Мне объяснили, что на основе показаний уже осужденного Дмитрия, который признал свою вину, мне не представляется возможности избежать наказания по статье 159 ч 2 и что если я буду продолжать все отрицать, то меня посадят и на долго, так как суд уже принял слова Дмитрия как факт и вынес ему приговор по ст 159 часть 4 и выплату по всем предъявленным счетам по всем эпизодам данного дела, их порядка 40- 50ти.. Нашлись даже свидетели которые указали на мою связь с Дмитрием, явно чтоб просто уйти от материальной ответственности.. Но так как суд уже рассмотрел дело, мой отказ будет воспринят как не желание сотрудничать с следствием.. И я по совету своего адвоката подписался под тем что действительно сделал мошенничество в сговоре с этим Дмитрием, по 13 эпизодам и теперь дело находится на особом порядке*Я нахожусь на гране отчаянья, не знаю что мне делать..

О жизни коммерсантов в тюрьме

Внимание

Сейчас на зоне можно достать всё, – рассказал «Совершенно секретно» Сергей Арутюнян, человек, отбывающий наказание по статье 159 УК РФ «Мошенничество» в одном из исправительных учреждений, – были бы деньги.

Как ты сидишь, что ты делаешь, что ты ешь – всё зависит от твоего благосостояния, или благосостояния твоей семьи.

Вот сейчас один человек из нашего отряда продает машинку – «Фольксваген-Гольф».

Занимаются этим друзья его друзей, на свободе, естественно.
Условия продажи простые – шестьдесят тысяч должно оказаться у него на руках на зоне.
Сколько заберут себе, те, кто продадут машину, сколько они отдадут за пронос денег сюда, не важно.

Важно

В конечном итоге, большая их часть, естественно, осядет на руках у сотрудников колонии, но некоторое время этот человек, благодаря этой сумме просидит с относительным комфортом.

Обвинение по ст. 159 ч. 2 очень вас прошу подсказать

• Ограничение свободы на 2 года и принудительные работы на 5 лет.
• Тюремное заключение на 6 лет и выплата штрафа, сумма которого составляет 80 тысяч рублей, либо списывают весь доход за полгода.
• Помещение за решетку на 6 лет и ограничение свободы на 1,5 года.
Часть 4. Когда преступление совершила организованная группа в особо крупном размере (при этом гражданин лишается права собственности на свое жилье), то участников группы наказывают так:

1. Сажают в тюрьму на 10 лет и обязывают выплачивать штраф, сумма которого составляет 1 млн.руб., либо весь доход за 3 года.
2. Заключают за решетку на 10 лет и ограничивают в свободе на 2 года.
3. Лишают свободы на 10 лет.

В зависимости от вида мошенничества и сферы деятельности осужденных, выделяют статьи 159.1-159.6 УК РФ.
Статья 159.1.

Гид по жизни в тюрьме: как сидеть с комфортом и не стать «сладкой булочкой»

Здравствуйте!Так случилось, что последние несколько лет живу почти не выходя из дома, занимаюсь ребенком - ему 7 лет, лажу в интернете, строили планы через пару месяцев переехать в другой город, более зеленый и чтобы у ребенка была своя комната (сейчас у нас однокомнатная кв.) Когда стали выписываться с кв.
меня задержали сотрудники милиции, предъявили бумаги, что я уже как три года нахожусь в розыске, по статье 159 часть 2, этого я не знал, да и не скрывался.. А дело оказалось вот в чем.. в 2005 году я имел глупость и занялся покупкой ноутбуков, давал рекламу и покупал при обращении людей, после продавал ноутбуки в магазины с своим небольшим наваром.. В один день ко мне обратился парень, представился Дмитрием и предложил купить у него новый комп. с гарантией и документами.. Купил..

Как избежать тюрьмы при обвинении в мошенничестве и ложном доносе?

В народе эти поправки уже прозвали «кровавым законом».

История его принятия и обсуждения началась ещё в октябре 2014 года, когда Минюст внёс документ на рассмотрение Госдумы.

Правозащитники, занимающиеся проблемами прав человека и гражданина в исправительных учреждениях, инициировали обсуждение этого документа.

В итоге Минюст осознал его вредность и отозвал из Думы. Далее Совет по правам человека предлагает повторно обсудить законопроект, это обсуждение продолжается. Члены совета вносят какие-то поправки, появляются сообщения, что многие спорные моменты разрешены, и 27 мая 2015 года данный законопроект повторно вносится в Думу. Но оказалось, что текст «новой редакции», точка в точку, запятая в запятую совпадает с тем, что вносил Минюст за восемь месяцев до этого.

Как зеки на зонах, шикуют за бабки

Злоумышленник, совершивший хищение через кредитную, расчетную, платежную карту и обманувший работника кредитной, торговой или другой организации, понесет такое наказание:

1. Выплатит штраф, его сумма составит 120 тыс.руб., либо с него спишут весь доход за 1 год.
2. Будет ходить на обязательные работы в течение 360 часов.
3. Будет посещать исправительные работы в течение 1 года.
4. Его свобода будет ограничена на 2 года.
5. Будет выполнять принудительные работы в течение 2 лет.
6. Будет находиться под арестом в течение 4 месяцев.

Часть 2. Такое же мошенничество, только совершенное группой лиц, ранее договорившихся, приравнивается к преступлению с причинением значительного ущерба (выше 2,5 тыс.руб.).

Ваше отношение к его деяниям.

Недавно к нам обратились родственники успешного архитектора, обвинённого в мошенничестве: с него вымогают 100 000 рублей за создание более или менее приличных условий содержания в одном из подмосковных СИЗО.

Подследственный, отбыл четыре срока, в СИЗО выполнял обязанности смотрящего за камерой: Есть ещё услуга по актировке - это осмотр пациента и оценка состояния его здоровья. Ну чтобы тебя в связи с болезнью освободили от наказания.

Я своему знакомому однажды помогал такую услугу купить.

Стоило это 20 млн рублей. И даже несмотря на мою помощь, человека кинули. 9. Узнайте расценки на зоне, куда вас отправляют Работа в санчасти с возможностью спать в двухместной камере с плазменным телевизором на зоне стоит 2 млн рублей Предприниматель, сидевший в московском СИЗО, а затем этапированный в Ивановскую область: Самое козырное - это работа в санчасти.

Как выжить в тюрьме? Что делать, если тебя задержали или арестовали? Вопросы не праздные. Ситуация с задержанием видеоблогера Руслана Соколовского наглядно показала, что в современных российских реалиях оказаться за решеткой может каждый – за неосторожно сказанное в интернете слово, за перепост в социальных сетях, за глупую картинку. Но постят картинки и ведут видеоблоги, как правило, люди далекие от криминальной жизни, поэтому внезапное задержание и помещение в ИВС (далее – в СИЗО и, если совсем не повезет, колонию) может оказаться для них настоящим шоком. Человек, попавший в такую ситуацию, может запросто наделать глупостей, превратив свою жизнь в настоящий ад.

Вопиющих случаев «посадок» в России становится все больше. Znak.com решил проконсультироваться с людьми, имеющими за плечами богатый опыт пребывания в местах, как принято говорить, «не столь отдаленных». Это Алексей Кузнецов (более 10 лет лагерей, ведет свой канал о жизни в тюрьме на YouТube, занимается правозащитной деятельностью), Андрей Реут (отсидел 17 лет), Алена (фамилию и срок попросила не указывать, работает в юридической фирме), а также известный уральский правозащитник Алексей Соколов. Вот их советы.

1. Задержание. Молчи

Почти любая посадка начинается с задержания. Это может случиться на улице, на работе, в вузе, в общественном транспорте. Могут задержать после обыска или допроса. Задержание - это еще не арест. Иногда задержанных отпускают после дачи показаний или установления нужных фактов. Но иногда в момент задержания человек надолго прощается со свободой. Тут важно не потерять самообладания.

Реут: Как правило, если человек ни разу не попадал в руки представителей власти, после задержания он испытывает потрясение, испуг. Рушатся все иллюзии касаемо правоохранительных органов. Человек сталкивается с грубостью и цинизмом, понимает, что он всего лишь букашка. Первое, с чем столкнется, это запугивание, порой избиение, не исключены и пытки. Ведь «подозреваемый» уже виновен – так думают дознаватели и оперативные работники. И очень сложно потом добиться извинений или объяснений. Желательно иметь в знакомых адвоката, либо юриста, знакомого с уголовной практикой. Если таких нет, то лучше потерпеть, не наговаривать на себя, так как в последующем ВСЕ ваши слова будут использованы против вас. Независимо от алиби, свидетелей защиты, либо отсутствия доказательств вашей вины. Заявляйте, что не будете давать показаний без адвоката (юриста), которого вам выберут родные, либо вы сами. Статья №51 Конституции: гражданин имеет право не свидетельствовать против самого себя. В общем, лучше побороть страх, растерянность и боль, но не оговаривать самого себя, любое слово может быть искажено в протоколе допроса.

