верующего, чаше всего, процесс внутреннего развития заканчивается первым отрицанием. Именно в смысле и целях, т.е. в содержании процесса отождествления-разотождествления, кроется различие между религией и искусством. Этим различием определяется противоположность воздействия религии и искусства, как на процесс формирования человеческой нравственности, так и на процесс развития общества. Религия, как уже было отмечено выше, давно израсходовала потенциал своего развития и, как следствие, выступает в качестве реакционной силы, стремящейся к незыблемости существующего порядка вещей. Искусство, наоборот, предстает как сила, указывающая на необходимость изменения общественных отношений.
Роль искусства в обществе двойственна: с одной стороны, оно, отражая и представляя действительные противоречия общественного бытия, заставляет человечество искать пути их действительного разрешения, ведущие к усовершенствованию и очеловечиванию способа жизнедеятельности общества в целом. С другой стороны, оно, развивает в человеке чувство прекрасного, следовательно, играет значительную роль в процессе воспитания его нравственного облика. Ведь без развитого эстетического чувства не может быть и высокой нравственности. Во-первых, потому, что развитое эстетическое восприятие включает в себя настолько же развитое чувство меры и целесообразности. Не овладев этими качествами, человек никогда не станет высоконравственным. Потому что без них он неминуемо будет, образно говоря, палить из пушек по воробьям, раздувать из мух слонов и совершать множество подобных несуразностей, что, в конечном счете, не позволит ему быть человечным по отношению к другим, а соответственно, и к себе. Во-вторых, поскольку красота - это соответствие предмета представлению человека о нём, получается, что человек с неразвитым чувством прекрасного будет всегда находить красивыми предметы и явления, строго соответствующие неразвитости его представления о них. Примеры подобного отношения разбросаны в буржуазном обществе на каждом шагу, потому что неразвитое или извращенное чувство прекрасного воспитывается в этом обществе не случайно. Именно массовая неразвитость и извращенность эстетических представлений помогает господствующим классам продлевать время своего господства. Когда люди считают прекрасной кричащую роскошь, они тем самым дают согласие на существование вопиющей нищеты. Пока женщины восхищаются героями Шварценегера, а мужчины - обликом порнодив, капиталисты могут спать спокойно, потому что люди, которые считают окружающее их безобразие красивым, никогда не признают, что безобразен, породивший его способ общественного производства.
В данном контексте необходимо сказать пару слов о современном искусстве, порожденном буржуазным способом производства, давно уже исчерпавшим себя. У людей с развитым эстетическим чувством оно, за исключением своих единичных проявлений, вызывает острое неприятие. Безобразные образы или вообще отсутствие таковых, пошлый примитивизм, бессвязный одуряющий грохот вместо музыки - не могут не вызывать подобную реакцию. Другими словами, современное буржуазное искусство в течение XX века утрачивало и на сегодняшний день почти утратило свою эстетическую функцию. Однако функцию зеркала общественных противоречий сохранило и даже, можно сказать, усилило, разумеется, за счёт утраты эстетической. Деятели современного искусства могут думать о своём творчестве что угодно, но их произведения кричат: "Это конец! Тупик! Дальше на этом пути нас не ждёт ничего, кроме смерти!"
В обществе, доведшем разделение труда до последнего, гибельного предела, где человек отчужден от своей сущности настолько, что превратился в предельно ограниченную функцию какого-либо технического устройства, где каждый видит лишь сук, на котором сидит, и то не весь, стало по существу почти невозможно сохранить человеческий облик. Вместо человека функционирует некая самовоспроизводящаяся биологическая машина, чуждая подлинно человеческих потребностей и стремлений, которая призвана умножать богатство владельцев капитала, обеспечивая себе при этом средства для биологического существования. Скорее всего, именно из-за невостребованности обществом, эстетическая функция искусства ускоренными темпами атрофируется. Когда организм заживо разлагается, не до эстетики.
Выход из этого тупика можно найти лишь в скорейшем преодолении разделения труда, которое возможно только на пути построения бесклассового общества, т.е. коммунизма. Именно в процессе построения такого общества отомрет за ненадобностью религия и возродится эстетическая функция искусства. Именно в процессе созидания человечных условий жизни сформируется всесторонне развитый, а потому и высоконравственный, очеловеченный человек.
1. К. Маркс, Соч.
2. Э. В. Ильенков, Об идолах и идеалах, стр. 57, Изд. Полит. Лит., М.,1966 г.
Процесс формирования, становления любой личности сложный и длительный. Понятие «личность» подразумевает многое и ко многому обязывает. С одной стороны, это лицо, обладающее уникальными качествами, с другой – это компонент социума, который раскрывается не только в индивидуальном проявлении, но и в социальных отношениях. Если личность будет обладать сильными качествами, например, такими, как: честность, достоинство, красота и гармоничность внутреннего мира, гуманизм, позитивное мировосприятие, свобода мышления, целеустремлённость, ответственность, желание самосовершенствоваться, то и общество, в котором эта личность живёт, будет двигаться по прогрессивному пути развития.
Одна из важных ролей в решении вопроса формирования личности принадлежит художественной культуре, в том числе её духовной составляющей – искусству. Ещё в 19 веке известный скульптор М. Антокольский утверждал: «Посредством искусства мы выражаем свои чувства любви, горести и радости, под звуки музыки мы смелее идём к победе, под те же звуки оплакиваем падших героев. Искусство украшает храмы, оно учит нас лучше молиться, сильнее любить Бога и чувствовать чувства других. Искусство … – это выразитель и толкователь человеческой души, посредник между Богом и человеком. Искусство говорит яснее, конкретнее, красивее то, что каждый хотел бы сказать, да не может. Искусство подобно путеводной звезде, освещающей путь тем, кто стремится вперёд, к свету…» .
Образцы музыкальных произведений, литературы, живописи, архитектуры и т. д. – это отражение многовекового стремления наших предков к красоте, идеалу, мудрости. Таким образом, рождая систему ценностной ориентации человека, духовная культура полностью оправдывает свою изначальную трактовку – «возделывание». Личность, которая старается формировать себя в процессе созидательной деятельности, облагораживая свой облик, воспитывая свою сущность, «возделывает», окультуривает своё «Я». Причём стоит заметить, что произведения искусства оказывают влияние не только на область человеческих чувств, они одновременно воздействуют и на сознание человека, целостно преобразуя его. Диадность проявляется в характере общения личности и культуры, в двустороннем их взаимодействии
Естественно, что материальная культура тоже будет формировать личность, но с точки зрения утилитарной, материальной сферы (предметы быта, одежда, место обитания др.).
Искусство же воспитывает, просвещает, даёт возможность познать мир через его образное выражение в слове, в звуке, в цвете, а вслед за этим и создать свой образ мира, который априори не сможет вмещать разрушающих понятий. Культурный человек – это не тот человек, которого приучают к духовным ценностям насильно, но это личность,которая получает от этого общения радость, ощущает полноту бытия, радуется гармонии своего «я» и мира, черпая духовную энергию из полотен живописцев, поэтических строк, созданий скульпторов. «Художник, творец искусства, обращается сначала к сердцу человека. Произведения искусства всегда несут в себе переживания творца, его взгляд на мир, на своё место в нём. Поэтому так велика сила воздействия искусства на людей: оно пробуждает в человеке ответное чувство» .
Искусство, выстроенное по законам добра и красоты, очищает, просветляет, открывает новые горизонты . Именно обращение к искусству становится импульсом к сотворчеству, причиной зарождения желания создать что-то своё, неповторимое – и личность расцветает, становится уникальной. Например, художник М. Сарьян замечал: «Каждый из них (живописцев – прим. автора ) – это цельный мир, цельное восприятие мира. Это цвет, свет, тень, перспектива, музыка, через которые видит художник мир. Но на что был бы похож мир, если бы на земном шаре возник лишь один тип цивилизации и один тип живописи. Искусство любит многообразие как с исторической, так и с национальной точки зрения» .