Андрей Реут

Кузнецов: Когда человека задержали, главное не паниковать и понимать, что его судьба зависит от тех первых мероприятий, которые будут проводиться в отношении задержанного. В первые дни задержания он своими действиями закладывает фундамент будущего - освобождения, либо лишения свободы. Все это прекрасно понимают силовики и поэтому стараются максимально отработать в первые минуты и дни задержания, надеясь на то, что их жертва в панике, ничего не понимая, будет вести себя в угоду им. Силовики, как правило, в первые минуты и дни задержания пытаются ограничить любые контакты с внешним миром для задержанного, подсовывают своего дежурного адвоката, который сладкими речами о возможном ближайшем освобождении склоняет задержанное лицо делать то, что угодно силовикам, фактически исключая шансы освобождения, усугубляя положение. В такие моменты задержанному лучше молчать и не свидетельствовать против себя самого и своих близких, тем более это ему позволяет статья 51 Конституции Российской Федерации.

Алексей Кузнецов

Алена: Сколько бы раз тебя ни задерживали – всегда как в первый раз. Обстоятельства разные, предпосылки разные и полицейские, соответственно, разные. Но в любом случае нужно знать свои права. Не «качать», а знать. Это намного сократит риски и поможет впоследствии при осуществлении вашей защиты. Рекомендаций можно дать много, но каждый случай индивидуален – и есть разница, если тебя задержал отряд ППС или «постелила» группа быстрого реагирования, причем разница глобальная. Стоит изучить закон «О полиции», где четко прописаны обязанности и права полицейских.

Фото: exzk.ru

Соколов: Во-первых, когда они приходят к тебе домой, нужно посмотреть документы. Они обязаны представиться, показать удостоверение и постановление на обыск или задержание. Каждому полагается телефонный звонок. Можно позвонить перед тем, как открываешь дверь. Нужно связаться с адвокатом. Если нет адвоката, позвонить родственникам или знакомым, чтобы они направили защитника. Можно, конечно, попробовать заявить, что не пустишь полицейских, пока не приедет адвокат, но они могут в таком случае взломать дверь. Ты можешь их впустить и дать трубочку адвокату, чтобы тот сообщил, что приедет. Сотрудники могут наплевать на это, но потом можно предъявлять это в суде. Если адвокат отсутствует, лучше всего фиксировать процессуальные действия на видеокамеру. Нужно требовать у сотрудников, чтобы обыски проводили в вашем присутствии. Сперва в одной комнате, потом в другой и так далее. Чтобы не получилось, что все сотрудники разбрелись по комнатам и вышли оттуда с наркотиками, боеприпасами или еще чем-то таким. При обыске должны присутствовать понятые. Либо это «ручные» понятые, либо привлекают соседей.

Алексей Соколов

Нужно выяснить, кто главный в следственной группе, кто принимает решение. На любое нарушение нужно обращать внимание понятых. Это должно отображаться в протоколе обыска. В конце можно указать все нарушения. Это обязательно. Потому что впоследствии можно будет на это ссылаться. Следующий этап – допрос. На этом допросе, если нет адвоката, то лучше взять 51 статью. Потому что представьте психологическое состояние человека, когда к тебе приходят люди, поднимают тебя в шесть утра с кровати, начинают рыскать по комнатам — это шок.

Даже если адвокат по назначению, с ним можно работать. Просить, чтобы он фиксировал нарушения. Консультироваться с ним. (На следующих этапах крайне желательно обзавестись адвокатом по соглашению — см. след. пункт).

2. ИВС. Не верь

После задержания вас, скорее всего, отправят в изолятор временного содержания, ИВС. Это полицейское учреждение, где вас могут продержать до 72 часов без решения суда. Это еще не СИЗО и не тюрьма, а только их «предбанник».

Андрей: Находясь в ИВС, гражданин понимает и ощущает, что жизнь не так прекрасна. Отсутствие солнечного света в камере, отсутствие чистого воздуха и, частенько, антисанитария многих подкашивают морально. Но не надо забывать, что впереди, возможно, еще более худшие условия для существования. Поэтому – не стоит доверять сокамерникам… Многие сотрудничают с дознавателями, кто-то работает на них. Если в камере, где содержатся лишь задержанные впервые, находится гражданин весь в татуировках, рассказывающий, как легко и просто он жил в зоне, знайте: это работник тех, кто вас допрашивал накануне, с 99-процентной гарантией. Вам могут предложить «дежурного» адвоката на допросе, либо ином следственном действии. Не соглашайтесь! Дежурный адвокат, как правило, начинает вас склонять к тому, чтобы вы сознались в преступлении, которое вам вменяют, с объяснением, что так вам меньше дадут, либо отпустят домой под подписку о невыезде. Как правило, подобная «медвежья» услуга дежурного адвоката потом будет стоить слез и, скорее всего, грозит реальным сроком. Встречаются и адвокаты по назначению, которые честно отрабатывают свой хлеб и репутацию, но таких единицы. Поэтому предлагаю подумать хорошенько и смотреть, где и под чем расписываться.

Алексей: С первых минут необходимо понимать, что ты попадаешь в часть другого мира, где в отношении тебя могут проводить оперативные мероприятия, используя твоих сокамерников, которых как будто постоянно из камеры вызывают то следователи, то адвокаты. На самом деле они постоянно ходят к операм сливать информацию по тебе и получать новые задания по твоей разработке. С первого шага в этот другой мир задержанный должен быть «простачком», который, зайдя в камеру, просто скажет: «Всем привет». При этом внутренне необходимо держать волчью оборону и в любой момент принимать решения в соответствии с внутренним восприятием. За минуту слабости можно платить десятилетиями, а может, и вечность.

Фото: www.riakchr.ru

Находясь в ИВС первые дни, вы должны понимать, что следователь зависит от ваших показаний, а вы зависите от следователя - используйте это, чтобы сообщить близким и родственникам о том, что вас задержали. Скажите следователю: да, я согласен дать объяснения и показания, однако сообщите о моем задержании моим близким и родственникам, чтобы они наняли мне адвоката, после встречи с которым мы будем активно проводить процессуальные действия. Ведите себя так, как будто вы бежите к следователю навстречу семимильными шагами.

Когда придет нанятый адвокат, через него вы сможете сообщить близким и родственникам любую информацию, так как ваши встречи будут носить конфиденциальный характер, таков закон.

Если нанятого адвоката не будет, дежурному адвокату по назначению не верьте, так как это тот же самый следователь, прокурор и судья в одном лице.

В ИВС вас долго держать не будут, и в случае ареста вы поедете этапом в СИЗО. Это новое испытание - вы вроде адаптировались в ИВС, но тут опять что-то новое и страшное.

Фото: yaroslavl.bezformata.ru

Алена: Что такое ИВС… Прежде всего, это вакуум неопределенности, в котором даже бывалый человек начинает себе рисовать картины с наилучшим исходом. Но, к сожалению, так выходит не всегда. И даже из маленькой мухи, при отсутствии информированности о своих правах, о нормах закона и многом другом, может выйти хороший слоник.

Адвокат от государства. Он бесплатный, и поэтому зачастую ему нет до вас никакого дела. Он не врач и клятву Гиппократа не давал. Он не представляет реально того, что человека, попавшего в заключение, могут просто убить или опустить. Этого и нет ни в одной статье УК РФ, но случаи исчисляются сотнями. Адвокат понимает, что, опросив подозреваемого или обвиняемого и оставшись для него «лишь» дежурным адвокатом, все, на что он сможет рассчитывать, - это копейки от государства. Не стоит осуждать их за то, что они идут по пути наименьшего сопротивления, предлагая написать явку с повинной и судиться в особом порядке. Он же не делает этого без согласия обвиняемого.

Фото: ugolovka.com

Соколов: Быт в ИВС… Это четверо нар, стол, туалет, огороженный кирпичной стенкой, умывальник, окна. В ИВС советую ни с кем не разговаривать, не обсуждать не только свое дело, но и другие моменты своей личной, профессиональной жизни, родителей, родственников. Потому что именно на этой стадии оперативники пользуются услугами «наседок». Те выкачивают всю информацию, которая используется против тебя.

В ИВС можно получать передачки. Про это нужно прочитать в правилах работы изолятора.

3. СИЗО. «Кто ты по жизни?»

Если суд принимает решение об аресте, человек из ИВС перемещается в СИЗО. Это уже почти настоящая тюрьма. Здесь можно провести долгие месяцы, при этом формально вы остаетесь невиновным человеком - вас просто изолировали, чтобы было удобнее вести следственные действия.

Андрей: С ИВС вас могут увезти в СИЗО, то есть в тюрьму. Там свои порядки и правила, которые желательно знать «новичку», не бывавшему в камерной системе. Что взять с собой? Что можно? Конечно, предметы гигиены: мыло, зубная паста и щетка, носки, трусы, футболки (желательно, однотонные, черного или серого цвета). Сигареты, чай, кофе (даже с учетом того, что вы лично не курите), так как всегда сможете угостить сокамерников, что даст вам возможность расположить к себе людей. Нельзя при себе иметь колюще-режущих предметов, ремней и шнурков. Поэтому подбирайте обувь без шнуровки. То же касается и брюк, лучше иметь спортивный костюм - так практичней.

Не забывайте, когда оказываетесь в камере СИЗО, лучше быть сдержанным и предельно вежливым с сокамерниками. Не стоит рассчитывать на свои силы, здесь другая атмосфера и правила жизни. Заходя в камеру, приветствуйте арестантов словами: «Мир и благополучия в хату (камеру), тепла и здоровья арестантам, здорово были (говорить просто «здорово» не принято, поскольку на это могут ответить неприличной присказкой — прим. авт.), приветствую порядочный люд». На первый взгляд эти слова могут показаться смешными, но это не так. Тюрьма живет своей жизнью.

Фото: pravda.ks.ua

В тюрьме бывают так называемые VIP-камеры. Есть они, например, и в Екатеринбургском централе. Мне даже довелось однажды там посидеть. Это камеры на два койко-места. Если не изменяет память, с 411-ой по 420-ую. Там пластиковые окна, все чистенько, ремонт сделан. Даже кормят в этих камерах гораздо лучше: мясо дают, суп наваристый. За деньги в такую камеру не устроиться. Администрация смотрит по личности осужденного. Например, в такой сидел [бывший вице-президент фонда «Город без наркотиков»] Евгений Маленкин. Но я там долго не просидел, попросился в общую. Мне нужно общение, я привык находиться с другими заключенными. Кроме того, мои сигареты постоянно стреляли малолетки в соседних камерах, я не мог им отказать. И изоляция давила. Поэтому попросился в общую.

Не надо забывать, что вам никто не может предложить действие, порочащее ваше имя, либо оскорбляющее человеческое достоинство. Любой, кто посмел это сделать, – не хороший человек, не «порядочный арестант», и такому смело необходимо говорить в глаза за его действие! В противном случае вы испытаете много неприятных моментов из жизни «вне воли». Например, попадает «первоход» на тюрьму. Если его просят, скажем, заниматься уборкой за других, то он вправе отказаться. Каждый здесь живет и убирает сам за собой. Силой его заставить не могут. В каждой камере есть человек, который считается «здравым», он разруливает разные конфликтные ситуации. К нему всегда можно обратиться, если с тобой пытаются поступить несправедливо, он обязан отреагировать. Применение силы не уважается в тюрьме. Даже если ты хочешь получить определенную услугу от «голубого» (обиженного), ты не можешь применять к нему силу, должен с ним договориться. Иначе с тебя спросят.

Фото: www.donbass-info.com

По поводу написания жалоб. Если ты пишешь жалобу касательно своего уголовного дела, никто не вправе тебе препятствовать – ни осужденные, ни администрация, это твое личное дело. Если же ты жалуешься на условия содержания, то тут каждый сам решает. Есть вероятность, что другие заключенные, подконтрольные администрации, попытаются тебя отговорить. Мол, ты напишешь, а нам потом шмон устроят. Но решает каждый сам.

Некоторые рассказывают про «кавказские» камеры, которыми пугают подследственных. Мол, посадим, а тебя там растерзают. В Свердловской области точно такого нет. Кавказцы такие же люди, даже, наверное, более сдержанные и гостеприимные, они даже не матерятся обычно. В тюрьме вообще нет национальностей. Эти грани стираются. Другое дело, у нас есть «беспредельные» камеры. В екатеринбургском СИЗО-1 тоже есть. Эти камеры в подвалах находятся. Когда приезжают какие-то комиссии, их раз – этапом быстро отправляют куда-то. Потом возвращают. Если туда попадешь, ничего хорошего не будет, конечно.

Алексей: По приезде в СИЗО в «крикушнике» (место, где сверяют данные прибывших арестантов в СИЗО и где получают дополнительную информацию, согласно которой арестанта распределят к той или иной категории арестантов) ДПНСИ (дежурный по СИЗО) спросит ваши ФИО, дату рождения, по какой статье вы привлечены в качестве обвиняемого, до какого числа избрана мера пресечения, а потом задаст вопрос: «Кто по жизни?» или «Кто ты по масти?» Если не знаете, что отвечать, то не теряйтесь, скажите, что «мужик» (это не «красный», не «опущенный», не блатной). Это «золотая середина». А там со временем разберетесь. Вопрос: «Кто по жизни?» задается для того, чтобы в соответствии с вашим ответом распределить вас в соответствующую хату, то есть камеру.

Заходя в хату, помните, что тут вы заходите в чей-то дом, в котором до вас кто-то жил и живет. Тут необходимо придерживаться правила: «В чужой монастырь со своим уставом не лезь».

Фото: proufu.ru

Зайдя в хату, скажите: «Всем привет» или «Здорово были». Потом вас позовет «смотрящий» (главный в камере) поговорить. Из разговора он узнает, что вы за фрукт. В соответствии с его выводами к вам будет строиться отношение в хате. Вы должны помнить: как вы себя поставите в хате, так и будет. Отношение окружающих к вашей персоне зависит от вас. Условия жизни в СИЗО - как в ухоженном подвале у интеллигентных бомжей, правда, в СИЗО спальня, туалет и кухня – это одно помещение.

Алена: В СИЗО может произойти многое, а точнее, все что угодно – все зависит от того, что вы за человек по жизни, какой у вас «баул» (то есть материальное положение и помощь с воли). Ну и еще некоторые нюансы. Все индивидуально. Есть только один принцип: если ты жил по-человечески до всех печальных событий, то и после них ты будешь жить достойно.

Соколов: Жалобы нужно писать на действия следователей. Все ответы тоже обжаловать. Это все пригодится в суде. С администрацией нужно вести себя вежливо. Некоторые сотрудники будут провоцировать тебя на грубость, чтобы раскрутить тебя на новые уголовные дела. Тюремщики провоцируют очень профессионально – под кожу залезут так, что человек выходит из себя. Это все делается специально. Человек должен самодисциплинироваться, смотреть в оба. Здесь тоже есть «наседки», которые сливают информацию оперативным службам. Многие это делают за чай и сигареты.

4. Колония. Красное и черное

В колонии можно оказаться как после ИВС и СИЗО, так и минуя эти стадии. Например, вас могут приговорить и взять под стражу прямо в зале суда.

Андрей: Осужденные могут попасть как на общий режим, так и на строгий, все зависит от тяжести преступления. Так или иначе, но по Свердловской области не осталось лагерей (ИК), не попавших под влияние осужденных, активно сотрудничающих с администрацией. Да, это так, администрация, передав полномочия таким осужденным, творит произвол, а порой и беспредел. Страшное слово - беспредел. Такие лагеря, зоны называют «красными», и это связано с кровью. В таких лагерях все передвижения происходят строем, либо бегом. Под запевание песен, порой оскорбительного характера. Про пытки, унижения и избиения я лично знаю не понаслышке, поэтому могу сказать с полной уверенностью: в Свердловской области царит беспредел со стороны сотрудников администрации и их пособников в лице осужденных.

Попав в карантинное отделение в ИК, по приезде в зону, практически 100% вновь прибывших осужденных находятся там в течение двух недель. На протяжении этого времени они проходят медицинское обследование. К сведению, в «красных» зонах в карантине работают особо жестокие активисты, сотрудничающие с администрацией. Ведь именно в карантине начинается первоначальная «ломка» вновь прибывших. Отбирается все, вплоть до предметов гигиены. Начинается кошмар для тех, кто уважает себя и окружающих. Сотрудников администрации, как правило, в карантине нет, поэтому все полномочия возложены на «актив». Все иллюзии пропадают у тех, кто попадает в такие лагеря. Я не раз слышал лично от тех, кто творит беспредел: «Будут бояться, больше не сядут, будут послушными». Я неоднократно судим и могу заверить, что те, кто прошел через этот ад, становятся иными, и не в лучшую сторону. Ломается мораль, человеческие ценности пропадают, сострадание и сочувствие умирают. Только единицы, пройдя кошмары лагерей, становятся сильнее, не теряя человеческий облик.

Фото: nord-news.ru

«Черные» лагеря другие – там все основано на честности и порядочности, недопустимы оскорбления личности, либо родных и близких. Не приветствуются мордобой и насилие. За подобное – спрос по всей строгости, после чего мало кому захочется преступать людские устои. Там всегда помогут и словом, и делом, не останутся равнодушными к печали и горю.

Оставаться человеком в «красной» колонии крайне сложно, требуется сила духа и выдержка. Многих заставляют писать расписки: «Я буду сотрудничать с администрацией». В настоящее время повсеместно ведется видеозапись пыток и «признаний». Активисты и администрация предупреждают, что в случае неповиновения все видеоматериалы покажут по внутреннему ТВ.