Именно благодаря вовлечению в мир искусства личность обогащает свой мир, выбирает созидательную деятельность, ощущает полноту бытия. Искусство помогает просвещению, ведь с помощью него многие скучные вещи становятся яснее и ярче.
Каждый вид искусства играет свою роль в формировании личности. В статье мы попытаемся на некоторых примерах не умозрительно, а практически доказатьпреобразующую, развивающую, возрождающую роль искусства для личности .
Живопись . Потрясения от преобразованного художником мира могут быть для личности очень глобальными, поворотными. С одной стороны, личность получает эстетический урок. Представления о том, что такое красота или уродство, а, следовательно, формирование своего образа жизни, его эстетической базы – вот что главное в общении с произведениями живописи. Эстетическая функция искусства, живописи особенно, помогает находить верные пути в жизни, во многом опираясь не на некие нормативные документы или публицистические воззвания, а на эмоциональные порывы души. Сколько нюансов чувств можем мы открыть в себе, любуясь полотнами импрессионистов, сколько тайного познать, изучая историю жанра портрета, какой оригинальной трактовкой мира обогатить своё видение реальности, рассматривая картины авангардистов! Интересно отметить, возможно, большинство произведений искусства, оставшихся в веках как классика, – это те произведения, которые содержат гуманистические идеалы, эстетические порывы.
«Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно» .
С другой стороны, при «общении» с миром художника через его произведения, человекполучает и нравственный урок , который может проникнуть в индивидуальную человеческую психику, вторгаясь в границы сформированного субъективного образа мира личности. Иллюстративен в этом случае пример с эпизодом из жизни Ф. М. Достоевского, который увидел картину «Мертвый Христос в гробу» кисти Ганса Гольбейна Младшего. Она произвела на писателя неизгладимое впечатление . Впоследствии ошеломительное впечатление от картины передаст его герой в романе «Идиот»: « – Да это... это копия с Ганса Гольбейна, – сказал князь, успев разглядеть картину, – и хоть я знаток небольшой, но, кажется, отличная копия. Я эту картину за границей видел и забыть не могу...
– А на эту картину я люблю смотреть, – пробормотал, помолчав, Рогожин...
– На эту картину! – вскричал вдруг князь, под впечатлением внезапной мысли, – на эту картину! Да от этой картины у иного ещё вера может пропасть!». Что так поразило русского гения? Есть много точек зрения. Одна из них – детальная прорисовка художником черт умершего человека на портрете вопреки тому, что Иисус должен ожить, но если присмотреться, то можно увидеть напряжённый палец, будто поднимающий тело Христа над поверхностью. А иначе и быть не могло. Вера в воскрешение, подтверждённая даже столь безысходной картиной, восторжествовала.
Итак, живопись формирует эстетические представления человека о мире, обогащает личность эмоционально, воздействует на её нравственные основы.
Литература . Потрясения от произведений искусства основ человеческой личности заставляют говорить чуть ли не о магическом воздействии духовной культуры на человека.Она преобразует его мир, активирует познавательные, эмоциональные способности, раскрепощает духовные силы. Здесь нужно говорить об ответственности творца перед читателем, зрителем его «текстов», ведь идеи, заложенные в образах, воспринимаются и усваиваются лучше, доступнее.
Особое место в формировании личности принадлежит литературе как искусству слова:
«Словом можно убить, словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести.
Словом можно продать и предать, и купить,
Слово можно в разящий свинец перелить» .