Во многих «красных» лагерях работают цеха по изготовлению той или иной продукции. Оплата мизерная, правда, но это вариант, чтобы избежать пыток и издевательств.

Алексей: Царящие в обществе понятия о том, что на «красных» зонах правила внутренней жизни заключенных устанавливает администрация исправительной колонии, а на «черных» - блатные, ошибочны. Вся политика внутренней жизни что «красных», что «черных» колоний задается администрацией, и тут все зависит от того, кто выполняет установки администрации – «актив» или блатные (заключенные, которые чтут воровские идеи и открыто их пропагандируют). Хочу отметить, что в «черных» лагерях я увидел больше человеческого, так как блатные, исполняющие установки администрации, должны все-таки держать определяющий образ воровского благочестия, чтобы основная масса заключенных их уважала.

Например, приехал я в «черную» колонию. Попал в карантин. Блатные организовывают, чтобы к вновь прибывшим было нормальное отношение со стороны «красных» заключенных, которых на жаргоне также называют «козлами». С «общака» на время нахождения в карантине (14 дней) выделяется чай, сигареты, конфеты и иное необходимое. Пусть очень скромно, но каждый день и для всех. Если, не дай бог, в карантине «козлы» в таком лагере подняли на вас руку, то блатные должны реагировать. Поэтому в таких «черных» лагерях меньше пыток и насилия со стороны «козлов» в отношении массы заключенных. Хотя, если честно, все это присутствует и там, но в меньшей мере, чем в «красных» лагерях.

Фото: Snob.ru

Вот приехал я в «красный» лагерь, попал в карантин. Тут с первых минут тебя начинают лупить. «Козлы» устраивают прессинг в течение всех 14 дней нахождения в карантине. Беседуя с тобой, «козлы» добывают информацию о твоем финансовом благополучии. Они смотрят на твою реакцию на предложенные ими послабления, за которые ты должен заплатить, дают тебе сотовый телефон позвонить домой, говоря при этом, что за звонок твои родственники должны положить определенную сумму денег на телефон или банковскую карту. Естественно, в условиях, когда тебя бьют и унижают 24 часа в сутки, – звонок домой бесценен, и ты платишь… Но с этого момента ты будешь платить весь срок. Тебя будут доить.

Алена: Про женскую колонию рассказать можно одно: «баульная система». Купи, продай, поменяй. Понятия как таковые есть тогда, когда это выгодно или когда нечего терять, а в основном все, кто дружит со здравым смыслом, стремятся уйти по УДО. Ведь там находятся матери. И когда спадает наркотический туман, мозги встают на место, то приходит понимание того, как мало нужно человеку для счастья: дом, ребенок, семья. Я не знаю ни одну женщину, которая не хотела бы домой. В колонии женщине делать нечего, поэтому не стоит туда попадать.

Какая колония, такой и распорядок. Разница бывает в количестве проверок – две или три. А остальное - от отряда, в котором ты живешь, вида твоей деятельности и психического состояния администрации колонии.

Даже в зоне можно себя занять и разнообразить свой досуг. Кто-то читает, кто-то смотрит фильмы, кто-то участвует в самодеятельности, кто-то вяжет, пишет, рисует. Кто во что горазд. Если человек хочет самореализовываться, самовыражаться, самообразовываться – в хорошем понимании этих слов (не чудить и не шатать режим) – человек найдет себе занятие для досуга и не будет тупеть за те годы, которые ему отмерены приговором.

Соколов: Есть очень простая поговорка «Не верь, не бойся, не проси». Ей и нужно руководствоваться. Еще – больше слушай, меньше говори. Человек, попадая в колонию, обычно внутренне уже смиряется с тем, что будет сидеть. Его отпускает шок, он начинает активно общаться. Но первое время лучше больше слушать и стараться думать, потом только говорить.

Несколько простых правил для «первохода» от опытных зеков

1. Быть таким, какой ты есть. В тюрьме не стоит строить из себя кого-то, потому что маски здесь быстро слетают. А когда маски слетают, то последствия могут быть плохими.
2. Не замыкаться. Не стоит жить по принципу «я и моя тумбочка». Если человек замыкается, это трактуется так, будто он считает себя выше других.
3. Не жадничать. Сегодня у тебя есть чай и сигареты, а завтра – ничего. Никто не говорит, что ты должен отдавать последнее, но взаимопомощь здесь всегда приветствуется.
4. Не обсуждать других за спиной. Здесь это называется «интрига». Нельзя сплетничать о действиях и словах других осужденных. За «перемывание костей» могут спросить.
5. Держаться подальше от «опущенных». От реальности никуда не деться, в колониях существует такая каста людей. Они сидят за отдельными столами, едят отдельными столовыми приборами. У них нельзя брать сигареты или другие предметы. От этого не отмыться на протяжении всего срока.
6. Не бояться спрашивать у старших. К первоходам – особое отношение. Если он по незнанию употребит какое-то выражение, которое в обычной жизни считается нормальным, а в тюрьме – нет, то ему все объяснят, научат, предъявлять претензии сразу никто не будет. Например, если ты хочешь что-то узнать, следует сказать: «У меня есть интерес к тебе», поскольку фраза «У меня есть к тебе вопрос» означает конкретную претензию, предъяву, за которую тот, к кому обращаешься, обязан ответить.
7. Все будет хорошо. Надежда на освобождение – то, что греет не только сердце впервые попавшего в тюрьму. Это чувство, которое объединяет всех заключенных. Помните, что даже самые опасные с виду обитатели лагеря – такие же люди, как и вы. Просто привыкшие жить по другим законам. Ваша задача – принять эти законы и жить по ним. Сохраняйте свое достоинство и не ставьте себя выше других. Тогда и к вам будут относиться с уважением.

Страницы из тюремных тетрадей

Юлия ПЕЛЕХОВА . Специально для «Совершенно секретно» (№ 5-2006)

По официальной статистике, в нашей стране более 763 тысяч заключенных. Но эту цифру надо увеличить вчетверо или впятеро, тогда получится общее число людей, по чьей судьбе тяжелым катком проехалась тюрьма. Потому что придется посчитать и наших родственников, «отбывающих» срок вместе с нами. При этом, выйдя из заключения, окончательно освободиться от него невозможно. Страх повторения пережитого кошмара остается тяжелейшим комплексом на всю, похоже, оставшуюся жизнь. И прежде всего даже не у «сидельца», а у того, кто переживал за него по эту сторону решетки, оплачивал адвоката и выстаивал длинные очереди к окну передач.

Стены домов около приемных всех следственных изоляторов Москвы в несколько слоев обклеены предложениями адвокатских услуг. Это как раз тот случай, когда минимальные рекламные расходы дают самый большой эффект. Родственники арестованного, оглушенные тяжестью свалившейся на них катастрофы, как правило, не читают в деловых газетах рассуждения о том, что рекламируемый адвокат – плохой адвокат. Потому что хороший адвокат в рекламе не нуждается, и клиенты к нему приходят по рекомендации. Правда, в отношении адвокатов по уголовным делам это правило не действует, поскольку за помощью к ним приходят не клиенты, а их родственники или знакомые. А клиенты, как правило, уже сидят в тюрьме. По рекомендации можно найти хорошего «хозяйственника», но в СИЗО он будет приходить разве что к арестантам ранга руководителей известной нефтяной компании. А для остальной «шелупони», попавшей в тюрьму по собственной вине или недомыслию, а то и по плану правоохранительных органов, сойдет и отрекомендованный на заборе Иван Петрович Иванов. За него родственники обвиняемого готовы ухватиться как за единственную спасительную соломинку, поскольку просто не знают, откуда еще можно взять столь необходимого, как представляется им, защитника для дорогого им человека.

Этот «заборный» вариант многим кажется самым объективным и независимым. Ведь такой адвокат не навязан следствием как бесплатный «государственный» защитник, а стало быть, он заинтересован в том, чтобы ради своей репутации достойно отработать гонорар. По крайней мере, так представляется родственникам и знакомым арестанта. Увы, профессия адвоката менее всего предполагает такую вот независимость, объективность, а зачастую – и следование моральным принципам.

Забавно, что адвокаты это, пожалуй, представители единственной профессии, кроме врачей и журналистов, которые сочли необходимым принятие специального Кодекса адвокатской этики. Кто-нибудь слышал о специальном кодексе этики, скажем, разведчиков, художников-карикатуристов или пожарных? Создание такого кодекса более свидетельствует не о признании факта какой-то особой этики, существующей у адвокатов, а скорее, наоборот, о серьезных проблемах с оной. И мне, увы, пришлось убедиться в этом на собственном опыте.

Что такое адвокат с пресловутой тюремной стены? Это, как правило, небольшое, расположенное где-нибудь поблизости бюро с одним-двумя партнерами, практикантом из юридического вуза и секретаршей, более озабоченной красотой своих ногтей, чем аккуратным подшиванием документов в папку. Если объявление этого бюро нетронутым висит на стенке изолятора с неделю, то можете быть уверены: это в обмен на массу услуг, оказываемых адвокатом руководству СИЗО. Бывает даже, он помогает в «разработке» заключенного. «Разрабатывать» сидельца могут с разными целями: чтобы доказать его причастность к отрицаемому им деянию, узнать, куда он дел сокровища убиенной тещи, или вообще – для «предпродажной» подготовки. То есть доведения до «чистосердечного признания» и «деятельного раскаяния» в суде, приятно улучшающего показатели работы следствия. Этими показателями следователь, конечно, делится с оперативниками СИЗО. «Палочную» систему, от которой зависят и премия, и надбавки, и выслуга лет, никто не отменял.

Круги чистилища

«Осужденка» – это камера, куда переводят из «подследа» (камеры подследственных) после вынесения приговора или попадают после взятия под стражу в зале суда после того же приговора. «Осужденка» – это последний круг тюремного чистилища перед отъездом на зону и последний этап крушения всех иллюзий на тему как правосудия, так и роли в нем и компетентности адвоката.

Эти круги можно разделить достаточно четко. Первый, шоковый, после ареста, – это или тупая головная боль от непонимания, как все произошло, или навязчивое желание сотрудничать со следствием, чтобы помочь ему разобраться, доказать, нарисовать правильную картину и проставить все точки. Но следствие не собирается разделять это ваше горячее желание и назойливые обращения расценивает как помеху в работе. Понимание того, что в правоохранительной системе тормоза не предусмотрены конструкцией, приходит к вам только на последующих стадиях. Например, при возвращении с первой «продленки» – выезда на суд для решения о продлении срока содержания под стражей на время следствия. По моим наблюдениям, мало кто из адвокатов удерживается от соблазна намекнуть своему подзащитному, что при определенных условиях (финансовых или иных) мера пресечения ему может быть изменена на подписку о невыезде. Мне об этом также «доверительно» сообщали те адвокаты, у которых в моем уголовном деле была особая задача. (Забегая вперед, отмечу, что к защите моих интересов эта задача отношения не имела.) При этом, прекрасно понимая, как сладка такая надежда для заключенного, адвокаты осознают, что это абсолютно нереально. Я не видела ни одного, кого бы действительно отпустили «на продленке». Сказки об этом, которые рассказывают всякие помощники правоохранительных органов, в том числе и те, которых присылали мне «для контакта» уже после моего выхода на свободу, не в счет.

Следующий шок – это чтение обвинительного заключения, подготовленного прокуратурой. В этот момент хорошо понимаешь всю смехотворность своего общения со следствием в попытках что-то доказать. Например, в моем случае: следователь СЧ ГСУ при ГУВД г.Москвы Роман Булысов мило проигнорировал все мои попытки (довольно сдержанные на стадии следствия) противопоставить свои доводы назначенному мне обвинению. Ни одного из свидетелей защиты он не вызвал и не допросил. Потом этих свидетелей так же непринужденно «не заметила» судья Тверского суда, что впоследствии стало причиной отмены первого вынесенного мне приговора.

Так, складывается впечатление, что на этапе судебного следствия суд видит свою основную задачу в том, чтобы отмести все доказательства защиты и оставить в силе все, даже самые невероятные, доказательства вины. Обвинительное заключение, прочитанное и выученное уже наизусть, повторяется в приговоре иной раз слово в слово. Даже становится жалко прокурора и судью, которые затратили столько процессуальных усилий, чтобы перенести текст из одного компьютера (прокурорского) в другой (судебного секретаря), порой даже не исправив опечатки. И вот тут-то в действе, которое именуется судебным процессом, декоративная роль адвоката становится так же очевидна, как нагота короля в известной сказке.

«Что делать? – переспросил адвокат подзащитную, когда за торговлю наркотиками ей определили пять лет реального срока. До процесса она ходила под подпиской о невыезде, и во время следствия защитник уверял, что она отделается условным наказанием. – Что делать? Беги!»

Как вы понимаете, историю эту мне довелось услышать все в той же «осужденке».

Лжезащитники

Адвокатов, предающих интересы своих клиентов, по моим наблюдениям, можно условно разделить на три основные категории: адвокаты-«пофигисты», адвокаты-«дельцы» и адвокаты-«манипуляторы». Бывают еще адвокаты-вымогатели, но они примыкают к одной из вышеперечисленных групп. С горькой гордостью могу сказать, что в моем уголовном деле отметились все три категории.

Среди них самая многочисленная – первая. Уголовное право, как утверждают юристы, – не самый большой раздел во всей юриспруденции. Но этим адвокатам тянет порой подарить экземпляр УК и УПК с комментариями. Такое желание возникает, когда видишь, например, поданную после всех сроков кассационную жалобу, в которой адвокат предлагает восстановить пропущенный срок, мотивируя тем, что живет в другом городе и до Москвы ему было некогда добраться. Полагаю, что судьям кассационной инстанции, читавшим это, было даже не смешно. Или другой вариант «кассатки», в котором адвокат, описывая невиновность своей подзащитной, не приводит в подтверждение ни одной статьи Уголовного или Уголовно-процессуального кодекса. И вообще ни одна статья УК или УПК в этом документе не упоминается. Или текст кассационной жалобы, в которой адвокат буквально признает, что да, дескать, моя подзащитная виновата (при этом сама она виноватой себя не признает), но вы уж, господа судьи, не наказывайте ее, поскольку человек она хороший. Тут можно вспомнить, что тот же Кодекс адвокатской этики, да и другие законы, регулирующие деятельность адвоката, прямо предписывают ему всегда занимать позицию подзащитного, за исключением тех случаев, когда имеет место самооговор.

Свою задачу «пофигист» видит исключительно в получении денег в обмен на предоставление минимума услуг. Коль скоро роль адвоката ритуально-декоративная и от него мало что зависит, чего уж тут суетиться? У меня таким «пофигистом» выступил адвокат Московской городской коллегии адвокатов Николай Илюшко, кстати, присланный мне самой «потерпевшей». Получив от моей мамы значительную сумму за разовое появление рядом со мной в первые сорок восемь часов после задержания, покрасовавшись перед журналистами, описывавшими мой арест, он счел свою задачу выполненной и пропал почти на два месяца, несмотря на мои отчаянные призывы появиться.

Но «пофигисты» не так опасны, как остальные две категории адвокатов: пользы от них, правда, мало, но и осознанного вреда тоже.

Хуже с «дельцами». К ним можно отнести тех, для кого подзащитный и его уголовное дело служат только одной цели – извлечению доходов в любом виде. Как правило, это высокооплачиваемые адвокаты, как, к примеру, представители той фирмы, где служат два других моих защитника, нанятых не мною, а кем-то, кто хотел быть в курсе следствия и суда. Руководство фирмы еще лет пять назад оценивало их работу по западным стандартам – 200 долларов в час, даже если этот час они занимались перелистыванием Уголовного кодекса. (Впрочем, за такие деньги можно было бы выучить его наизусть.) Доход «дельцам» можете обеспечить и вы сами, если ваши заработки на воле были значительными. Если нет, то будьте готовы к тому, что «дельцы» с удовольствием возьмутся работать на того, кто заплатит им больше.

Мои доходы не позволяли оплатить работу новых адвокатов, и поэтому появление их меня очень удивило. Ведь договора с ними ни я, ни мои родственники не заключали. Но в условиях СИЗО, когда арестованный, как я уже писала, превращается в легкий объект для манипуляций, не поверить в их дружеские чувства ко мне было затруднительно. Однако даже эта вера была вскоре поколеблена их призывами к совершению некоторых действий, причину и смысл которых они объяснять отказывались. Кстати, такое всегда бывает первым признаком того, что адвокат работает не на вас. Остатков здравого смысла мне хватило, чтобы удалить «дельцов» из дела на первом же судебном заседании, выразив опасение, что они действуют на стороне обвинения. Потом уже, после выхода на волю, мне не составило труда узнать, какая из финансовых структур оплатила их участие в моем деле. И, главное, с какой целью. Полагаю, что сочинявший мое дело в ГСУ следователь тоже знает, кому он обязан своим новым рабочим местом на юридической службе в одной из структур крупнейшей отечественной госмонополии.

Но, пожалуй, самые опасные среди адвокатов – это «манипуляторы». Их роль часто стыкуется с работой «дельцов». Но те без хорошего заработка и шевелиться не станут, а эти могут ввязаться в интриги если не из чистой любви к искусству, то за сущие копейки. Такой способ самореализации описан во многих учебниках психологии. Сами «манипуляторы», заигравшись во всякие «войнушки», часто становятся, в свою очередь, предметом манипуляции в руках более серьезных сил. Если таковые в вас заинтересованы. А зачем еще, скажите, упекать вас в тюрьму по заказному делу, если вы ни для кого серьезной опасности не представляете? Ведь это сколько надо трудов – найти потерпевшего, подготовить свидетелей, договориться со следствием и прокуратурой… Да мало ли что еще. Вы же, понятно, тоже сидеть молча не будете.