Литература влияет на личность комплексно: здесь и ценностно-ориентированное, и эстетическое, и познавательное, и даже жизнетворящее влияние. Так, например, спасение в литературе находит и известный русский писатель В. Шаламов, который, находясь в лагере на Колыме, писал Б. Пастернаку:
«…И каждый вечер в удивленье,
Что до сих пор ещё живой,
Я повторял стихотворенья
И я шептал их как молитвы,
Их почитал живой водой,
И образком, хранящим в битве,
И путеводною звездой.
Они единственною связью
С иною жизнью были там,
Где мир душил житейской грязью
И смерть ходила по пятам …» .
Спасая и оберегая, ориентируя и заставляя мыслить и тонко чувствовать, литературные произведения подчас выстраивают и модель поведения, образ жизни. Как не вспомнить здесь личностное восприятие М. И. Цветаевой А. С. Пушкина и его «Капитанской дочки» в её статье «Мой Пушкин». А вот её впечатление-программа от «Евгения Онегина»: «Многое определил во мне «Евгений Онегин». Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку – и руки, не страшась суда, – то только потому, что на заре моих дней, лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрёпанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах сделала… И если я потом, когда уходили (всегда – уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей…. Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества» .
Благодаря тому, что литературные произведения преобразуют окружающую действительность в некий новый авторский мир, личность, обращаясь к искусству слова, обогащает своё видение, получает новое наполнение информационного поля. Эта информация обладает ценностно-ориентированной, эстетической функцией. Кроме того, литература имеет и психологическое воздействие на читателя в плане помощи выстраивания им определённого шаблона поведения, образа мышления.
Но надо отметить и ещё одно немаловажное назначение искусства – его способствование переживать моменты, эмоции, которые в реальной жизни могут быть человеку не даны. И тогда искусство становится опытом того, что не случилось, не произошло, но, например, пережито через слово.
Итак, роль искусства в формировании личности велика. Она и импульс к познанию нового, к творчеству, и способ формирования ценностно-ориентационных критериев, и способ воспитания, общения, и возможность получить эстетическое наслаждение, привить вкус, реализоваться как неповторимая личность, выстроить свой образ мира, возможность пережить непережитое, испытать то, что не случилось и, наконец, спастись в переживаемом настоящем.
Искусство сигнализирует о состоянии об-щества, также оно может свидетельствовать о состоянии индивиду-ального сознания. «Развитие современного искусства с его вроде бы нигилистическим стремлением к дезинтеграции должно быть вос-принято как симптом и символ настроения всеобщего уничтожения и обновления, которое стало приметой нашего века»(Юнг К. Г. «Синхронистичность»). Игнорирование логики, преднамеренная абсурдность, излишняя агрессивность, культивируемая бессмысленность современного искусства — вызов коллективному стандартному вкусу, утверждение цен-ности индивидуального творчества, ценности субъективного. Хотя делается это путем разрушительных акций и отрицания, тем самым творцы выступают за право иметь личное мнение, даже если оно идет вразрез с общепринятым. Юнг отметил, что подобная по-зиция возникла не случайно: «Коллективные стандарты, по которым оценивается все индивидуальное: все, что не укладывается в кол-лективную схему, не может быть признано красивым или хорошим, хотя правда и то, что современное искусство пытается компенсиро-вать эту позицию». Кроме того, современное искусство является своего рода реакцией на культ рациональности, господствующей в современном мировоззрении.
Тенденция достаточно опасная, так как излишняя рациональность сопровождается тенденцией к подавлению бессознательного. Будучи подавленным, оно стремится прорваться наружу и завладеть созна-нием. Такие ситуации уже случались в истории человечества, нечто подобное, по мнению Юнга, происходило в Германии в 1930-е гг., что сделало возможным приход к власти Гитлера. Потом люди удивля-ются, как это одному безумцу, проповедующему совершенно дикие идеи, удается завладеть умами многих и многих граждан, готовых поддержать его чудовищную идеологию . Социолог К. Мангейм убеж-ден, что сегодня политики умело используют этот механизм. Пропове-дуя концепцию технологической рациональности, они создают «новую идеологию», стремясь направить действия и поведение трудящихся в определенное русло целенаправленного рационального, то есть прак-тического обустройства жизни. Мангейм убежден, что делается это в интересах монополистического капитала. Но есть еще более страшный момент, потому что социум не замечает, что с усилением рациональ-ности бессознательное начинает действовать подобно сжатой пружи-не, и постепенно иррациональное сознание начинает господствовать в обществе , делая его нездоровым. Можно вспомнить, как возросло в последнее время количество странных религиозных сект и мистических учений, тайных культов и паранаучных теорий, допущенных и в науку. Но еще страшней, что бессознательные импульсы могут быть направлены на разжигание конфликтов: надо указать на врага (желательно для этого найти чужака, представителя иной культуры , иного народа) и вся агрессия общества устремится в данном направлении.
Идеологии сектантских или политических движений успешно используют искусство в целях пропаганды. Во-первых, они создают героя — образец для подражания, будь то советский летчик, американский солдат или Кришна. Во-вторых, совместный просмотр героического фильма, посещение выставки, прослушивание симфонии или пение хором делают коллектив более сплоченным. Искусство создает эффект причастности к общей идее, общей цели.
Однако, даже обслуживая идеологии и режимы, искусство мо-жет служить средством коммуникации. Не зная чужого языка , не понимая идеалов чужих религий , мы все же можем воспринимать и получать эстетическое удовольствие от созерцания произведений изобразительного, хореографического искусства. Мы с удовольствием слушаем хорошую музыку, и нас не волнует, какой национальности композитор ее написал. Мы смотрим французские и голливудские фильмы, читаем переводную литературу и убеждаемся, что чувства людей, переживания такие же, как у нас. Они попадают в такие же жизненные ситуации, у них случаются такие же неприятности, у них существуют те же проблемы. Именно искусство способно продемон-стрировать нам эту близость более эмоционально и проникновенно.
Сила искусства заключается в том, что любой частный случай оно возводит на уровень всеобщего, всечеловеческого. В эстетической мысли удовольствие от восприятия искусства объ-ясняется тем, что зритель, читатель, слушатель отождествляют себя с героем произведения, что заставляет сопереживать, сочувствовать, благодаря чему происходит очищение — катарсис. Зритель находит сходство со своей жизненной ситуацией, понимает, что он не един-ственный, с кем это произошло, что оказывает жизнеутверждающее воздействие. Либо воспринимающий, отождествляя себя с героем, переживает такие события и приключения, которых в жизни у него никогда не было. В этом смысле также можно говорить о компенси-рующей роли искусства. Материал с сайта
З. Фрейд
З. Фрейд уподоблял художественное творение грезе, фантазии, в которой осуществляются желания. Искусство выстраивает иллю-зию, заменяющую действительность, и в этой мнимой реаль-ности исполняются все мечты. Творчество для взрослого челове-ка — то же самое, что детская игра. «Видимо, мы вправе сказать: каждый играющий ребенок ведет себя подобно поэту, созидая для себя собственный мир или, точнее говоря, приводя предметы своего мира в новый, угодный ему порядок»(Фрейд З. «Художник и фантазирование»). При этом Фрейд настаивает, что большинство фантазий любого человека имеет болезненный характер, потому что среди его желаний есть запретные, постыд-ные, которые следует скрывать в силу несовместимости с культурой и нормами в обществе. Поэтому для Фрейда произведение искус-ства — результат переориентированной энергии либидо. Сам ху-дожник получает удовлетворение в творческом акте, потому что ему удается перенаправить либидо в социально приемлемое и даже по-лезное, культурное, русло. А зритель получает удовольствие, потому что художник позволяет нам наслаждаться нашими собственными фантазиями (воплощенными в произведении), «на этот раз без всяких упреков и без стыда». «Подлинное наслаждение от художественного произведения возникает из снятия напряженностей в нашей душе». Таков механизм очищения посредством искусства, по З. Фрейду.