Опытных «манипуляторов» распознать труднее всего. Хотя бы потому, что они редко играют против вас в одиночку. Не секрет, что договоренности между адвокатами разных сторон о перспективах сдачи или минимального выигрыша (чтобы только заткнуть вас) – явление столь распространенное, что из адвокатов образуются целые творческие коллективы, слаженно играющие в «процессуальных противников». В эти коллективы могут входить, кроме адвокатов, еще и прокуроры с судьями. Целью манипуляций может быть не только получение от вас каких-то материальных выгод, но и установление бартерных отношений между следствием и судом – когда в обмен на сдачу одного дела позволяется подвести к нужному знаменателю другое, более выгодное, или просто «творчески» выполнить административный заказ.

Такого «манипулятора» в моем деле я не смогла разглядеть до самого конца, как оно и требовалось. Только аудио- и видеозаписи, а также другие неопровержимые доказательства его манипуляций заставили меня смириться с еще одной гнусной и болезненной истиной: адвокат Александр Т., которому я доверялась с отчаянностью загнанной в угол, предавал меня, не моргнув глазом и не испытывая особых угрызений совести. Потом выяснилось, что ему отводилась лишь роль исполнителя, грамотными «разводками» толкавшего меня на совершение определенных действий. Своей адвокатской «помощью» Т. едва не обеспечил меня еще парочкой уголовных дел в дополнение к уже имевшейся статье. Но тут, вопреки законам жанра, мне неожиданно повезло: совестливый следователь Западной прокуратуры Ольга Подгорная не стала повышать себе процент раскрываемости за счет моей слепоты.

Среди заказчиков этих манипуляций просматривались как та самая финансовая структура (на этот раз пользовавшаяся «услугами» адвоката бесплатно), так и хорошо знакомые мне фигуры из числа «оборотней в погонах».

Впрочем, участие «манипуляторов» в деле может получиться очень дорогим, если адвокат заинтересован в доступе к вашим активам. Он может стать вашим партнером по бизнесу либо до возбуждения уголовного дела (что редко), либо в ходе него. Такие случаи я знаю. А что? Не на малолетнего же племянника вам переписывать спорный свечной заводик. Лучше на опытного, доверенного советчика, знающего все ходы и выходы не только в уголовном, но и в арбитражном процессе. Теперь мне понятно, почему в рамках процессуальных действий у адвокатов тоже иногда проводятся обыски и выемки документов, арест имущества и прочие действия, нарушающие их профессиональные права.

И есть еще отдельная категория адвокатов, которых все серьезные профессионалы даже за коллег признавать отказываются. Это так называемые «ходоки», в чьи задачи входит только посредничество при передаче взятки кому надо. У них, как утверждают, существует даже нечто вроде мощного профсоюза, руководство которого хорошо знает порядок выплат и способы расчета при «решении» того или иного дела и централизованно распределяет денежные потоки. Попасть в этот «профсоюз» со стороны весьма затруднительно.

Арестованный недавно за взятку зампрокурора Перовской межрайонной прокуратуры Руслан Федосенко в силу своей профессии явно неплохо знаком с правилами этой игры. Его отец, один из бывших руководителей магаданской милиции, нашел для него опытного адвоката. Но Федосенко отказался от этих услуг: «Мне все равно сидеть, а беременной жене деньги понадобятся».

Демократия или дубинка?

Не могу удержаться от упоминания недавно вышедшей книги Ю.П.Гармаева «Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве». Это издание, несмотря на свою, казалось бы, узкую специализацию, уже стало бестселлером. Что само по себе наводит на определенные умозаключения. Так вот, автор ее считает, что получение денег за услуги без намерений их оказывать соответствует составу статьи 159 Уголовного кодекса (мошенничество). Этот очень распространенный случай незаконной деятельности адвокатов.

«Так, многие недобросовестные адвокаты из числа «вовлеченных», «скандальных», низкоквалифицированных, а также некоторые из тех, кто имеет специфический предшествующий опыт работы, внутренне бывают недовольны тем, насколько, по их мнению, ограничены и неэффективны процессуальные средства и методы защиты. Часто они просто не способны научиться защищать законными способами, а потому их так и тянет пополнить свой арсенал наиболее аморальными преступными методами, которые практикуют их процессуальные противники.

Так, бывшие следователи и уполномоченные, и по прежнему месту работы не гнушавшиеся незаконными методами расследования и оперативно-розыскной деятельности, став адвокатами, используют близкий их моральному и профессиональному облику шантаж, вымогательство, сбор и использование компрометирующих материалов и т.д.».

В этих словах забавно вот что. Автор книги, со всей яростью прокурорского работника нападающий на чуждых ему защитников, сознательно или нет подводит читателя к мысли, что планку этой незаконной работы задают сами работники правоохранительных структур. Став адвокатами, они привносят в эту деятельность весь свой специфический опыт. Так мы подходим к объяснению некоторых причин чудовищной искореженности всей нашей судебно-правоохранительной машины, которая, захватив кого-то в свои жернова, выпускает, только полностью перемолов.

По мнению моего друга, известного адвоката Константина Ривкина, причина всех этих, мягко говоря, перекосов лежит в судебной основе правоохранительной системы. По утверждению Ривкина, в царской России доля оправдательных приговоров по отдельным видам преступлений, вплоть до убийств, доходила до сорока процентов. В известное судебной свирепостью сталинское время оправдывали десять процентов, даже по делам о государственной измене.

«Согласно статистике, – рассказывает Ривкин, – озвученной недавно председателем Московского городского суда госпожой Егоровой, оправдательных приговоров в судах общей юрисдикции – 0,35 процента. Это жуткая цифра».

Тридцать пять сотых процента – это никакое не свидетельство качества работы следствия и прокуратуры. Это причина того, что всякая макулатура, названная уголовным делом и направленная в суд с обвинительным заключением, будет однозначно легализована обвинительным приговором. Судьи выискивают любые доказательства виновности того, кто попал под каток правосудия. В частных беседах они оправдывают свою кровожадность так: даже если доказательства самые бредовые и незаконные, это все же лучше, чем быть заподозренным в получении взятки за оправдательный приговор.

«Российская Федерация, – смеялся в разговоре со мной Ривкин, – позабавила все мировое сообщество, назвав себя в одной из статей Конституции правовым государством. На самом деле и сейчас, и в советские времена адвокат был номинальной фигурой, которая служит некоторым декоративным прикрытием лжедемократического судебного процесса».

По словам Ривкина, сегодня в суде можно наблюдать трогательное единство государственного обвинения и судей, поскольку и те и другие считают себя представителями государства. Коль оно платит им зарплату, они от имени этого государства стоят на страже борьбы с преступностью. Адвокат же – это так, частная лавочка, служащая личным или узкокорпоративным интересам. Времена построения коммунизма и развитого социализма прошли, а классовый юридический подход не изменился.

Чем можно переломить этот «совок»? Славящийся своим радикализмом президент Грузии Саакашвили, по некоторым данным, поголовно уволил всех коррумпированных гаишников, заменив их на неиспорченных курсантов силовых вузов. Ривкин же предлагает заменить всех судей на зарубежных специалистов с хорошей зарплатой, руки которых не будут связаны ни корпоративными интересами, ни кумовством, ни компроматом.

После навязчиво-углубленного знакомства с особенностями нашей правоохранительной системы самым удивительным для меня было то, что насильники и убийцы все-таки не всегда попадают за решетку.

А что, если предложить законодателям ввести жесткую квоту на оправдательные приговоры? Скажем, десять процентов от числа всех выносимых. Тогда любой судья гораздо серьезнее рассматривал бы законность, допустимость или относительность доказательств обвинения. То есть делал бы то, что ему и предписывает наш, как утверждают, один из самых прогрессивных в мире Уголовно-процессуальных кодексов.

Известно, что жестокость российских законов компенсируется лишь их исполнением. Демократия, которая предполагает адвокатский выигрыш процесса, скажем, только на основе процессуальных нарушений при сборе доказательств, – это слишком нежное и тепличное растение для выживания в наших суровых условиях. Рискну утверждать, что если отпустить вожжи правоохранительной системы и ввести квоты на оправдательные приговоры, то большую их часть в той же Москве попросту перекупят те, кто имеет на это достаточно средств. Угадайте, кто это будет.

Санкт-Петербург

Адвокат на «зоне»

Рассказ адвоката-гея, который попал в тюрьму за связь с несовершеннолетним и потерял всё: успешный бизнес, политический капитал и многих из тех, кого считал друзьями. Он попросил не называть своей фамилии.

Олег - седовласый, интеллигентного вида мужчина. Его речь течёт как река, напоминая манерой дореволюционного профессора. Из под очков проницательный, слегка ироничный взгляд. Увлекаясь, он постукивает кулаком по столу так, что диктофон подпрыгивает. Снимает и снова надевает очки, трёт переносицу.

- Алексей Сергеев, координатор Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие

«Меня заперли. И ещё бандюков вызвали...»

«О моей ориентации знали, конечно. Здесь город маленький, да и в Питере я не скрывал особо. У меня была своя адвокатская коллегия, бизнес. Не то, что какая-то супер фирма. Но года с 2010 – действительно был расцвет, много и дел было, много и планов было.

Гром грянул, когда я занялся политикой. Мы стали интересоваться, что у нас в городе происходит, ходить на всякие общественные слушания, задавать вопросы. Вникать, куда и как тратятся деньги из бюджета. Нас там не ждали. Кому-то мы мешали, видимо. Чего-то они испугались.

Мне председатель муниципалитета, а сейчас депутат Законодательного собрания, одно время говорил: «Уймись. А то смотри, чего найдут на тебя для посадки» . В общем, предупреждал, и в конечном итоге – так оно и вышло. Мудро сказал один человек: если вы на свободе – это не ваша заслуга, а наша недоработка…

Я как к этому парню зашёл? В этом же доме, в этом же подъезде, где он, якобы, жил, у меня дочка снимала квартиру с детьми. И я думаю: зайду сначала к нему, он всё просил, а потом пойду к дочке. А меня там раз – заперли. И ещё бандюков вызвали, и всё остальное...

Потом накрыли эту банду, которая занималась шантажом геев, ловила на «наживку». У них была видеофиксация, чтобы потом шантажировать. Со мной у них это не вышло, но когда их позже накрыли, увидели там и мою запись. И во время предвыборной кампании использовали.

Несовершеннолетний показал: да, вот было . Действительно, было. Ему было пятнадцать лет и четыре месяца. Хотя мне он говорил, что ему уже есть шестнадцать. На суде не отрицал, что уже давно вёл половую жизнь и с женщинами, и с мужчинами. Но экспертизу в нужном месте сделали, и вот он согласно ей «неполовозрелый». Как следователь сказал – так и написали».

« Я попал в эти восемь месяцев действия закона»

«Есть такое понятие в праве как «мёртвая статья». Она есть, но её ни доказать, ни применить нельзя: изначально в законе были слова «половое созревание». А затем в срочном порядке, после опубликования статьи – уже через 8 месяцев – внесли изменения в Уголовный кодекс, когда поняли. Убрали половозрелость, оставили только «с лицом, не достигшим 16-летнего возраста», как сейчас. Я тот, кто попал в эти 8 месяцев – и, по идее, я вообще не должен был быть осуждён. И возраст согласия в России одно время был 14 лет, потом повысили до 16, но какое-то время дополнительно учитывали эту половую зрелость, так как если человек не болен, то он созревает раньше шестнадцати».

Арест и психиатрическое отделение

« Как меня арестовали? В шесть часов утра пришли домой, всё перевернули, какой-то ещё один диск с порнографией нашли из тысячи дисков и флешек – у меня много гостей бывало. С утра подняли, всё раскидывают, обыскивают. Увезли меня, уже в час или в два в ИВС привезли.

Говорят: есть экспертиза, что парень этот не достиг половой зрелости. Я специалист по гражданскому праву, а адвокат мне попался бестолковый. Такое ощущение, что он был на стороне следствия. Если честно, первое время, конечно, я был очень подавлен. Я не мог есть дня три-четыре...

Сначала меня привезли на Лебедевку (СИЗО-4), там получше условия. Следователи, наверное, думали, что я начну сотрудничать, закладывать всех, что только знаю и не знаю – буду говорить. Никогда и нигде никого не оговаривал. Поэтому решили перевести в Кресты (СИЗО-1), там хреновей, чем в Лебедевке. Горячей воды нету и всё остальное.

В Крестах меня на какое-то время поместили в психиатрическое отделение. В конечном счете я был даже рад. Мне под шестьдесят,
я уже не мучился. Тут я, наконец, смог подумать, почитать книги. Я взялся за логику, за теорию государства. Психиатр один любил со мной беседовать о том, о сём, ему же скучно. В шахматы играли. Знаешь, я даже понял там, что с психическими больными иногда лучше, чем со здоровыми.

Почему туда поместили? Думаю, выборы прошли, они решили свою задачу. Хотели какой-то компромисс, признать невменяемым, спустить на тормоза. Нужен я им в тюрьме на старости лет? Но, что-то не срослось».

« Меня поддерживали геи, общественники и семья»

« Меня поддерживали однопартийцы – очень порядочные люди оказались. Делали, что могли, навещали. Леонид Агафонов из ОНК подсказал мне, что, чего, как – это очень помогло. Вот три-четыре минуты, но, ты знаешь... Это были самые тонкие, точные рекомендации, которые нужны были мне в этот момент.

Кроме того у меня очень много друзей-геев, очень много. И они мне тоже, конечно, помогали. Такую общность ощутил. И самое главное – это, конечно, мои дочки. Не друзья. «Друзей» не осталось практически, многих как ветром «сдуло». В этом есть свои плюсы. Знаешь, сколько шлака ушло.

А вот моя семья, родня – не сомневались во мне, поддерживали. Была ещё одна старушка, я её считал второй матерью, так как мамы рано лишился. Сначала она мне помогала, потом я ей помогал. Когда всё случилось, она меня поддерживала и ждала, пока я вернусь. Освободился, и она говорит: « Д ождалась, теперь могу и помереть спокойно» . Спустя две недели я её похоронил».

Из кандидатов в зэки: наручники и политика

«Я зарегистрировался как кандидат в депутаты, и через три недели на меня надели наручники. Окольцевали, надели скрепы, так сказать. И на партию полился вал грязи, дескать, «партия педофилов». Ко мне это не имеет никакого отношения, но все СМИ называют педофилом. Педофилия – медицинский диагноз, влечение к детям до начала полового созревания, то есть до 10-12 лет. Мне же нравились мужчины, иногда юноши, но никак не дети. Только умные, из следственного органа, говорят аккуратно: «совершил акт мужеложства с несовершеннолетним».

Как переносил этап? А я один большую часть ехал. Ко мне там подсадили несколько раз кого-то... Но когда узнали, что я – адвокат, никого не сажали рядом. Я же всех научу жалобы писать, о правах расскажу. А руководство этого не любит.

Как относились? У меня был до посадки статус адвоката, поэтому ко мне относились неплохо. Один раз хотели в какую-то палату поселить, где эти, обиженные. Там на меня один набросился. Это было уже в тюремной больнице им. Гааза. И меня сразу в другую палату перевели – от греха подальше. И, как ни странно, даже под опеку взяли, как-то защищали. Честно скажу: нет, ничего такого со мной не было из-за статьи...

Единственное, уже на зоне, я занимался уборкой, помещения драил там, иногда и туалеты. А куда меня, на производство поставить? Я там и двух дней не прожил бы в таком ритме – возраст уже предпенсионный. Им это тоже не надо, отряд образцовый.

В колонии для бывших сотрудников ФСИН и УМВД, где я отбывал наказание, всё как-то нивелируется. Есть ли там обиженные? Не знаю, как на обычных зонах, но когда мне кто-то пытался что-то предъявить в отряде, старший карантина меня выслушал: как задержали, как и что случилось, и сказал: «Так, мужики. Он не опущенный, не обиженный, никто ничего ему не сделает. Всё остальное – ерунда».

Но кто-то всё равно смотрел косо... Пару раз несколько человек, молодняк, в основном, пытались на меня наехать. Я ещё слышу не очень хорошо. На перекличке несколько раз толкали. Я одному обидчику говорю: «Да пошел ты к чёрту, я адвокат, на тебя такую жалобу, телегу
настрочу, что ты своего досрочного не увидишь еще лет десять» .

Я понял, что многие из них трусы, эти бывшие бсники (бывшие сотрудники). И порядок зиждется там не на том, кто кого «придавит», а на страхе, что не будет досрочного освобождения».

Как-то у одного гомофобного парня желудок прихватило, а он знал, что у меня есть порошки, что я в медицине смыслю. Я ему и высказал: «Ну что, как здоров был - бычил на меня, а как расстройство желудка, так за порошком бежишь, и не важно, что доктор – гей?».

Ещё хочу сказать, возвращаясь к законодательству. У нас изначально заложена дискриминация по сексуальной ориентации. Это беда просто. Видно из самого Уголовного кодекса, что к этим вещам, если сравнить, к однополым, там все время хуже отношение. Если за гетеросексуальные отношения предусмотрен условный срок, или человек вовсе избегает ответственности, например, женившись, то за однополые отношения – санкции жёстче, обвиняемый получает реальный срок. Также такая статья как «пропаганда» в Административном кодексе есть только для ЛГБТ.

Выходит, нет равенства перед законом, как написано в Конституции. Не всё можно сразу изменить. Но просвещать, говорить мы можем. Более того, я считаю, мы должны говорить».

Если из следственного изолятора убрать тех, кто сидит по обвинению «два-два-восемь», то на всю тюрьму останется человек 20-30, не больше. Эту статью, 228 УК РФ из-за ее массовости называют «народная». Когда в камеру заезжает новый сиделец, и у него спрашивают (точнее, интересуются), какая статья, он может ответить «народная», и его все поймут. - рассказывают «Новые Известия»

Я не хочу называть своего имени. Я пишу этот текст из СИЗО одного из российских городов; под арестом я пробыл уже много месяцев. Следствие в отношении меня ведется по одной из так называемых «экономических» статей. Письмо было передано через друзей. Это все, что вам нужно знать обо мне.

Когда я попал в тюрьму, то сильно удивился тому, что примерно 80-90% народа тут находятся по обвинениям в сбыте или распространении наркотических средств (статья 228.1 УК, здесь произносят «два-два-восемь). Часть из них еще ждут приговоров, часть уже осуждены и ожидают этапирования в колонии.

Сидельцев периодически переводят из одной камеры в другую (кирешуют). Из-за этого я сидел с большим количеством заключенных, достаточно доверительно общался почти с каждым из них и неплохо знаю их ситуации. Периодически к нам заезжают «транзиты» - заключенные, которые перемещаются из одних тюрем в другие. На нашем централе они проводят по несколько дней, ожидая этапов; от них я знаю, что ситуация в других централах России примерно такая же - около 70-80% заключенных сидят по «народной» статье.

Большинство сидельцев по «два-два-восемь» - закладчики. Это люди, которые делали закладки розничных партий наркотиков в укромные места. Они - рядовая пехота наркобизнеса, пушечное мясо, с которым никто не считается. Закладчик прячет расфасованные наркотики в разных местах города, а затем скидывает координаты и фото этих мест своим диспетчерам или операторам. Потребители, которые покупают наркотики в интернет-магазинах, переводят деньги на счета, указанные диспетчерами, получают как раз те самые координаты и фото, едут и поднимают закладку.

И вот, что нужно знать людям о работе закладчика - тем, кто на ней уже занят или тем, кого она может прельстить.

Первое. Сроки (в тюрьме произносят «срокá» - ударение на последний слог), которые получают закладчики, зачастую превышают сроки за убийство человека. 3-я часть статьи 228.1 (сбыт наркотиков в значительном размере либо группой лиц по предварительному сговору) - от восьми до 15 лет строгого режима. Часть 4 той же самой статьи (сбыт наркотиков организованной группой либо в крупном размере.) - от 10 до 20 лет, 5-я часть (сбыт наркотиков в особо крупном размере) - от 15 до 20 лет. Даже самого минимального веса, всего нескольких граммов достаточно для 3-й или 4-й части. Сам я не видел ни одного сидельца по 1-й или 2-й части (сбыт незначительного количества наркотиков и сбыт через интернет соответственно). Как правило, все получают части 4 или 5, несколько реже - 3.

Эти сроки шокируют заехавших на тюрьму закладчиков. Беспечность, с которой они согласились на эту работу, не позволила им открыть УК и прочесть несколько строчек, чтобы поинтересоваться тяжестью наказания, которое их ожидает за это занятие. Насколько я знаю, в разных регионах страны выносят разные приговоры - в так называемых «мягких» регионах закладчики получают по семь-девять лет, в других - 12-16 лет. Действительность такова, что сроку в семь лет осужденный будет безмерно рад. Срок в четыре-пять лет, что бывает крайне редко - это «настоящий подарок судьбы» и «второй шанс в жизни».

Вся работа адвокатов, на которых уходят последние деньги родственников, сводится к протаскиванию «тридцатки» и «скощух» - статей 30, 61 и 64 УК РФ, которые дают скидку к сроку. Его также можно существенно снизить (до, например, 4-5 лет) через «досудебку» - заключение досудебного соглашения. В этом случае следствию сдаются подельники, товарищи, коллеги по занятию или же пока не найденных тайников с партией наркотиков. Никакая дружба, никакие ранее даваемые друг другу обещания не устоят перед перспективой получить вместо 15 лет пять. Говорят, что сдача подельников, мягко говоря, дорого обходится уже в колониях, на лагерях, но доподлинно об этом я почти ничего не знаю.

Кроме того, для получения относительно приемлемого срока (ниже низшего предела) обязательно нужно быть «в сознанке» - сотрудничать со следствием, полностью признать вину, все рассказать, ничего не скрыв. Все без исключения сидельцы, с которыми общался я лично, были «в сознанке». Об этом сразу говорят и адвокаты, - объем, тяжесть и неопровержимость улик против обвиняемого, как правило, таковы, что отрицать преступление просто глупо - все равно посадят, но в случае «несознанки» дадут очень серьезный срок.

Я сидел с одним наркоманом, который «просох» только в тюрьме. При всем своем многолетнем стаже употребления он рассуждает довольно здраво. Он говорит: «Я нигде не работаю, и, чтобы употреблять, мне нужны деньги, поэтому я постоянно ворую. Обкрадываю большие сетевые магазины, выношу спортивную одежду и обувь, парфюмерию и дорогой алкоголь. И я знаю, что если меня не поймают сегодня, то я буду с деньгами и смогу уколоться. А если поймают, то я заеду на тюрьму по краже, и даже близко никогда не подойду к 228». И действительно, сейчас он уже на свободе. Другой человек клял судью, который год назад впаял ему за какую-то ерунду два года условного срока: «Сейчас я бы мотал ту двушку, а теперь вот жду десятку, да еще и с трамплином» (имеется в виду непогашенный условный срок.).

Второе, что шокирует только что заехавших по «два-два-восемь» - то, как их поймали. Только после общения с товарищами по несчастью они осознают, что шансов остаться непойманными у них было не больше, чем выиграть миллион в лотерею. В первую очередь, многих сдают сами магазины. По рассказам людей, знающих систему изнутри, у магазинов есть чуть ли не план по сдаче закладчиков полиции. Одни и те же магазины работают годами, а закладчики, работающие на них, исправно заезжают в тюрьмы чуть ли не пачками. Кто-то попадается, что называется, по воле случая. Если вы закладчик, то, как правило, при вас очень часто есть «вес», а это значит, что при первой же проверке патрулем ППС вас поймают. Будьте уверены, что испуг или беспокойство при банальной проверке документов вас сразу выдадут. Некоторых ловят через реальные спецоперации - с видеозаписью, слежкой и прочими мероприятиями. Тех, кто работает по старинке, не через интернет, ловят через контрольные закупки, которые делают снаряженные камерами и микрофонами наркоманы.

Вывод тут такой: вопрос, поймают вас или нет, не стоит вообще. Вопрос только в том, когда это случится. Те, кого я знаю, проработали от двух дней до 4-5 месяцев.

У некоторых может возникнуть вопрос - можно ли откупиться? Говорят, что иногда, на самых ранних стадиях и далеко не при любых обстоятельствах - можно. По неподтвержденным слухам, стоит это очень дорого. Закладчик столько и близко не зарабатывает.

Кстати, о заработках. Нужно понимать, сколько на этой работе можно заработать. Я много раз слышал о расценке в 300 рублей за одну закладку, хотя знаком и с молодыми дурачками, которые подрядились за цену вдвое меньшую. Их, кстати, и приняли на второй день, свои сроки они еще не получили. Если вы будете делать три-пять закладок в день, то заработки будут сопоставимы с самой обычной низкоквалифицированной работой. Если же вы будете делать по 20-30 закладок в день, то при вас всегда будет большой вес, а вероятность быть пойманным возрастет многократно, и вы вряд ли дотянете даже до двухмесячного стажа. Кроме того, для работы нужен депозит - деньги, которые вы должны отправить магазину, чтобы магазин не боялся, что вы его кинете. В общем, рисковать лишением свободы на такие сроки за такие деньги - несусветная глупость.

Только ли закладчики сидят по 228-й? Нет, не только. Вы должны знать, что угостить кого-то - это распространение; поднести, передать, перевезти - это распространение, перевозка или хранение, подержать, похранить у себя - это хранение или незаконченный сбыт. И за все это вы получите срок, сопоставимый или превышающий срок за убийство человека.

Как же становятся закладчиками? В 1832 году великий француз Оноре де Бальзак в одном из своих очерков написал: «Они захотели работать честно. Работы нет. Они захотели работать бесчестно. Работы сколько угодно». Основная цель нанимателей - создать ложную иллюзию относительной безопасности. Некоторые магазины обещают юридическую поддержку или то, что «там все схвачено», быстро вытащат и прочее. Это откровенная ложь. Никто не будет даже беспокоиться о попавшемся закладчике, а уж тем более тратить сотни тысяч на адвокатов и прочие «решения вопроса».

И действительно, кто может сейчас представить себя в робе и в строю?

Тем не менее, это более чем реальная перспектива. Берегите себя. Не делайте глупостей. Подумайте о своих матерях.